Александра Антонова - Продавец фокусов

– Простите, – повернулся к оратору Илья. – Я правильно понял? Золотая чаша, которую вы ищите, и Священный Грааль – это одно и то же?

Тетушка важно кивнула.

– Вот так дела! – удивился Виктор. – Тысячу лет не могли найти золотую чашу, а сейчас она откуда-то всплыла. Как она у Джигита могла очутиться?

– Джигит взял ее у внука одного коллекционера в качестве карточного долга, – пояснила Любаша, примериваясь еще к одному куску торта. – Выигрыш он получал не только деньгами, но и натурой.

Виктор задумчиво покивал головой и откусил заусенец с большого пальца.

Потом дернул щекой и усилил ленинский прищур.

– Так я не понял, – насупился он, развернувшись к Любаше могучим торсом. – Ты откуда все это знаешь? Джигит к бабке захаживал или к тебе?

Любаша побледнела, растерялась и позабыла про торт.

– Видишь ли, какое дело, мы с Машей об этом узнали только вчера на даче, – осторожно начала она. – Один из похитителей расслабился от шашлыка на природе и рассказал, что во время Второй Мировой войны наша победоносная армия ограбила какую-то немецкую кирху, и привезла Священный Грааль в качестве сувенира на Родину. Чашу скупил вместе с другими церковными атрибутами некий коллекционер. Внук этого коллекционера проиграл большую сумму Джигиту и отдал церковными атрибутами из дедушкиного наследства. А теперь немецкие прихожане кирхи просят вернуть свою ценность назад. Вот они и разыскивают Чашу для этого благородного дела. Однако смерть Джигита помешала им осуществить свой план до конца, и они просили нас помочь в поисках памятника истории.

– Вот те раз, – откинулся на спинку стула Скелет. – Так похитителей было двое? И вы с ними на природе шашлыки ели? То есть это было совсем не похищение, а как раз наоборот?

Он глотнул водки из фужера и запил ее чаем. Лицо его налилось пионерским румянцем, а кулаки сжались в пудовые гири. Назревал семейный скандал. Любаша приготовилась пустить слезу.

– Витя, ты не прав, – вступилась я за подругу. – Тебе не в чем упрекнуть Любовь. Во-первых, вы с ней еще не были знакомы, во-вторых, шашлык был отвратительный, и, в-третьих, нас действительно обманом заманили на дачу под благовидным предлогом, а когда мы не смогли указать местоположение Золотой чаши, бросили в темницу умирать. Если бы не твое благородство, мы бы до сих пор сидели в подвале в обществе неизвестного трупа, а не отдыхали культурно за столом.

Похоже, что мои доводы немного остудили его ревность. Скелет протер перстень скатертью и еще немного посопел для острастки. Однако какая-то мысль все еще не давала покоя его внутричерепной коробке, и он опять дернул щекой.

– Похитителей было двое, они интересовались Чашей. В оранжерее загородного дома Куприяна тоже побывали двое ненормальных. Они повыдергивали все растения из горшков, и что-то искали в корнях. Вы, девушки, также интересовались содержимым кадушки от фикуса. Сдается мне, что вы все-таки указали своим тюремщикам местоположение объекта. Или я что-то путаю? – опять набычил он шею, а я поразилась его смекалке.

– Конечно, мы им дали наводку! – ринулась в бой Любаша, почувствовав, что крыть нам нечем, горькая правда на стороне Скелета. – А ты как бы поступил на нашем месте?! Они хотели нас пытать! Уши выкручивать! – пустила она в ход тяжелую артиллерию и продемонстрировала свое все еще оттопыренное ухо.

– Киска моя! – обмяк грозный любовник. – Да я ж их за это… – он сгреб ее плечики и прижал к своей могучей груди.

Любаша очутилась у него на коленях и утонула в объятиях. Что-то щелкнуло, и розовый бантик с прически исчез под столом, тем самым, внеся некоторое оживление в компанию, и, ослабив ощущение неловкости, которое всегда возникает, когда наблюдаешь ссору влюбленных людей. Заколка ускакала куда-то под буфет. Любаша полезла за ней и долго шарила рукой между ножками дубового сооружения. Я в это время убеждала Витю, что не надо усугублять физическое состояние похитителей, раз они и так уже находятся на койках в Склифосовского. Баба Вера загремела ведерным чайником, долила воды из-под крана и поставила его на плиту. Застолье плавно завершалось. Нам осталось пережить лишь кофейную церемонию.

– Ой, что это? – выбралась Любаша из-под стола, держа в руках заколку и прямоугольник фотобумаги.

Она сдула с фотографии клок кошачьей шерсти и продемонстрировала ее нам.

– Мадам Ренар! – воскликнул Скелет.

– Моя бывшая жена! – воскликнул Илья.

– Дама из «Мерседеса»! – воскликнула я.

Причем наши возгласы слились воедино.

Дама неземной красоты стояла на фоне шикарного автомобиля в хорошо знакомой мне позе: ее рука с длинным мундштуком между пальцами была отведена в сторону, гордую осанку и королевский поворот головы подчеркивала длиннополая норковая шуба с высоким воротником. На заднем фоне проглядывали фонарный столб, голое дерево и человечек в кепочке. Контуры фигур на черно-белой фотографии выглядели немного размыто, создавая волшебное ощущение туманной дымки сновидения.

– Ты был женат на иностранке? – обиделась я и отняла у Ильи свои пальцы.

– Какая же она иностранка? – удивился он. – Она родом из-под Тулы.

– Как из-под Тулы? – ахнул Скелет. – Она же мадам Ренар!

– Так она теперь вдова Куприяна? Ловко! – хмыкнул разведенный оптовый поставщик. – Мы развелись три года назад. Может быть, с тех пор она успела побывать замужем еще несколько раз. Не знаю, мне ее жизнь не интересна. А в девичестве она звалась Ларисой Лисициной. А ты ее откуда знаешь? – наклонил он голову набок и с лукавым любопытством уставился на меня.

– Э-э, – скромно потупила я глаза. – Видела ее недалеко от нашего дома.

Она из «Мерседеса» выходила возле фотоателье.

– "Ренар" по-французски означает «лиса», – блеснула Любаша знанием иностранных языков. – Она взяла псевдоним… Так это та Дама, которую ты видела после убийства фотографа? – глубокомысленно сдвинула она брови, а я чуть не вздернула ее на рее.

Илья всплеснул руками, а Скелет удрученно пробурчал:

– Сидела бы ты, Маша, дома.

– Вот и я говорю, – набросилась на меня баба Вера. – Замуж ее надо выдавать, чтоб не ходила по трупам. А то стоит выйти за порог, как тут же неприятности! Хорошо хоть никаких улик в фотомастерской не осталось, а то доказывай потом милиции, что ты не верблюд!

Я задрожала подбородком и зашмыгала носом, чтоб жалостливее было. Ну, что они все на меня налетели, как стая ворон! Можно подумать, я специально охочусь на покойников! Это просто черная полоса в моей жизни, когда-нибудь она кончится, и трупы перестанут преследовать меня.

– Так ты не убивала фотографа? – пожалел меня Илья, сочувственно сжал пальцы и приложился к ним губами.