Кэтти Райх - Уже мертва

– Где сейчас его бабушка?

– Умерла незадолго до убийства Дама.

– Думаете, ее смерть ускорила развитие событий?

– Не знаю.

Я начала просматривать купальники, но махнула на это занятие рукой и засунула в сумку их все.

– Что с Тэнгуэем?

Райан покачал головой и тяжело вздохнул:

– Похоже, Тэнгуэй – еще один тип с извращенным представлением о сексе.

Я отложила в сторону носок и вопросительно изогнула бровь.

– Он тоже со сдвигом, но, возможно, не представляет для окружающих опасности.

– То есть?

– Этот тип – школьный учитель, собирает коллекцию скелетов животных для своих занятий, вам все это известно.

– Убийство Альсы – его рук дело?

– Он говорит, что нашел ее на улице уже мертвой. Принес домой, разрезал, потом прочитал статью в газете, испугался, сложил все в сумку и отнес к автовокзалу. Возможно, мы никогда не узнаем, кто выпустил ее из лаборатории.

– Именно Тэнгуэй – постоянный клиент Жюли, так ведь?

– Верно. Он ловит кайф, когда видит женщину в ночной сорочке своей мамаши. Кстати...

Он в нерешительности замолчал.

– Что?

– Тэнгуэй и есть убийца чучел.

– Неужели? Тот самый тип, который проникает в чужие спальни?

– Точно. Вот почему он чуть не обделался от страха, когда мы поймали его и начали допрашивать. Бедняга. Сам во всем признался. Потребность в убийстве чучела, очевидно, обострялась в нем в те моменты, когда у него не получалось подцепить шлюху.

Кое-что еще никак не давало мне покоя.

– А телефонные звонки?

– Позвонить женщине и повесить трубку – к этому трюку наш чокнутый прибегал, если ему не удавалось предаться ни первому, ни второму своему удовольствию.

– Откуда у него появился мой номер телефона?

– Возможно, от Гэбби. Он следил за ней и подглядывал.

– А тот рисунок, который я нашла в мусорной корзине? Кто его нарисовал?

– Тэнгуэй. Его восхищает искусство аборигенов. Эту картинку он перерисовал из какой-то книги. Специально для Гэбби. Таким образом ему захотелось попросить ее не исключать его из проекта, над которым она работала в Мейне.

Я подняла голову:

– Выходит, Гэбби преследовали сразу двое придурков.

На глаза навернулись слезы. Я потихоньку начинала свыкаться с тем, что потеряла ее, но еще не до конца осознала это.

Райан поднялся со стула.

– Где Кэти? – поинтересовался он, желая сменить тему.

– Поехала купить лосьон для загара.

Я затянула шнурок на сумке и опустила ее на пол.

– Как она себя чувствует?

– По-моему, нормально. Ухаживает за мной, как персональная сиделка. – Я машинально подняла руку и почесала шрам на шее. – Но мне кажется, что она воспринимает произошедшее гораздо серьезнее, чем дает понять. До настоящего момента насилие представлялось ей чем-то отстраненным, ее не касающимся. Она знала о нем из выпусков новостей. Кого-то убивают в Лос-Анджелесе, в Тель-Авиве и Сараево. Кого-то незнакомого, далекого. Мы с Питом умышленно не посвящали ее в особенности моей работы. Теперь она обо всем узнала, и мир как будто перевернулся под ее ногами.

– А вы?

– Я в порядке. Честное слово.

Несколько минут мы молча смотрели друг на друга.

Потом Райан взял свой пиджак, перекинул его через согнутую в локте руку и неестественно небрежным тоном спросил:

– Собираетесь понежиться на пляже?

– На куче пляжей. На Кейп-Коде, Кейп-Мее, на пляжах Виргинии. А к пятнадцатому планируем быть уже в Нэгз-Хед.

Там нас должен был встретить Пит.

Райан положил руку мне на плечо. В его глазах я прочла отнюдь не профессиональный интерес.

– Вы вернетесь в Монреаль?

Этот вопрос я задавала себе в течение целой недели. А что, собственно, ждет меня здесь? Работа? В состоянии ли я продолжать работать? Выдержу ли столкновение с очередным психопатом? И нападки Клоделя? А моя семейная жизнь? Я оставила ее в Штатах и еще не знала, что почувствую, когда вновь повстречаюсь с Питом.

Я решила, что отвечу на этот вопрос позднее, а сейчас полностью посвящу себя отдыху.

– Конечно, я вернусь. Хотя бы для того, чтобы закончить все отчеты и дать свидетельские показания.

– Хорошо.

Последовала напряженная пауза. Мы оба понимали, что Райан спросил о другом.

Он кашлянул, опустил руку в карман пиджака и извлек из него коричневый конверт.

– Клодель попросил меня передать вам вот это.

Я взяла конверт, положила его в карман и последовала в прихожую вслед за Райаном.

– Райан...

Он обернулся.

– Занимаясь день за днем, год за годом тем, чем вы обязаны заниматься, вы еще не потеряли веру в человечество?

Его взгляд сосредоточился на какой-то точке в пространстве между нами. Райан о чем-то поразмыслил и посмотрел на меня.

– Время от времени в человеческом обществе непременно появляются паразиты, питающиеся кровью окружающих. Эти паразиты – не человечество. Они мутанты. По моему мнению, с ними даже кислородом-то нельзя делиться. Но от них никуда не денешься, вот я и помогаю вылавливать этих гадов и упекать за решетку, откуда они никому уже не могут причинить вреда. Я стремлюсь сделать безопаснее и спокойнее жизни тех людей, которые поднимаются утром, идут на работу, выращивают детей или помидоры, разводят рыбок, а по вечерам смотрят дома телевизор. Эти люди и есть человечество.

Я проводила его, еще раз восхитившись его задом, обтянутым джинсой. И его мозгами.

Может быть, подумала я. Может быть!

В тот же день вечером мы с Кэти купили мороженого и отправились на гору, на одно из моих самых любимых мест, откуда видна вся равнина и река Святого Лаврентия.

Я взглянула на панораму залитого огнями Монреаля, ощущая себя участницей невероятных приключений в голливудском духе. Только мое приключение подходило к концу. Возможно, я вижу этот город в последний раз и прощаюсь с ним.

Доев мороженое, я опустила руку в карман за платком и, дотронувшись до бумажного прямоугольника, вспомнила о письме Клоделя.

"Черт, надо бы прочитать", – промелькнуло у меня в голове.

Я вскрыла конверт и достала написанную от руки на английском языке записку. Странно. Я думала, что свою жалобу на меня он оформит в соответствии со всеми правилами.

Доктор Бреннан!

Вы правы. Никто не должен умирать тайно. Об обстоятельствах смерти этих женщин благодаря вам узнали все. А вольная жизнь убийцы – Фортье – опять же благодаря вам завершена.

Мы – последняя инстанция защиты людей от этих извергов: сутенеров, насильников, хладнокровных убийц. Сочту за честь, если вы продолжите работать с нами.

Люк Клодель.

На вершине горы мягко поблескивал крест, благословляя всех жителей равнины. Как там говорил Коджак? Кто-то непременно любит тебя, детка.

Мы с Райаном и Клоделем и вправду были последней инстанцией.