Джон Дуглас - Убийца сидит напротив: как в ФБР разоблачают серийных убийц и маньяков

Это признание стоит рассмотреть в увязке с рассказом Кондро о том, как он угрожал девочке двенадцати-три­надцати лет ножом на холме Соло. Тогда адвокат сумел его вытащить. Многие родители не хотят заявлять в поли­цию из страха перед оглаской факта надругательства над их ребенком и нежеланием травмировать его дачей пока­заний в открытом судебном заседании. Джозеф начал понимать «правила игры» и использовал их в собственных интересах.

- Как вы думаете, еще тогда, в детстве, можно ли было сделать что-то, что удержало бы вас от превращения в жестокого насильника? - спросил я.

Да нет, думаю, что в основном все это у нас, насильников, в генах, передается по семейной линии, так ска­зать. Еще один мой родственник сидит в другой тюрьме на другом конце страны. Тоже за педофилию. Так что я действительно считаю, что власти должны за этим внимательно присматривать, все равно как за алкоголизмом или наркоманией. Потому что это все наука, это наши гены.

Может показаться, что Кондро был в высшей степени аналитичен и благороден, рассматривая себя лишь в ка­честве части масштабной проблемы. Но, по сути, это было лишь очередной попыткой уйти отличной ответственно­сти за свои преступления. Это похоже на алкоголизм или наркоманию, это все наследственность: «Я родился на­сильником и убийцей, сделать с этим ничего не могу, так что пусть власти привлекают науку и решают, что с этим делать».

Полная ерунда. Состояние опьянения не освобождает алкоголика от ответственности за избиение жены или наезда на пешехода. Ни Кондро, ни кого-либо другого никто не заставлял насиловать и убивать, пусть даже и при наличии сильной тяги к этому. Была бы эта тяга настолько непреодолимой, он не был бы настолько озабочен наи­более «удобным» способом совершения своих преступлений и заметанием следов. Все это делалось вполне со­знательно.

Эту идею опровергла и Кортни - дочка Кондро, с которой мы побеседовали. Если бы такое поведение было обусловлено генетикой, то и она ощущала бы точно такую же потребность убивать, как отец. Однако, по словам Кортни, она никогда в жизни не испытывала ни малейшего желания причинить кому-либо вред. Она также сочла де­яния своего отца умышленными, а не вынужденными.

Я продолжил тему, задав Джозефу такой вопрос:

- Вы хотите сказать, что не вполне способны контролировать себя, что вы в определенной степени зависимы?

-Да, я очень зависим, прямо вот сейчас вынь да положь, понимаете?

- Прямо сейчас? Даже здесь? А как?

Поняв, что может вывернуться и на чем я его ловлю, он обычно начинал переиначивать сказанное:

- Ну, не знаю. Может, это и не совсем зависимость, может, это просто такая увлекающаяся натура. Ну, вы пони­маете. В тюрьме же делать нечего. Приходится сидеть и как-то проводить свой срок. И большинство людей уси­ленно наводят чистоту в своих камерах, либо обучаются, либо спортом занимаются, либо, например...

- А что делаете вы?

- Ну, я очень много занимаюсь порядком и чистотой в камере. Я точно такой же, как и все остальные. Люблю, чтобы в камере у меня было чистенько.

Прежде всего он не был ровней всем остальным заключенным. Как педофил и убийца, он находился в самом низу неофициальной тюремной иерархии. Далее, в заключении он утратил контроль над собственной жизнью и был разочарован невозможностью воплощать свои фантазии и впредь. Единственным способом хоть как-то управлять своей жизнью было выполнение обсессивно-компульсивных действий вроде уборки собственной камеры. Это бы­ла единственная область жизни, над которой у него и других заключенных оставался хоть какой-то конт- роль.

Я подумал также, что это может быть ключом к его мышлению в моменты совершения преступлений:

Вам не кажется, что в определенные моменты жизни, когда вы чувствовали, что не контролируете происходя­щее, скажем, в личной жизни или в работе, это [преступление] было единственным способом самоутвердиться, со­вершить нечто, в чем вы хозяин положения?

Он повелся и переложил ответственность за свои действия на других:

- Отчасти. Я понял, что слишком многие из моего окружения пытались меня контролировать. То есть все мои подруги хотели, чтобы я изменился, мать хотела, чтобы я изменился, отец хотел, чтобы я изменился, все друзья считали, что я должен измениться. Понимаете, я же был алкоголиком и наркоманом и измывался над всеми вокруг.

И вновь могло показаться, что Кондро что-то осознал и признаёт ответственность за свои измывательства над окружающими. Но в действительности заключенный считал, что он ни при чем. Вместо того чтобы задуматься над тем, почему все знакомые хотят, чтобы он изменился, и счесть это разумным пожеланием, Джозеф видел в этом попытки контроля извне. Чтобы избавится от этого гнета, мужчина пил и принимал наркотики, что, помимо прочего, помогало ему снять внутренние ограничения перед совершением преступлений. Это также свидетельствовало о его нарциссизме и отсутствии сострадания к кому-либо, кроме самого себя. И не только это - злоба опьяняла его. Кон­дро был переполнен злостью на окружающий мир, поэтому не испытывал сочувствия или сострадания к жертвам своих преступлений, считая подлинной жертвой себя самого.

Деннис Рейдер рассказывал мне, что его эпопея с СПУ началась из-за потери работы: «Это все потому, что меня сократили. У меня не было ни сексуальных проблем с женой, ни финансовых проблем. Все только из-за со­кращения. Я считал это несправедливым. Мне очень нравилась та работа».

Мне было очень интересно проанализировать это высказывание. С одной стороны, невозможно представить, чтобы увольнение по сокращению заставило здравомыслящего человека терроризировать, пытать и в конечном итоге убить семью из четырех человек, да еще и хвастаться этим впоследствии. Это не более чем попытка смяг­чить свою ответственность за содеянное. Впрочем, с другой стороны, это говорит многое и о психологическом складе Рейдера, и здесь я не имею в виду практическое воплощение его давнего интереса к связыванию и пыткам женщин. Это проявление глубоко укоренившегося нарциссизма, реакция на допущенную по отношению к нему несправедливость. И для него не имело никакого значения, что содеянное им с его жертвами было ни в коей мере не сопоставимо с несправедливым отношением к нему самому.

У Денниса Рейдера была жена, двое детей и государственная должность. В свое время он был вожатым бой­скаутов и церковным старостой. Но воплощение наяву фантазий о связывании и пытках составляло куда более важную часть его жизни.

При одинаковой омерзительности их садистских фантазий, различие между почерком и образом действий Кон­дро и Рейдера налицо. Кондро хотел насиловать и убивать с минимальными затратами усилий на преодоление со­противления жертвы. Высшим наслаждением для Рейдера было наблюдать за своими жертвами, понимающими, что их ждет смерть от его руки. В отличие от большинства садистов, ему было неинтересно причинять боль свя­занным женщинам с кляпом во рту. Ему нравилась властвовать над жизнью своей жертвы и сознавать, что она предчувствует свою смерть. Жертвы Рейдера были главными действующими лицами его чудовищных спектаклей. А для Кондро они были не более чем реквизитом, от которого следовало избавиться по окончании представления.