Джон Дуглас - Убийца сидит напротив: как в ФБР разоблачают серийных убийц и маньяков

На самом деле никакие превратности судьбы не могут служить оправданием убийства. Я не готов утверждать, что именно в силу своего воспитания и врожденных личных качеств Лейк и Нг стали творить свои отвратительные преступления. На примерах Джозефа Макгоуэна, Тодда Колхеппа, Эдмунда Кемпера, Дэвида Кемпера и очень мно­гих других мы убеждаемся в том, что убийцы ищут сторонние оправдания своим преступлениям.

Так было и с арестованными в 2002 году за серию убийств в Вашингтоне и окрестностях 41-летним Джоном Ал­леном Мухаммадом и 17-летним Ли Бойдом Мальво. Мухаммад отказался от дачи показаний, зато Мальво общался со следователями вполне открыто. По эпизоду убийства Линды Фрэнклин на парковке у магазина Home Depot его допрашивала Джун Бойл - опытный следователь окружного полицейского управления Фэйрфакса.

Все, кто присутствовал на допросе или слушал его в записи, отмечали, насколько легко и непринужденно вел себя Мальво. На вопрос Бойл о том, действительно ли он застрелил Фрэнклин, Мальво ровным голосом ответил: «Нуда». А в ответ на вопрос, видел ли он, куда он ей попал, он, по словам Бойл, «улыбнулся и ткнул себя пальцем в голову». По свидетельству Бойл, на предварительном судебном заседании Мальво явно развеселился, рассказы­вая об убийстве садовника Сонни Бьюкенена. Поводом для его веселья послужило то, что газонокосилка, на кото­рой работал убитый, продолжала ехать и после того, как он упал с нее.

По просьбе прокурора на предварительном судебном заседании Мальво опрашивал д-р Стэнтон И. Сэймнау - вашингтонский психолог-криминалист, работой которого мы восхищались с давних пор. В соавторстве с ныне по­койным психиатром Сэмюэлом Йокелсоном он написал выдающийся трехтомный труд «Личность преступника», в основу которого легли результаты многолетних исследований преступников, содержавшихся в вашингтонской пси­хиатрической больнице Сент-Элизабет.

Сэймнау подробно расспросил Мальво о его детстве и юности на Ямайке, безотцовщине, регулярных отлучках матери, еще более регулярных физических наказаниях и всех его проблемах до знакомства с аферистом и проны­рой Мухаммадом.

На тот момент позиция защиты Мальво состояла в том, что он якобы страдает «неуточненным диссоциатив­ным расстройством личности». Это означало, что Мухаммад настолько подчинил себе Мальво, что тот перестал быть самим собой.

Как сказал нам Сэймнау, «это не точная цитата, но один из адвокатов высказался примерно так: "Это как влить в чистый ручей поток нечистот, настолько Ли Мальво был отравлен, заражен и одурманен Джоном Мухамма­дом"». Звучит знакомо, не так ли?

Спустя десять лет в телеинтервью Мальво высказался о казненном Мухаммаде так: «Я был не способен отка­зать. Я всю свою жизнь нуждался в такой любви, приятии и постоянстве и никак не находил этого. И даже когда чи­сто подсознательно или в краткие моменты раздумий я понимал, что все это неправильно, у меня не было сил от­казаться».

Однако десятью годами ранее на вопрос Сэймнау, случалось ли ему не выполнять просьбы Мухаммада или от­казывать ему, он же ответил словами: «Да всю дорогу!»

Иными словами, выбор у него был.

Мы исследуем этих людей не как психологи или социологи, а как криминалисты. Мы детально изучаем их био­графии для того, чтобы лучшее понимание причин их поступков служило делу раскрытия преступлений и уголовного правосудия. Это означает необходимость четкого ответа на вопрос, почему эти люди решают причинять страдания и убивать. Основу психологического портрета преступника составляет понимание процесса принятия подобных ре­шений, поведенческих предпосылок, последствий и средств реализации.

Почему? + как?= кто.

Не стоит питать надежду на то, что человеческое поведение будет когда-либо исследовано полностью, равно как и на то, что в один прекрасный день удастся полностью покончить с преступностью. Все, что мы можем, - это продолжать работать, неустанно повышая уровень своего понимания и расширяя пределы познания.

Все описанные в этой книге преступники - убийцы, но убийцы очень разные. Их личности разнятся между со­бой во множестве тончайших аспектов. Конкретное преступное деяние отражает эти различия и, как правило, пря­мо указывает на мотив. При этом можно с уверенностью говорить о том, что у всех этих персонажей присутствовал внутренний конфликт между ощущениями своего величия и неполноценности. Каждый считал, что в силу своей ис­ключительности не обязан соблюдать закон и общественный договор, и все имели возможность поступать по соб­ственному выбору

Настанет день, когда достижения нейробиологии позволят увязывать конкретные мысли с особенностями мор­фологии и электрохимической активности отдельных структур головного мозга. Но будет ли это означать отказ от понятия личной ответственности в пользу научного редукционизма и детерминизма бихевиористского толка? И ес­ли да, то что же это будет за общество и с какой моралью?

Лишь единицы из длинного ряда жестоких преступников, которых мы с коллегами обследовали за долгие годы работы в правоохранительных органах, могли считаться невменяемыми с юридической точки зрения. Что же до остальных, то их действительно нельзя было отнести к категории нормальных, и у большинства были налицо те или иные психические отклонения. Но все они были способны отличать хорошее от плохого и оценивать послед­ствия своих преступных деяний.

Мы часто сравниваем дела Сьюзен Смит, убившей двоих своих сыновей трех лет и четырнадцати месяцев от роду, и Андреа Йетс, убившей пятерых своих детей в возрасте от полугода до семи лет В обоих случаях дети уто­нули: Смит направила свою машину с пристегнутыми детьми в озеро, а Йетс утопила своих в ванне.

Хотя полиция подозревала ее с самого начала, Смит утверждала, что ее «мазду» с находившимися в ней детьми угнал какой-то афроамериканец, и умоляла вернуть их, выступая по общенациональному телевидению. Как выяснилось, она просто пыталась спасти свои отношения с богатым мужчиной, не готовым принять ее вместе с детьми. К сожалению, подобные мотивы нередки в случаях детоубийства.

У Йетс был целый букет психических расстройств, она страдала послеродовой депрессией и наблюдалась у психиатра после неудавшейся попытки самоубийства. Она подождала, пока муж уйдет на работу, а затем утопила всех пятерых детей и вызвала полицию. Ею руководила убежденность в том, что она плохая мать, а поэтому душа­ми ее детей овладел дьявол, и убийство - единственный способ спасти их от геенны огненной.

В принципе, можно считать психически нездоровыми обеих этих женщин. Но Сьюзен Смит прекрасно понимала разницу между добром и злом и приняла решение исходя из того, что считала лучшим вариантом для себя, пусть даже и за счет избавления от собственных детей. Что же касается Андреа Йетс, то она была настолько неадекват­ной, что вообще не воспринимала реальную действительность. При всем трагизме обоих случаев можно обосно­ванно утверждать, что злой умысел и обдуманный выбор присутствовали лишь в действиях Смит Йетс была на это не способна. Йетс не была серийным убийцей. Она не собиралась убивать других членов семьи или незнакомцев ради их спасения от адовых мук.