Саймон Бекетт - Доктор Дэвид Хантер [компиляция]

Я представил его положение: один кошмар сменился другим. Его тайна не стала предметом гласности, но он сделался главным подозреваемым в деле пропажи Эммы Дерби. И не мог доказать невиновность, не раскрыв своего секрета. В первый раз я почувствовал нечто, на что считал себя неспособным по отношению к Лео Уиллерсу.

Сострадание.

— Почему он так долго тянул, прежде чем уехать в клинику? — я не мог заставить себя говорить о Лео как о женщине.

— Запутался, — просто ответила Кларк. — Не понимал, что происходит и как справиться со всеми обращенными к нему вопросами и указующими на него перстами. Пил, принимал транквилизаторы и, говорят, на самом деле замышлял самоубийство. По крайней мере, хотя бы в этом мы были близки к истине. Последней каплей стала смерть его собаки.

— Его собаки?

Кларк мрачно улыбнулась.

— Знаю. Он взял ее щенком, когда его выгнали из университета. И, по его словам, она была единственным существом, которому было безразлично, кто он и что он. Когда потребовалось ее усыпить, в нем что-то переломилось. Он оставался ровно столько, чтобы ее похоронить, а затем исчез. В буквальном смысле. Сел в поезд, все бросив: дом, машину, деньги, остальное. Сказал: ни с чем этим больше не хотел иметь дел.

Кларк скептически скривилась. Но, учитывая вскрывшиеся обстоятельства, я мог в это поверить. Иногда требуется одно последнее потрясение, чтобы все обрушилось. Жизнь начинает казаться настолько невыносимой, что единственный способ выжить — убежать от нее.

Однажды я сам проделал то же самое.

Но хотя это объясняло, почему с момента исчезновения Уиллерса не использовались ни его кредитные карты, ни банковские счета, вставал другой вопрос.

— Если он отказался от своих денег, то каким образом расплачивался за услуги клиники?

— Он отнюдь не нищий. — Кларк раздраженно отвела с лица мешающую прядь. — Мать, чтобы он не голодал, оставила ему трастовый фонд. Мерчант ее девичья фамилия. И разрыв с его прежней жизнью не распространялся на эту часть. Он не хотел иметь ничего общего с тем, что имело отношение к отцу.

Вспомнив поведение сэра Стивена, я решил, что это вполне естественно. С какими ледяными глазами он настаивал, что найденное в устье тело принадлежит его сыну. Ланди как-то обронил, что отец Уиллерса что-то скрывал, и теперь мы знали, что именно. Мой сын мертв.

Не исключено, что с его точки зрения так оно и было.

— Уиллерс знает, кого мы нашли в его одежде?

Кларк устало кивнула.

— Поэтому он и вернулся. Энтони Рассела, двадцатишестилетнего бывшего танцора и модель. По матери индонезиец, он работал в службе одежды, где транссексуалы могли, не афишируя, примерить наряды другого пола. Это был еще один секрет Лео. Они, как правило, встречались в Лондоне. Но иногда Энтони приезжал в Уиллет-Пойнт и тогда пользовался одеждой Лео. Кроме обуви: его нога была больше, чем у Уиллерса.

Вот и объяснение молоткообразного искривления пальцев, подумал я. Распространенный недуг танцоров. Я говорил Ланди, что мертвец мог обладать спортивным строением тела, но не понял связи, и теперь это меня слегка огорчало. Индонезийская кровь объясняла смешанные характеристики черепа. Так же как виденного садовником в Уиллет-Пойнте грабителя. Он был не грабителем и не беженцем, а тайной составляющей личной жизни Уиллерса, которою он хотел сохранить в секрете.

Мне кое-что пришло в голову.

— Рассел дальтоник? — спросил я, вспомнив ярко-красный носок в дешевой кроссовке.

— Понятия не имею. С чего вы взяли?

— Не важно. — Я слишком устал, чтобы объяснять.

Кларк странно покосилась на меня и продолжала:

— Рассел единственный человек, который знал, что Уиллерс трансгендер. Но они поссорились, когда он сообщил, что готовится к переходу. У Рассела были дорогие вкусы и привычка побаловаться травкой. Скрывающий свои наклонности богатый Уиллерс казался ему привлекательнее бедного, осуществившего переход. В итоге Уиллерс швырнул ему ключи от дома, психанул и сказал, что он может всем абсолютно пользоваться, если это все, что его интересует. Не предполагал, что его слова примут буквально, но когда прочитал о трупе, догадался, кто это был.

— У Уиллерса есть соображения, кто мог его убить.

— Нет, но он сказал, что Расселу нравилось играть с его ружьями. Стрелять по бутылкам, палить в чаек. Он не думает, что Рассел сознательно застрелился, но мог произойти несчастный случай, когда он был пьян или под балдой.

— Вы тоже так считаете? — спросил я.

— Я считаю, если бы все было настолько просто, мы бы уже нашли ружье. И нисколько не верю, что в данном деле есть что-то случайное.

Услышав, что кто-то спускается по лестнице, мы разом повернулись. Это был всего лишь Фреарс. Нескладный в объемистом комбинезоне, он неловко переступал по ступенем и, оказавшись на платформе, подошел к нам.

— Что вы хотите? — он пожал плечами. От его веселого легкомыслия не осталось и следа. — Единственный выстрел из ружья в область живота и нижней части груди. Обширная рана, массивная кровопотеря. Такое впечатление, что стрелок застал его врасплох на середине лестницы. Минимальное рассеивание, выстрел произведен максимум с шести-семи ярдов. Судя по найденным дробинам, боеприпас на птицу, номер четыре или пять. Размер небольшой, но с такого расстояния это не имеет значения. Дробь из висмута, а не из свинца, как в патронах в доме Лео Уиллерса.

— Если это хоть сколько-нибудь утешает, Ланди ничего не чувствовал. — Фреарс говорил почти извиняющимся тоном. — При таких ранениях нервная система в результате шока моментально отключается. Удивительно, как он сумел так долго прожить.

Словно по сигналу, наверху послышался шум, и мы замолчали. Из башни выносили тело инспектора. Носилки с мешком поставили на верхнем мостике, один из полицейских сбежал по лестнице, чтобы не давать ветру раскачивать груз, после чего Ланди спустили на веревке на платформу. Я сделал шаг его поддержать, когда он коснется поверхности, но пространство вокруг лестницы уже было занято людьми. Руки потянулись к носилкам с грузом, и они мягко опустились на платформу. Когда инспектора переносили на катер, Кларк смотрела, крепко стиснув губы.

— Что теперь? — спросил я ее, когда патологоанатом последовал за убитым.

— Теперь? — вяло откликнулась она. — Теперь я отправлюсь к Сандре Ланди. А потом буду продолжать допрашивать Лео Уиллерса или Лену-черт-ее-возьми-Мекрчант и выяснять, не знает ли он что-нибудь еще. С самого начала расследования в этом деле было много допущений, особенно по поводу роли Эммы Дерби. Но ее тело так и не найдено, что начинает меня удивлять. После того, что случилось сегодня, я больше ничего не принимаю на веру.