Виктор О'Райли - Забавы Палача

Шеф криминальной полиции расстелил на столе кусок ткани и порылся в ящиках стола в поисках оружия, которое нуждалось бы в чистке. Он нашел четыре револьвера и положил их с левой стороны, а справа разложил принадлежности для чистки. Он взял в руки девятимиллиметровый SIG и осмотрел его. Револьвер был безукоризненно чистым, тем не менее он его почистил — он любил запах ружейной смазки. Впрочем, он любил все, что имело отношение к оружию, кроме тех случаев, когда люди использовали его друг против друга.

Ему хорошо думалось, когда он занимался чисткой оружия и сегодняшний день не был исключением. Наверное, хватит размышлять о тройном распятии и стоит серьезно взглянуть на то, что делается на Кирхенфелдштрассе. Ясно, что расследование, ведущееся в обычном порядке, не дало пока никаких результатов. Пора ему серьезно заняться Проектом К.

Четыре револьвера были вычищены, но лежали перед ним в разобранном виде. Он закрыл глаза и собрал их вслепую. После этого он прикрепил SIG к наплечному ремню и вызвал машину.

Пробыв сорок пять минут в обществе участников операции под названием Проект К, шеф криминальной полиции решил, что жизнь коротка, а он слишком стар, чтобы вникать в проблемы искусственного интеллекта и экспертных систем. Основные положения он для себя уяснил, но когда Хенсен перешел к техническим подробностям и начал рассуждать о вводных устройствах, логической последовательности, шеф закатил глаза. Вскоре, удобно откинувшись на спинку стула, он задремал. Хенсен не поверил, что шеф мог в самом деле уснуть и решил, что он погрузился в глубокие раздумья.

Раздалось похрапывание. Издаваемые звуки были мелодичными и напоминали бернсдойч [27] [27] Бернский диалект. , что навело Фицдуэйна на размышления о том, что язык, на котором говорит человек, находит отражение в его храпе. Любопытно, итальянец храпит так же, как китаец, или нет?

Шеф открыл глаза. Он уставился на Хенсена, который стоял перед ним с полуоткрытым ртом и указкой в руках.

— Всю эту галиматью можешь рассказывать группке длинноволосых, немытых и прыщавых студентов, — рявкнул шеф, — а я пришел сюда, чтобы поговорить об убийствах. По всему городу — трупы, и я должен это остановить, даже если мне придется собственноручно заняться этим.

— Угу, — пробормотал Хенсен и сел на место.

— Послушайте, — проговорил фон Бек успокаивающим тоном, — может, будет проще, если вы спросите у нас о том, о чем вам хотелось бы узнать.

Шеф наклонился вперед:

— Я хочу знать, как близко вы приблизились к подозреваемому или хотя бы к кругу подозреваемых лиц?

— Очень близко, — ответил шеф-инспектор Керсдорф.

— Дни, минуты, часы? Очертите временные рамки. Керсдорф посмотрел на Хенсена, который откашлялся перед тем как ответить:

— Сорок восемь часов, но, возможно, уложимся и в двенадцать.

— Что же вас сдерживает? — спросил шеф. — Я думал, вы работаете на сверхбыстрых компьютерах.

— Сам процесс не займет много времени, — ответил Хенсен. — Нас сдерживают три фактора: сбор сведений от людей, закладка данных в компьютер и человеческий интерфейс.

— Что вы понимаете под человеческим интерфейсом? Я полагал, компьютер думает сам.

— Мы не сидим без работы, — возразил Керсдорф, — компьютер обобщает и анализирует данные, думает, если хотите, но только в рамках, определенных нами. По мере накопления данных он учится, но мы сами должны, по крайней мере на первом этапе, определять то, что является важным.

Шеф издал неясный звук. Он с трудом представлял себе, как эта чертова машина может думать, но решил, что на данном этапе не имеет смысла сравнивать ее с человеком. Ему надо было убедиться в эффективности всей этой затеи. Стоит ли игра свеч? Или поступить как Понтий Пилат — умыть руки, а кашу пусть расхлебывают Федеральная полиция и власти кантона?

— Давайте обсудим детали, — предложил он, — считаете ли вы, что фон Граффенлаубы знают нашего кандидата? Медведь кивнул:

— Мы попросили членов семьи Граффенлаубов представить нам список всех друзей и знакомых, и эти имена введены в базу данных. Но здесь возникло несколько проблем. У Беата фон Граффенлауба обширный круг знакомств. Ясно, что Эрика не скажет всей правды, иначе правительственный компьютер получит сведения о масштабах ее сексуальной жизни. Жизнь есть жизнь, и список не может быть всеобъемлющим. Вряд ли кто-нибудь смог бы перечислить всех своих знакомых.

— А может ограничить список лиц, включив в него только тех, с кем знакомы все члены семьи фон Граффенлаубов? Медведь усмехнулся:

— Компьютер попытался это сделать, но результат получился неудовлетворительным из-за первоначальной некорректности индивидуальных списков.

— Мне вспоминается время, когда ты разговаривал как полицейский, — сказал шеф. — А как дела с татуировкой?

— И плохо и хорошо, — ответил Медведь. — Хорошо, потому что в конце концов мы напали на след художника — парень из Цюриха, работал под именем Зигфрида. Плохо, потому что он исчез, когда местная полиция приехала за ним, чтобы допросить его еще раз. Он появился, но в ботинках, дырявых от выстрелов.

— Труп, найденный в лесу? Я и не знал, что его уже опознали?

— Примерно час назад, — уточнил Медведь. — Вы, должно быть, как раз направлялись сюда.

— У Зигфрида остались какие-либо записи?

— У него была небольшая квартирка над магазинчиком, — ответил Медведь. — Все сгорело в огне, вскоре после того как он исчез. Настоящий поджог. Даже не пытались замести следы. Тот, кто это сделал, добивался полного уничтожения помещения. Использовали бензин и зажигательные устройства. На основании анализа использованных химикалиев мы сделали вывод, что действовала банда Палача.

Шеф нахмурился:

— А что вы можете сказать о послании Иво?

— Оно проходит экспертизу, — сказал Медведь. — Ответ дадут сегодня в конце дня или завтра. Восемьдесят процентов послания уничтожено выстрелами Фицдуэйна, а оставшаяся часть пропитана кровью и внутренностями убийцы. У Фицдуэйна отличное ружье.

— Неуместное замечание, — отреагировал шеф.

— Я не привык стрелять по людям на роликовых коньках, — вставил Фицдуэйн. — Я сбиваюсь с цели.

— Вам нужно послужить в швейцарской армии, — сказал шеф, — там вас научат, как нужно стрелять.

— Мы специализируемся в стрельбе по террористам, раскатывающим на роликовых коньках, — заметил фон Бек.

— Да, кстати, я хотел бы получить назад свое ружье, — сказал Фицдуэйн. — Ваши люди отобрали его.

— Вещественное доказательство, — сказал шеф. — Демократическая система помешана на сборе вещественных доказательств. Радуйтесь, что они не прихватили с собой вас.

Фицдуэйн собрался ответить, но пристальный взгляд Медведя остановил его.