Бренда Новак - Ее худший кошмар

— Согласна. — Какая глупость с ее стороны ожидать, что он забудет, что она однажды уже оттолкнула его от себя. С какой стати ему пытаться строить с ней отношения, если ему достаточно щелкнуть пальцами, и любая женщина без ее комплексов в тот же миг бросится ему на шею? Здесь, на Аляске, мужчин в два раза больше, чем женщин, но сержант мог выбрать себе любую. — Понимаю, в этом нет ничего хорошего.

Она было шагнула прочь, но он поймал ее за руку.

— Ничего ты не понимаешь. Это меня не волнует. Я уже знаю, что такое хороший секс. Мне хочется, чтобы ты почувствовала то же самое, чтобы получила удовольствие от физической близости, как то и должно быть — а не испытала ее жалкое подобие лишь потому, что я боюсь к тебе прикоснуться. Это лишь еще сильнее убедило бы тебя, что ты ничего не потеряла за эти годы, и ты с радостью вновь возведешь вокруг себя непробиваемую стену.

— А почему это тебя так волнует?

— Потому, что у тебя украли то, что по праву принадлежит тебе, потому, что ты же заслуживаешь чего-то лучшего. Впрочем, как и все.

— Поэтому…

— Поэтому мне не нужен секс с тобой, если ты будешь его просто терпеть. Согласись, что я прав.

Эвелин сглотнула комок и в миллионный раз пожалела о том, что она в этом плане такая ущербная, не такая, как все.

— Прав. Но… я не могу тебе ничего обещать, Амарок. Ты ведь знаешь, что это будет мой первый раз с тех пор, как… Я не знаю, чего мне ожидать от собственного тела. Мне может быть больно, или я ничего не почувствую. Ты должен это понимать. С твоей стороны разумно, что ты не хочешь рисковать, — она понизила голос, — но иногда рискнуть все же стоит. Думаю, именно это тебе и придется решить, не тот ли это случай.

Когда она сказала это, он шагнул к ней ближе — так близко, что, когда заговорил, его дыхание обдало ей щеку.

— Я отдаю себе в этом отчет, доктор Тэлбот. Отсюда моя дилемма.

В ее животе как будто затянули тугой узел.

— И? Что ты выберешь?

— Это кое от чего зависит.

— От чего?

— Ты готова раздвинуть для меня ноги?

Он провоцировал ее, говорил пошлости, пытаясь проверить, испугает ли это ее. Ей нравились хрипловатые нотки его голоса, этот явный признак желания, но… он пока еще не прикоснулся к ней. Она понятия не имела, как отреагирует, когда он весом своего тела вдавит ее в матрас, или на другие вещи, которые тотчас напомнят ей обо всем, через что она когда-то прошла.

Встав на цыпочки, она поцеловала его в щеку, затем в губы.

— От одной только мысли о тебе у меня там делается мокро.

Ее голос звучал глухо, она сама едва узнавала его. Но она сказала правду, и, похоже, ему это понравилось. Его руки скользнули по ее рукам, он со свистом втянул в себя воздух.

— Можно проверить? — спросил он, и его руки скользнули ей в трусы — те самые, которые он ей одолжил.

Эвелин тотчас вся напряглась. Она почему-то думала, что он не станет спешить. Но, похоже, он не намерен оставлять ей время на раздумья. Путь к отступлению перекрыт.

Его губы накрыли ее рот, а его палец скользнул внутрь ее тела. Но она не стала сопротивляться. Вместо страха или бессилия, чего она так опасалась, она почувствовала, будто вот-вот растает, и ощущение это было чертовски приятно.

— Правильно, — прошептал он, когда ее рука подтолкнула его руку глубже. — Можешь довериться мне, Эвелин, я не сделают тебе больно.

К ее глазам подступили слезы. Она не была уверена, почему он ее вовсе не напугал, наоборот, возбуждал. Она как будто преодолевала некий барьер, отгораживавший ее от реального мира. Наконец она вернулась в него, отдаваясь во власть тому, чего была лишена целых двадцать лет.

— Это так приятно, — выдохнула она. — Нет, это восхитительно!

Удовольствие взмыло выше, когда он поднял на ней — рубашку.

— Понимаю, — прошептал он, лаская языком сосок на ее груди. — Пока все прекрасно. Ты просто божественна на вкус. А на ощупь даже еще лучше.

С этими словами он начала ее раздевать. Она даже не сопротивлялась. Она не против, если сейчас он отнесет ее в постель. Он вел себя так, будто ему больше не надо принимать никаких решений, в нем не осталось места ни страху, ни голосу разума. И, как ни странно, она ему верила. Его губы, его руки как будто взяли ее в плен — трогали ее, ласкали, возбуждали.

— Ты слишком молод для меня, — повторила она мысль, которая парила где-то в ее сознании.

Он тихо рассмеялся и добавил к первому еще один палец.

— Мне хватит лет, чтобы дать тебе то, что тебе нужно.

Между тем Макита время от времени поскуливал. Ему явно было интересно, что происходит. Он даже поднялся, чтобы проверить, и Эвелин почувствовала, как его мокрый нос коснулся ее ноги. Впрочем, пес в качестве свидетеля ее не слишком волновал. Вряд ли он увидит больше, чем видно ей — а она не видела ничего. А вот учуять происходящее носом — это в два счета. Казалось, в комнате густым облаком повис пьянящий запах секса. Он исходил от нее, от Амарока, от постели.

Да, секс ужасно мокрая и неопрятная вещь, подумала она. Впрочем, подумаешь! Зато какая приятная! Ну и что, что полицейский штата Аляска по фамилии Мерфи на семь лет ее младше и между ними нет ничего общего; то, что она ощущала сейчас, было лучшими моментами в ее жизни. И это происходило на далекой заснеженной Аляске, которую она проклинала почти каждый день, начиная с того момента, как приехала сюда.

Похоже, Амарок не заметил, что пес проследовал за ними в спальню. Он был слишком сосредоточен на ней, как будто задался целью довести ее до оргазма. Это не шло ни в какой сравнение с тем, что она когда-то испытывала с Джаспером — даже до того, как он напал на нее, когда они с ним просто экспериментировали. Нельзя сказать, что все было так уж плохо, но в целом было больше возни, чем удовольствия. Теперь, когда она поняла, как одиноко быть все время одной, как близко она подошла к тому, чтобы поставить крест на собственной сексуальности, она еще больше ценила те ощущения, которым сейчас жило ее тело.

— Я дрожу, — прошептала она.

— Я заметил, — ответил он.

— Но это какая-то безумная дрожь.

— Я вижу. — Он подпитывался ее возбуждением, точно так же, как она — его.

— Возьми меня прямо сейчас, — если все произойдет быстро, она вряд ли станет сопротивляться — просто не успеет передумать. Ей же очень не хотелось, чтобы так оно и было.

Он позволил ей стащить с него толстые стеганые штаны, которые он надел, когда выводил пса на улицу, и сам снял с себя рубашку. Его голая грудь коснулась ее груди, и она тотчас вся затрепетала. Но в следующий миг, стоило ей животом ощутить его эрекцию, как она почувствовала что-то очень похожее на страх.

Она была уверена, что это все испортит. Но он, надев презерватив, вопреки ее ожиданиям не стал подминать ее под себя. Наоборот, он отпустил ее, а сам лег на спину.