Томас Харрис - Красный дракон

Может быть, Дракон все-таки захочет сначала взять Шерманов и подождет Рибу до следующего полнолуния?

Нет. Не захочет.

Риба Макклейн ничего не знала о Драконе и ощущала только Фрэнсиса Долархайда. Она хотела лежать на Фрэнсисе Долархайде. Она с радостью отдавала свое тело Фрэнсису Долархайду, когда лежала в бабушкиной кровати.

— Это было так чудесно, Д., - сказала она тогда во дворе.

Может быть, ей нравился Фрэнсис Долархайд. На такое способна только извращенная женщина.

Он понимал, что должен презирать ее за это, но, Боже, как ему было хорошо.

Риба Макклейн виновна, ибо любила Долархайда. Виновна без всяких сомнений.

Не будь Преображения, не будь Дракона, она никогда не оказалась бы в его доме. А может, оказалась бы?

— Мой, мой мужчина. Как сладко.

Вот что она сказала. Она сказала «мужчина».

В мотеле закончился завтрак. Постояльцы проходили мимо фургона, окидывая его рассеянными праздными взглядами.

Нужно подумать. Домой возвращаться нельзя. Он зарегистрировался в мотеле, позвонил на работу и сказал, что заболел. Комната показалась уютной и спокойной. Ее украшали только плохие эстампы с изображением пароходов. Никто не глядел на него со стены.

Не раздеваясь, Долархайд лег на кровать и уставился в потолок с потрескавшейся побелкой. Но покоя не было. Каждые несколько минут приходилось вставать и идти в туалет. Он дрожал от холода и тут же потел. Прошел час.

Он не хочет отдавать Рибу Макклейн Дракону. Но что сделает с ним Дракон, если он не приготовит Рибу к его столу?

Страх накатывал волнами. Долархайд сознавал, что его тело долго не выдержит такую нагрузку. Лишь в промежутках между волнами дрожи удавалось думать.

Как уберечь ее от Дракона?

Он ощутил легкий толчок и встал.

Зайдя в ванную, Долархайд осмотрел душевой занавес.

Пластиковые кольца скользили по дюймовой никелированной трубе, заделанной в стену. Обхватив трубу одной рукой, он подтянулся до подбородка, и ноги повисли в воздухе над краем ванны. Труба оказалась достаточно прочной. Прочен был и его ремень. Он заставит себя сделать это, он не боится.

Для верности лучше закрепить ремень морским узлом. Второй конец, у пряжки, превратился в жесткую петлю.

Долархайд сидел на крышке унитаза и смотрел на петлю. Он сумеет это сделать. Нет, он не испугается в последний момент. Ему по силам удержать руки и не дать им подняться к петле. Но можно ли быть уверенным в том, что его смерть повлияет на Дракона — ведь теперь он и Дракон уже не единое целое, а два разных существа. Их теперь двое. Оставит ли ее в покое Дракон?

Возможно, пройдет несколько дней, пока его найдут. Риба будет удивляться, гадать, куда он исчез. Может быть, отправится к нему домой, надеясь что-нибудь выяснить. И поднимется наверх, где ее будет ждать Он.

Большой Красный Дракон одним движением пронзит Рибу насквозь и сбросит вниз.

Наверно, надо позвонить и предупредить. Но даже предупрежденная, как она сможет противостоять Дракону? Никак. Единственная ее надежда — на легкую смерть, надежда на то, что разъяренный Дракон не станет медлить, а нанесет мгновенный и глубокий укус.

Наверху в его доме Дракон ждет на картине, которую он сам повесил на стену. Тот же Дракон притаился на страницах бесчисленных книг и альбомов. С каждым изображением он возрождается заново.

В мозгу Долархайда звучал громкий голос Дракона, сыплющий грязной бранью. Прежде чем укусить, он обольет ее грязью своих слов. Он будет поносить и Долархайда — он скажет ей, какое тот ничтожество. Эхо от кафельных стен многократно повторяло слова Дракона.

— Не делай этого. Не делай… — обратился Долархайд к стенам. Прислушался к собственному голосу, голосу Фрэнсиса Долархайда, который так легко понимала Риба. Всю жизнь он стыдился его, им он говорил другим людям злые и жестокие слова, но голос Фрэнсиса Долархайда ни разу не проклинал его самого.

— Не делай этого.

Голос, который он теперь слышал, никогда не клял его самого. Он повторял лишь брань Дракона. При воспоминании об этом его охватил стыд.

Как мужчина, он, вероятно, слабак. Он подумал, что за всю свою жизнь так и не выяснил, каков он в постели.

Лишь слова Рибы Макклейн подарили ему чуточку самоуважения. И теперь, вспоминая их, он понял, что не должен умереть такой постыдной смертью.

Но есть ли другой путь?

Да, есть. Сама мысль о нем равнозначна кощунству, но такой путь есть.

Он безостановочно ходил взад-вперед по комнате, пытаясь отчетливо выговаривать слова. Если глубоко дышать и не торопиться, получалось неплохо.

В промежутке между приступами страха речь его текла довольно гладко. Но теперь у него был сильный приступ, и его даже вырвало. Потом наступит затишье.

Когда оно наступило, Долархайд заторопился, чтобы успеть позвонить в Бруклин. Ученики начальной школы садились в свой автобус. Дети видели приближающегося Долархайда. Он должен был пройти к своему фургону мимо них.

Толстый круглолицый мальчишка бросил на него сердитый взгляд, и когда Долархайд прошел мимо, выпятил грудь и напряг бицепсы. Две девчонки захихикали. Блеющий звук тубы раздавался из окна автобуса и заглушил смех позади Долархайда.

Через двадцать минут фургон остановился в переулке в трехстах ярдах от дома бабушки.

Долархайд вытер лицо, сделал три-четыре глубоких вдоха. В левой руке он сжимал ключи от дома, в правой — руль.

Он издал высокий носовой звук, потом еще, на сей раз погромче. Еще раз, еще громче. Поехали.

Мелкие камушки постукивали по днищу машины; дом, казалось, рос на глазах, заполняя собой лобовое стекло. Фургон въехал во двор, и Долархайд, выскочив из машины, помчался к порогу.

Стараясь не смотреть по сторонам, он сбежал по ступеням в подвал и начал лихорадочно искать ключи от запертого сундука.

Ключи наверху! Времени на раздумье не оставалось. Не отвлекаться, ничего не слышать! Он взбежал по лестнице.

Не глядя на изображение Дракона, висящее над кроватью, он перебирал трясущимися руками вещи в комоде в поисках ключей.

— ЧТО ТЫ ДЕЛАЕШЬ?

Где же ключи, где они?

— ЧТО ТЫ ТАМ ДЕЛАЕШЬ? ПРЕКРАТИ. Я НИКОГДА НЕ ВИДЕЛ БОЛЕЕ МЕРЗКОГО И ГРЯЗНОГО РЕБЕНКА, ЧЕМ ТЫ. ПРЕКРАТИ!

Движения рук замедлились.

— ПОСМОТРИ… ПОСМОТРИ НА МЕНЯ!

Он схватился за стенки комода — лишь бы не повернуться к стене. Но голова поворачивалась независимо от его воли — он делал неимоверные усилия, чтобы отвести глаза.

— ЧТО ТЫ ТАМ ИЩЕШЬ?

— …ичего…

Звонит телефон, звонит телефон, телефон. Долархайд схватил трубку, повернувшись спиной к картине.

— Привет, Д. Как ты себя чувствуешь? — Голос Рибы Макклейн.

Он прочистил горло, ответил почти шепотом.

— Нормально.