Соно Аяко - Синева небес

— Ну, как бы там ни было, по пути домой вы все же столкнулись с велосипедом?

— Не знаю.

— Мне кажется, что вы не можете не знать. И пострадавший, и свидетель видели номер вашей машины. Если машина с чем-то сталкивается, водитель должен это почувствовать.

— Да не знаю я! Ну и упорный же вы человек! Этот велосипедист что, сильно пострадал?

— Медицинское обследование еще не закончено. Ему сделали рентген, но компьютерной томограммы еще нет, а это очень важное обследование.

— Так ему что, деньги, что ли, нужны? Поэтому он на меня такое наговаривает? Если он бедный и расходы ему не по карману, я мог бы немного помочь ему, дать на лечение. Хотя я и не виноват, но сочувствую.

— Дело не в деньгах. Мы просто хотим прояснить обстоятельства этого происшествия. Итак, вы проезжали поблизости от места происшествия.

— Да, проезжал. Когда возвращался, я сначала поехал по дороге на восток, а потом, если бы не повернул на север, то до дома бы не добрался.

— И вы все это время были в машине один? Вы весь день ездили в одиночестве? — поинтересовался круглолицый полицейский, и Фудзио почувствовал легкое дыхание смертельной опасности.

— Да, один. Когда сочиняешь стихи, компания не нужна.

— Никого не подвозили?

— Никого. Посадишь в машину женщину — и можно забыть про стихи, — деланно рассмеялся Фудзио.

— А если это не женщина? Больше вы никого не подвозили? Ребенка, например…

— Ребенка? — На лице Фудзио отразился испуг. — У нас дома нет детей.

— Это неважно. Я имею в виду любого ребенка. Никого не подбирали на улице?

— Если уж кого-то подбирать, то я предпочитаю женщин, — рассмеялся Фудзио.

— Вы жевательную резинку жуете?

— Сейчас?

— Нет, вы не поняли. Я спрашиваю: любите жевательную резинку?

— Нет, жвачку я не жую. Этим мальчишки увлекаются.

— А вы не подвозили никого, кто жевал жевательную резинку?

— Жевательную резинку? — У Фудзио закружилась голова, и перед глазами поплыли женские лица.

— Не помню. Может, когда-то и подвозил кого, но я на это не обращал внимания.

— Кого вы подвозили в последнее время?

— В последнее время? Ну, не знаю… Кого же я подвозил?…

— Хорошо бы вспомнить. Вы примерно помните, кого подвозили в последний месяц?

Фудзио этот вопрос испугал. Он лихорадочно соображал, что сказать, — так, чтобы слишком не тянуть время.

— Ну, мать подвозил. Потом зятя. Племянниц. Однажды подвез до большой дороги женщину. Она заблудилась. Довез ее до автобусной остановки километрах в двух. Потом ту женщину, которой я звонил с вашего телефона…

— Она ваша любовница?

Фудзио молчал.

— Вы возите с собой лопату?

— А, это… — Фудзио рассмеялся.

— Зачем она вам нужна?

— На самом деле она мне не нужна, я просто делаю вид, что нужна.

— В смысле?

— У меня есть знакомый. Ему довелось побывать в пустыне Сахара. Конечно, он не в ралли Париж — Дакар участвовал, но все же…Так вот, когда я слушал его хвастовство о разных там испытаниях, мне все это так нравилось, что я тоже решил возить в своей машине лопату.

— А что это за знакомый? — Круглолицый полицейский не спешил, но к чему он вел разговор, Фудзио не мог понять.

— Я его даже не знаю. Просто часто встречался с ним в сауне, а имени не спросил.

— В какой сауне?

— Напротив станции в Йокосуке, сауна «Оазис». Вы там не бывали?

— У меня нет времени посещать подобные места, — с сожалением произнес круглолицый, но в его словах не было желания польстить Фудзио. — Вы часто ходите в сауну?

— Я бы хотел там бывать почаще, такой уж я избалованный. Там бывают люди, с которыми хочется поговорить. А бывают отталкивающие типы. Но мне не нравится, что некоторые туда ходят, чтобы похвастаться своими подвигами.

— Когда вы ходили туда в последний раз?

— Я такие вещи не записываю в ежедневник, — Фудзио пытался прикинуться дурачком.

— Вы ведете ежедневник?

— Нет. Такими глупостями не занимаюсь.

— Ну, а вспомнить не можете, когда последний раз были в той сауне?

— Где-то полгода назад. Кому другому я бы сказал, а вот вам поостерегусь. Вы же полицейский, если что-то не так скажу, мне же потом боком выйдет.

— Тогда вы и беседовали с человеком, который бывал в Сахаре?

— Да. Он там, похоже, постоянный клиент. В сауне, то бишь. Любит красивую жизнь.

— У вас в машине саперная лопатка. Вы ею пользуетесь?

— Да, однажды довелось.

— Где? Дома?

— У моего дома и земли-то нет. Другу помогал. Он цветы любит разводить.

— Что за друг?

— Не скажу, — сказал Фудзио тоном упрямого ребенка. Он солгал. Да и кроме Юкико, у него не было знакомых, что любили цветы. — Все, что связано с этим человеком, полиции не касается.

— Я еще раз спрашиваю: когда вы проезжали перекресток Такады, вы не почувствовали удара по машине? Подумайте хорошенько.

— Нет, не почувствовал. Сколько можно повторять? Если вы хотите услышать другое, напишите, что вам нужно. Меня это не волнует. У меня есть страховка. Она покроет расходы на лечение вашего велосипедиста. Я согласен заплатить ему из страховки. Можете так и записать в протоколе, если вас это устраивает.

— Речь не о деньгах, — сказал круглолицый полицейский со странной настойчивостью. — Так дело не пойдет.

— А как пойдет?

— Вы будете сидеть здесь, пока не скажете правду.

— Имейте совесть! Вы тратите чужое время! Что вы себе позволяете?! — Фудзио распалялся все сильнее.

— Это вы тянете время! Расскажите правду — и мы вас отпустим тотчас же!

Тут в комнату вошел еще один полицейский и положил перед круглолицым какие-то бумаги. Но Фудзио в запальчивости не обратил на это особого внимания.

— Я еду домой, — сказал он. — Мне надоело отвечать на одни и те же вопросы. А вы можете думать, что вам угодно.

Фудзио встал со стула, но выйти из комнаты ему не удалось. Принесший бумаги полицейский в ту же секунду оказался рядом с Фудзио, загородив ему путь из тесной комнаты.

— Вы никуда не уйдете. Есть ордер на ваш арест, — сказал круглолицый.

— Ордер на арест?

Кровь прилила к голове Фудзио, вскипела в сосудах. Он почувствовал, как у него резко поднимается давление.

— Вот, прочтите, — круглолицый положил перед Фудзио бумагу. Тот схватил ее и, не читая, разорвал на клочки. Круглолицый ивторой полицейский попытались перехватить Фудзио, но не успели — он оказался проворнее.

— На каком основании?!

— Вам лучше не совершать подобных действий, — медленно проговорил круглолицый, собирая обрывки растерзанного документа. — Это официальная бумага, и, уничтожая ее, вы совершаете противоправный поступок, за это полагается тюремное заключение с исправительными работами от трех месяцев до семи лет.

Разложив клочки ордера на столе, круглолицый соединил их и прочел вслух.