Соно Аяко - Синева небес

— Я, честно говоря, не совсем понимаю, о чем идет речь, — сказал Дзиса.

— В таких случаях лучше попросить знакомых, использовать все связи, правда?

Дзиса тем временем пытался понять, отчего так упорно молчит Сабуро Морита. Он явно отличался живым умом и, видимо, прекрасно знал обстановку в доме, а также характер своего шурина.

— Вы не знаете, когда отпустят Фудзио? Если с него снимут подозрения, ведь его отпустят? — спросила мать.

— Мы этого пока не знаем. Вам лучше посоветоваться с адвокатом, он вам все объяснит.

— Мы очень волнуемся, потому что у нас нет знакомых адвокатов. Я думаю, все эти неприятности случились потому, что Фудзиодо сих пор не женат.

— Едва ли это имеет отношение к делу.

— Нет, мир так устроен. Если у тебя есть семья, то ты защищен. А когда тебе за тридцать и ты один, то в тебя по любому поводу будут тыкать пальцем. Думаю, что, когда он вернется, сразу начнет подыскивать жену.

Дзиса поднялся.

— Извините за беспокойство. Я в такой ранний час вас потревожил…

Выйдя из дома Уно, Дзиса обернулся и окинул взглядом дом и окрестности. Маленькую пристройку на крыше было совершенно не видно с порога. Чтобы разглядеть ее, Дзиса перешел на другую сторону улицы. Уразумев, где именно располагается жилище Фудзио, он отправился восвояси.

Сидя в одиночной камере, Фудзио считал часы. Время тянулось медленно.

За решетчатой дверью над столом надзирателя был прикреплен светильник, и тот читал спортивную газету.

Мелодия модной песенки о безоблачной любви, доносившаяся из радиоприемника, сейчас вызывала у Фудзио дикое раздражение.

Сегодняшний допрос начался около девяти утра. В камеру Фудзио вернулся только после десяти часов вечера.

Раньше Фудзио приходилось тяжело трудиться, но он впервые устал столь сильно. У него от усталости даже кожу щипало. Так реагировала перенапряженная нервная система. Он чувствовал, как изнутри кожу и плоть прокалывают тысячи маленьких острых иголок. Ощущение полной незащищенности.

Камера была около девяти квадратных метров, может быть, чуть больше, какой-то странной формы. Пол здесь был выстлан плитами из коры пробкового дерева. Фудзио полагал, что в тюремных камерах на полу лежат циновки или пол деревянный. Но оказалось, что в недавно выстроенном здании полицейского управления Миуры в камерах предварительного заключения полы сделаны из звукоизолирующей и жароустойчивой пробки. Если на такой пол что-нибудь пролить, то и следа не останется.

В камере была электрическая лампа, чтобы ночью можно было регулировать освещение. Ночью свет давали приглушенный. Однако для Фудзио, привыкшего спать в полной темноте, даже слабый свет являлся раздражителем, и он не мог уснуть, просто лежал с закрытыми глазами. Читать было нечего, но даже если бы и было, читать при таком тусклом свете невозможно.

Окна в камере отсутствовали. Возможно, из-за этого он так и нервничает. Он был словно в ловушке, ни одного глотка свежего воздуха с того момента, как он попал сюда. Подышать можно было в течение несколько минут, предназначенных для утренней зарядки. И только когда его вели по коридору в комнату для допросов, он мог на какой-то миг увидеть солнце, взглянуть на синее небо, ощутить дуновение ветра. В комнате для допросов окон тоже не было. Небо он увидел в тот день, когда его повезли в прокуратуру в Йокосуке, — но тогда шел дождь.

До этого дня Фудзио допрашивали четверо следователей. Старший полицейский инспектор, младший полицейский инспектор и два сержанта. Младшего инспектора звали Кадзуо Такарабэ. Это он сказал Фудзио, что камеры предварительного заключения в полицейском управлении Миуры — просто рай. Фудзио решил ничего не говорить, а побольше выуживать из собеседника, поэтому он с деланной наивностью осведомился у Такарабэ: «Это почему?»

— В них микроклимат прекрасный — не холодно, но и не жарко.

Здание новое, так что у нас везде кондиционеры и отопление. Даже у вас дома таких удобств, наверное, нет, — гордо сказал Такарабэ. — Летом здесь просто чудесно, вам понравится. Вот у вас дома есть кондиционер?

Фудзио ничего не ответил. Ему не хотелось сравнивать нормальную жизнь и жизнь заключенного. К тому же он не мог взять в толк, что крылось за словами следователя, — хотел тот его поддержать или выказывал неприязнь. Может, условия здесь и райские, но жизнь в каменном мешке, вдали от солнца, ветра и неба, опустошала душу.

Этим утром Фудзио сообщили, что нашли улики по делу убийства школьника.

— Интересно! Но я не понимаю, о чем вы говорите. Я ведь тут газет не читаю и ничего не знаю, — рассмеялся Фудзио.

— Ребенок оставил предсмертную записку. Не помните? — сказал Такарабэ.

— Предсмертную записку?!

Младший полицейский инспектор Такарабэ относился к тому типу людей, которые весьма скупы на эмоции. А вот сержант Сиро Хигаки со своим проницательным взглядом вообще был похож на пройдох-полицейских, которых изображают в телесериалах.

— Так что же написал этот мальчик?

— Предсмертную записку. Он почувствовал опасность и написал предсмертную записку. Вы что, не видели этого, когда посадили ребенка в машину?

— Вы хотите сказать, что он писал, сидя в машине? Чушь какая.

— Так значит, он ничего не писал?

Фудзио почувствовал, что купился глупейшим образом. До этого он упорно отрицал свою причастность к гибели мальчишки. И теперь, когда Фудзио как бы косвенно подтвердил, что сажал мальчика в свою машину, он даже растерялся. Только сейчас Фудзио осознал, что с ним работают профессионалы. Но еще можно было выкрутиться, и Фудзио решил сосредоточиться.

— Ребенка, что, похитили? Какой же преступник позволит оставить письменную улику, это же глупо.

— Вы утверждали, что часто подвозили на своей машине родственников. А вы абсолютно уверены в этом? — спросил Такарабэ.

— Да, уверен. Когда матери нужно было в больницу, я ее всегда отвозил.

— Что у нее за болезнь?

— Да ерунда какая-то. То простуда, то расстройство желудка, то зубная боль. Давление мерить ездили.

— Ваша мать сказала, что давно уже ничем не болела.

Фудзио ощутил, как по жилам побежала горячая лава, внутри что-то словно взорвалось. Перед глазами поплыли черные круги.

— Хочу спросить вас о псе.

— О каком еще псе?

— До аварии вы ездили в Садзиму. Не заходя в кафе, вы купили сок в торговом автомате перед входом. Неподалеку лежал большой пес хозяев кафе. Я правильно излагаю?

— Сколько можно повторять одно и то же?!

— Но ведь там не было никакого пса. Он околел, за две недели до вашего приезда.

— Расскажите нам, когда вы подвозили на своей машине детей? — перехватил разговор сержант Хигаки, когда Такарабэ вышел из комнаты для допросов. Эта парная игра профессионалов не очень-то обрадовала Фудзио.