Вэл Макдермид - Чужое терзанье

Он отворачивается, не обращая внимания на мяуканье, которое раздается из-под кляпа. И вынимает дилдо. Ярко сверкают острые края бритвенных лезвий. Прикольная штука — эта смертельная машинка. Он проворно поворачивается к ней. Когда она видит дилдо, кровь отливает от ее лица, а шея покрывается безобразными пятнами. Он делает шаг, задирает ей юбку и стаскивает трусики. Он машет дилдо перед ее лицом и ухмыляется.

Тогда-то из нее и хлынула моча. Это его раздражает, ведь в комнате будет вонять. Неприятно. Потому что вот эта — останется в живых.

Некоторые книги способны изменить жизнь человека — это всем известный факт. Если меня кто-то спросит, была ли у меня такая книга, пожалуй, он будет очень удивлен ответом. Но я до сих пор помню впечатление от «Трех заложников» Джона Бушана.

Тем летом родители взяли меня с собой в отпуск в Норфолк-Бродз, красивейший уголок Центральной Англии, славящийся своими реками и каналами. Вроде бы мои предки — люди неплохие, но мое и их представления об отдыхе не совпадают. Другие люди отправляются куда-нибудь на лодках, открывают для себя новое и осваивают образ жизни, полностью отличающийся от их привычного распорядка, — шлюзы, заболоченные протоки, живущие у воды птицы, странное ощущение нереальности, когда после нескольких дней в лодке ноги ступают на твердую землю. Мои родители не понимали прелести водных путешествий. Они арендовали автофургон на площадке, где сотни металлических коробок стояли тесными рядами вдоль невысокого обрыва, под которым плескались волны Северного моря. Однако из окон нашего автофургона не было видно и этого. Мы наблюдали лишь другие фургоны. Внутри было не лучше. Даже в муниципальных домах с двумя спальнями можно найти больше простора и уединения, чем в этой тесной жестяной бочке. Во мне бурлила ненависть к фургону, зависть к другим детям, наслаждавшимся нормальными каникулами. Ничего не оставалось, как считать часы, когда же мы поедем домой.

Погода тоже не спасала ситуацию. Типичная летняя английская неделя — серая изморось чередовалась с водянистым солнцем, и тут уж все обитатели лагеря десантировались на каменистый пляж, обнажались до плавок и купальников и, прыгая с ноги на ногу, пробирались по острым камням к воде. Там орали, обожженные холодной волной, поворачивали и, дрожа, прыгали обратно к своим полотенцам, термосам с горячим жидким кофе и сандвичам с яйцом.

Как-то к вечеру, когда дождь припустил особенно сильно, родители решили поиграть в бинго в тамошнем баре, который помещался в здании, построенном в виде приземистого бетонного куба. Мне тоже пришлось пойти, потому что двенадцатилетним подросткам по закону нельзя оставаться без родительского присмотра. А родители всегда были законопослушными до безобразия. Страдая и негодуя, бурча и ненавидя все и вся, пришлось тащиться за ними. Мне хотелось поболтать с Амандой, красивой белокурой девочкой из фургона через ряд от нас, а не глядеть, как кучка стариков играет в бинго.

Отец купил мне колу и пакет чипсов, махнул рукой в сторону стола для пинг-понга и велел никуда не уходить и развлекаться пару часов самостоятельно. Как малому ребенку. У меня аж лицо перекосилось от злости. В комнате для пинг-понга было шумно, дети смотрели на меня, как на пришельца из космоса. Зато в дальнем углу там стояла полка с потрепанными книжками. Первые две меня не привлекли, зато следующей оказалась книга «Три заложника», и с первой страницы, с описания совершенно чуждой мне социальной среды, жизнь моя повернула в новое русло.

До той поры мне и в голову не приходило, что можно добиться полного подчинения воли другого человека. «Три заложника» рассказали мне о двух вещах, которые мне нравятся больше всего: абсолютном превосходстве и о доступе в мир власти и успеха. Последнего мне не достичь — социальное происхождение не то, но если я овладею первым, то смогу добиться чего-то столь же привлекательного.

«Три заложника» стали для меня первым шагом на долгом пути к тайнам чужого мозга. У меня никогда не было сомнений: контроль над личностью возможен, и я сумею его достичь. Но вот смогу ли я его использовать так, чтобы изменить мир вокруг меня, — еще вопрос. Мне все же казалось, что у меня должно получиться.

Путеводной звездой на этом пути была и остается информация, мне пришлось прочитать и изучить все, что только возможно, про гипноз, измененное сознание, промывку мозгов и контроль над личностью. И чем дальше, тем все сильнее мне хотелось продемонстрировать свои способности, похвалиться — хотя бы перед собой. Объектами тренировки были мои одноклассники, партнеры по сексу, а позже даже сослуживцы. Впрочем, довольно скоро выяснилось, что мои знания и навыки не столь уж выдающиеся. Иногда результаты бывали вполне примечательные, но чаще меня ждало фиаско. В большинстве случаев чужой мозг оставался за пределами моей власти и пробиться к нему никак не удавалось.

Тогда-то и обнаружилось, что существует категория людей, которые почти не защищены от вмешательства моей воли: ей подчиняются те, кого окружающие считают туповатыми. Конечно, это не тот эффект, какой мне грезился, но все-таки он открывал определенные возможности.

Затем встал вопрос, что я буду делать с силой и властью, которые мне предстояло применять. Как смогу умножить то, что уже было в моих руках?

Ответ пришел из ниоткуда. Сила удвоится, если людей будет двое.

Если знание дает человеку власть, то умение этим знанием правильно распорядиться дает ему блестящую возможность манипулировать своими ближними. Сэм Ивенс был из тех ловкачей, которые всегда стараются, заплатив не больше пенни, набрать товару на шиллинг. Он даже удивлялся, с какой готовностью люди распахивают перед тобой душу, если думают, что ты с ними откровенен. Взять хоть Кевина. В обмен на кое-какие мелочи о прошлом Стейси Чен он выложил Сэму кучу сведений про Дона, Полу и себя самого. Именно таких, что могут оказаться полезными. Знать такие вещи — все равно что разбираться в болевых точках человеческого тела: надавил на нужную — и твой противник валяется на земле, в пыли и грязи.

Они сидели в деревенском пабе в нескольких милях от долины Суиндейл и подзаряжались заслуженной пинтой пива после долгого и бестолкового дня, в течение которого они проводили скрупулезный опрос свидетелей и участвовали в мелких местных склоках. Им полагалось наметить план действий на завтра, но они единодушно решили, что хватит с них отрицательных впечатлений, связанных со смертью детей. Гораздо приятней перемыть кости своим коллегам.

На полуслове Кевина перебил мобильный — звякнул, извещая о поступившем текстовом сообщении. Кевин недоверчиво уставился на дисплей.