Джеймс Паттерсон - Явился паук

Менее чем через полтора часа «бронко» свернул на заросшую дорогу, которая вела к старой ферме в Мэриленде. В течение поездки Сонеджи-Мерфи позволил себе посмаковать свой славненький изысканный планчик. Он наслаждался мыслью, что пару лет назад сообразил оставить в гараже немного наличности. Разумеется, не выкуп. Это были деньги на всякий случай. Очень дальновидно с его стороны.

— Мы уже на месте? — раздался из-под одеяла голос Сонеджи.

Фишенауэр сразу не ответил, но Сонеджи уже все понял по колдобинам на дороге и вольготно развалился на заднем сиденье. Теперь он на свободе. Он непобедим!

— Пришло времечко разбогатеть, — рассмеялся он в голос. — Ты вообще намерен когда-нибудь снять с меня наручники?

Но Роберт Фишенауэр не потрудился оглянуться. Он пребывал в убеждении, что они все еще находятся в отношениях пленника и охранника.

— Как только получу свою часть выкупа, — процедил он сквозь зубы, — тогда ты и будешь свободен.

Сонеджи-Мерфи вновь обратился к затылку Фишенауэра:

— А ты уверен, что не забыл ключи, а, Бобби?

— Не беспокойся. А ты уверен, что не забыл, где остальная часть выкупа?

— Уж я-то уверен.

Еще Сонеджи-Мерфи был уверен в том, что Фишенауэр держит ключи при себе. Вообще, Гэри страдал клаустрофобией и последние полтора часа чувствовал себя неуютно. Потому и старался отвлечься на разные приятные мысли — например, на удавшийся мастерский план. Всю дорогу перед ним маячили жуткие образы мачехиного подвала. Он вновь видел ее как живую и с ней двух ее гадких выродков. Он снова был маленьким, снова был Плохим Мальчишкой, испытывавшим чудесные приключения. Фантазии на время целиком захватили его.

«Бронко» медленно переваливался из колдобины в колдобину по когда-то существовавшей колее. Гэри Сонеджи-Мерфи вдруг закинул обе руки за шею Фишенауэра и сжал его горло, вдавив металлические наручники прямо в адамово яблоко.

— Ничего не поделаешь, Бобби, — я ведь всего-навсего лжец-психопат.

Фишенауэр извивался, пытаясь сопротивляться. Он задыхался, как будто тонул, упираясь коленями в приборную доску. В ночи раздавалось глухое животное урчание обоих мужчин.

Надзирателю удалось высвободить ноги. Он уперся башмаками в потолок автомобиля; туловище и конечности вертелись во все стороны как на шарнирах. Из горла вырывались странные звуки, словно трещал раскаленный металл. Но вот сопротивление стало слабеть и, наконец, прекратилось совсем, лишь конечности слегка подрагивали.

Гэри снова свободен. Он знал, что так и будет. Гэри Сонеджи-Мерфи — опять вольная птица!

Джеззи Фланаган проследовала по коридору отеля «Марбур» в Джорджтауне к номеру 427. Она все делала через силу. Она чувствовала себя крайне истощенной. Ее абсолютно не радовало это тайное свидание по неизвестному поводу. В глубине души Джеззи знала причину, но надеялась ошибиться. Увы — она ошибалась чрезвычайно редко…

Быстро оглянувшись, Джеззи легонько постучала в дверь костяшками пальцев. Нет, она не страдала манией преследования, просто точно знала, что одна половина жителей Вашингтона следит за другой.

— Заходи. Открыто, — раздался голос. Джеззи отворила дверь и увидела его лежащим на кушетке в новом костюме. Дурной знак — ему явно охота начать тратить деньги.

— Костюмчик для моей крошки, — улыбнулся ей Майк Дивайн, отрываясь от телевизора. Там показывали что-то про индейцев. Как всегда, хладнокровен. В этом и во многом другом он напоминал Джеззи ее отца. Быть может, потому она и связалась с ним — из-за этой откровенной порочности.

— Майкл, это очень опасно, именно сейчас! — Она быстро вошла и закрыла дверь. Заперла. Голосок ее звучал озабоченно — нет, она не сердится на него. Милая, сладкая Джеззи…

— Опасно или нет, но нам пора поговорить. Твой дружок намедни навестил меня. А сегодня утром он опять припарковался у моего дома.

— Он не мой дружок. Ты отлично знаешь, что я выкачивала из него необходимую информацию.

Майк Дивайн улыбнулся:

— Ну да, ты из него, он из тебя. Все счастливы. Кроме меня.

Джеззи присела на кушетку рядом с Диванном. Он такой сексуальный и ловко этим пользуется. Немного похож на Пола Ньюмена, только без этих невероятно голубых глаз. И тоже очень любит женщин.

— Майкл, я не останусь здесь. Мы не должны быть вместе. — Джеззи положила голову на его плечо, нежно поцеловала щеку, нос… Ей ничего сейчас не хотелось, даже прижиматься к нему. Но если надо, она готова. Чего бы это ни стоило.

— Джеззи, ты должна быть со мной. Что толку в деньгах, если нельзя их тратить и мы не можем быть вместе?

— Ты, кажется, забыл — недавно несколько дней на озере? Или мне померещилось?

— К чертям украденные мгновенья! Поехали со мной во Флориду!

Джеззи поцеловала его в шею. Как всегда, идеально выбрит и от него хорошо пахнет. Она расстегнула его рубашку и запустила внутрь руку. Пальцы другой руки легонько скользнули по выпуклости на брюках. Все это она проделывала на автопилоте. Чего бы это ни стоило.

— Нам нужно избавиться от Алекса Кросса, — прошептал он. — Я серьезно. Ты слышишь, Джеззи?

Она понимала, что он проверяет ее, хочет увидеть ее реакцию.

— Это серьезный вопрос. Нужно серьезно обдумать. Я должна выяснить, что он еще знает. Потерпи немного.

— Вы с ним трахаетесь! Поэтому ты терпишь!

— Я — нет.

Она расстегнула ремень, немножко неловко орудуя левой рукой. Ей придется еще некоторое время руководить им, заставлять его делать то, что следует.

— Откуда мне знать — может, ты втрескалась в этого Алекса Кросса! — настаивал он.

— Я влюблена в тебя, Майкл. — Она еще сильнее прижалась к нему. Его легко одурачить. Все они таковы. А дальше останется только выждать — не заподозрит ли ФБР, и они свободны. Преступление века свершилось.

В четыре утра меня разбудил телефонный звонок. На проводе был измученный Уоллес Харт, он звонил из Фаллстона, где произошло событие чрезвычайной важности. Через час я уже был в тюрьме, оказавшись в числе четырех пришлых, удостоенных чести побывать в жарко натопленном офисе Уоллеса.

Пресса еще не пронюхала о сенсационном побеге. Ничего, скоро они навострятся: ведь до сих пор ничего подобного еще не происходило. У них будет полноценный рабочий день, наполненный одной великой новостью: Гэри Сонеджи-Мерфи вновь на свободе.

Уоллес Харт тяжело оперся о рабочий стол, скрючившись в три погибели, будто ему прострелили внутренности. Кроме него, в офисе было два надзирателя и тюремный прокурор.

— Что известно об исчезнувшем надзирателе? — при первой же возможности спросил я.

— Звать Фишенауэр, тридцать шесть лет. Работает в тюрьме одиннадцать лет, хороший послужной список, — ответил Харт. — Трудился нормально вплоть до сегодняшнего дня.