Брижит Обер - Кутюрье смерти

Если немного повезет, я сумею еще досмотреть матч. Все справедливо: обмен голами на мокром поле, дождь прямо-таки повсюду, еще одно испорченное лето… Ты посмотри-ка, как этот болван промазал, ну, давай, шевели задницей, кретин!

Не прекращая поносить игроков, коротышка поднес к носу ладонь, наслаждаясь исходившим от нее сладковатым запахом. Он улыбнулся сам себе, обнажив желтые острые зубы. Он видел репортаж о каннибалах, живших на островах Самоа, которые регулярно подтачивали себе клыки, и решил последовать их примеру.

Эти дикари — люди прагматичные и изобретательные. Близкие к природе, как и я. А что такое природа, если не масштабно организованное убийство? Конечно, нечего философствовать, надо дойти до ледника, приготовить новый ассортимент…

Он встал, лениво потянулся, почесал промежность. Зажег сигарету и долго вдыхал дым. Он чувствовал себя невероятно хорошо. Он никогда не думал, что это доставит ему такое наслаждение. Раньше он довольствовался подвернувшимися под руку трупами. В активе у него было несколько прекрасных композиций, например песокрысокот с шестью лапами и тремя хвостами. Но разве можно сравнивать?

Подстеречь добычу, напасть на нее, быстро убить, перенести к себе в нору, разложить на столе — натюрморт in situ [2] In situ — в месте нахождения (лат.). , — видеть, как пила оставляет свой след в плоти добычи и эта плоть открывается, поддается и обнажает переплетения кровяных сосудов, поднажать, допилить, услышать, как хрустит кость, отделить от тела члены и голову, которую взять за волосы и поднять так, чтобы рука почувствовала ее тяжесть… Это как глотнуть неразбавленной водки или совершить необыкновенное путешествие, путешествие за пределы реальности, что позволено лишь охотничьей элите.

Он открыл дверцу объемного морозильника, губы его растянулись в восхищенной улыбке. Он впервые перешел на людские существа. Нет, это было, если быть точным, во второй раз. Первый, однако, по-настоящему в счет не шел, потому что это вышло не специально. Он закрыл глаза, он не хотел об этом думать, никогда не хотел об этом думать. Он представил себя в сквере на закате — запах листьев, чириканье воробьев. Он терпеливо ждет, долго, дрожа от возбуждения. С обычными подопытными кроликами такой радости от охоты нет. Просто умирающие твари, которым он делал смертельный укол в привычной тишине лаборатории. Не было ветра в ветвях деревьев, ни о чем не подозревающих прохожих, столь близких и столь далеких предупреждающих знаков этого магического ожидания.

Коротышка вновь переживал каждый свой поход за добычей, секунда за секундой, мускулы его начинали подрагивать при этих воспоминаниях. Сдавленный крик ужаса кассирши, тут же прерванный острым лезвием бритвы, ее полная грудь навалилась на него, он ощутил вес мертвого тела. Старик валялся в скошенной траве и ничего не соображал. Он даже глаз не открыл, не заметил, как перешел из ночи земной в ночь вечную. А тот молодой парень попробовал было бороться, но с полиэтиленовым пакетом на голове особо не посопротивляешься, да и потом, он ему тут же нанес удар в сердце, весьма сильный.

Коротышка стряхнул пепел в пепельницу.

На самом деле самым сложным было незаметно затащить их в пикап. У него, слава богу, есть большой ящик на колесиках из-под компрессора. Никто никогда не обращает внимания на парней в синих робах, которые таскают за собой подобные вещи.

А вот если этот идиот Марсель Блан думает, что никто не замечает, как он ведет себя, когда видит эту женщину, то он ошибается! Слишком темная кожа… разрезы на темной коже должны выглядеть не так привлекательно. Как рисунок на темной бумаге. Или же надо резать глубже, чтобы обнажился розовый цвет внутренностей. Все дело в контрастах. Правда, кому что нравится…

Коротышке нравились высокие насиликоненные блондинки со следами былой красоты. К несчастью, блондинкам он не очень нравился.

Эрблен, судмедэксперт, — в полицейском управлении запросто Док-51, — присел на краешек стола Жан-Жана, который занимался тем, что скреплял степлером кипу розово-желтых бумажек с кипой грязно-зеленых. Жан-Жан потел. Воздух был тяжелым и липким, настоящие тропики. В предгорьях бушевала буря, мухи злобствовали, народ пребывал в скверном настроении. Жан-Жан поднял глаза на Эрблена, пытаясь найти на его худом морщинистом лице хоть какой-нибудь намек. Еще во время своей интернатуры Эрблен взял привычку топить эмоции в литрах пастиса — поэтому-то его и прозвали Док-51 [3] Пастис (pastis) — общее название крепких французских анисовых настоек. Наиболее известные марки — Перно (Pernod) и Рикар (Ricard). «Пастис-51» — это отдельная 45-градусная разновидность, ароматизированная лакрицей и карамелью. Название воспевает 1951 год, когда послевоенная Франция официально возобновила розлив спиртного с анисом. , — и он постоянно пребывал в облаках прекрасного настроения. Эрблен вытер лоб старым носовым платком, украшенным созвездием различных пятен, а затем, вздохнув, аккуратно сложил его, убрал в карман.

— Никогда такого не видел… просто пазлы!

Он трескуче рассмеялся, закашлявшись в конце концов. Кашель был хриплым, как у алкоголиков.

Пазлы из человеческой плоти, раскроенной по мерке, мрачно подумал Жанно.

— Телу лет тридцать, — снова заговорил Эрблен, когда приступ кашля прошел. — Тело принадлежит крепкому мужчине, очень волосатому, в полном расцвете сил. Голова принадлежит двадцатипятилетней женщине, я бы сказал, скорее двадцатишестилетней. Ну а руки, м-да, руки, тут я склоняюсь к мысли о старике, лет семидесяти пяти; наверное, бродяга или что-то в этом роде, руки все в дырках, как дуршлаг.

— В дырках — от чего?

— От уколов. Шприц, инспектор. Шприц, наполненный героином или дешевым красным вином! Хотел бы я знать, в каком состоянии все остальное… — пробормотал Док-51 жизнерадостно.

— Остальное?

— Правильнее — останки. Да-да, милый мой Жанно, человеческие тела имеют обычно две руки, две ноги, торс, голову… Значит, хочешь не хочешь, где-то существуют недостающие куски наших жертв — во множественном числе. Ладно, на этом я должен удалиться, сегодня день рождения внучки.

— Поцелуйте ее от меня. Скажите, Док, чтобы сшивать плоть, наверное, нужна какая-нибудь суперигла, нет?

— Простая хирургическая игла или одна из тех толстых игл, которыми пользуются для шитья джинсов и кожи. Знаете, кожу ведь легко проткнуть, — хихикнул он.

Жанно тоже хохотнул.

— А нельзя ли узнать, отчего они умерли?

— Нет, нельзя! Все, чем мы располагаем, не имеет повреждений. Если есть следы, то они на недостающие кусках. В конце концов, Жан-Жан, вы нам их предоставите, не так ли?

— Да, может, обнаружим в бюро находок. Но шансов мало. — Жанно опять издал смешок. — Пока, до свидания, доктор!