Роджер Эллори - Красная лента

— Конечно.

— Но в отчете в газетах сказано другое…

— Отдел по связям с общественностью, — пояснил Таннахилл. — Неудавшаяся облава звучит намного лучше, чем чокнутый полицейский и его информатор, пытающиеся изменить мир в одиночку.

Рос помолчал, пытаясь это переварить.

— Маккалоу уже собирались уволить, понимаете, — продолжал Таннахилл. — После сентябрьских событий он начал лажать. Опаздывал на работу. Билл Янг распекал его столько раз, что я уже и не упомню. Насколько я знаю, Янг собирался начать с дисциплинарных взысканий, но потом нам сообщили, что у Маккалоу есть зацепка по поводу еще одной партии наркотиков, на этот раз гораздо большей. Все уже готовились к брифингу, накручивали себя для дела, и тут внезапно мы узнаем, что Маккалоу пошел на дело сам с каким-то чернокожим парнем, которого потом застрелили, а Маккалоу опять начал теребить отдел внутренних расследований и еще непонятно кто.

— Если верить Янгу, отдел внутренних расследований не смог полностью изучить это дело, — сказал Рос.

— Маккалоу исчез, как кокаин в сентябре. Пропал, и больше мы о нем не слышали.

Рос молчал. Лицо Метца ничего не выражало.

Таннахилл пожал плечами.

— Вот, собственно, и все, — сказал он. — Не знаю, что тут добавить.

— Еще один момент, — сказал Рос. — Нам не удалось разыскать его фотографию. Удостоверение, которое он использовал для открытия счета в банке, было старого образца без фотоснимка.

— Да я не знаю, — сказал Таннахилл. — Его личное дело ушло в отдел внутренних расследований еще тогда. Сейчас мы не храним записи у себя. Они все собраны в одном месте где-то возле одиннадцатого участка. Можете пойти поинтересоваться. — Таннахилл помолчал, потом покачал головой. — Если только…

— Что? — спросил Рос.

— Оценивание, — ответил Таннахилл. — После сентябрьского задержания у нас проводилось оценивание участка.

Рос кивнул и улыбнулся.

— Фотографии с оценивания. Они у вас есть, верно?

— Конечно, — сказал Таннахилл. — Я могу сходить посмотреть, если вы не против подождать немного.

— Разумеется, — ответил Рос. — Нам здесь подождать?

Таннахилл поднялся со стула.

— Ладно, это всего этажом выше. Вы можете пойти со мной и помочь перебирать папки.

Рос и Метц отправились за Таннахиллом.

Записи, как обычно, были сложены в разнокалиберные картотечные шкафы, расставленные вдоль стен, и на многочисленных столах. Некоторые шкафы просели под весом папок, лежащих сверху.

Таннахилл криво улыбнулся.

— Простите за беспорядок. Уборщик ушел в отпуск.

— С чего начнем? — спросил Рос.

— Вон те файлы — это записи участка, — сказал Таннахилл, указав на правую часть помещения.

Он прошел в угол, Метц и Рос последовали за ним. Таннахилл с трудом вытянул верхний ящик, стоявший рядом с окном.

— Восемьдесят восьмой год, — сказал он. — С восемьдесят восьмого по девяностый. — Он вытянул соседний ящик. — С девяносто третьего по девяносто четвертый. Должно быть, четвертый или пятый ящик отсюда.

Метц начал открывать ящики, Рос последовал его примеру, и через несколько минут они обнаружили шкаф с файлами за период с двухтысячного по две тысячи второй год.

Таннахилл начал выкладывать каждый файл из ящика на пол. Они втроем дважды просмотрели каждую папку, каждую фотографию, каждый документ с июля 2001-го до конца года. Не было ни одного файла по Маккалоу. Никаких записей. Никаких фотографий.

— Должно быть, кто-то забрал, — сказал Таннахилл. — Это бывает, вы же знаете.

Рос не ответил. Он был уже на грани. Он знал, что если что-то скажет, то потеряет над собой контроль. Он уже приготовился упереться еще в один тупик, снова вернуться во второй участок ни с чем. И тут Таннахилл поднял голову и улыбнулся.

— Точно, — тихо сказал он. — Черт, это же очевидно!

— Что? — спросил Рос.

— Фотографии за год, они внизу. Маленького формата, но он там точно есть.

Метц и Рос снова пошли за Таннахиллом, на этот раз вниз, в административный отдел участка. Фотографии сотрудников участка, которые делались ежегодно, обычно развешивали вдоль коридоров, но в седьмом участке они висели вдоль стен столовой и актового зала. Таннахилл быстро нашел 2001 год, встал на стул, чтобы дотянуться до нужных снимков, и снял планшет с фотографиями с крючка. Он потратил несколько секунд, всматриваясь в лица на фото.

— А вот и он, — сказал он, указывая на человека во втором ряду снизу.

Рос взял фотографию в руки. Метц глядел на нее из-за его спины. Рос нахмурился, покачал головой и рассмеялся. Это был странный звук, резкий, отрывистый. Внезапно Рос замолчал.

— Что? — спросил Таннахилл. — Что случилось?

— Я не верю, — сказал Метц.

— Чему? — не понял Таннахилл.

Рос ничего не сказал, но ему показалось, что он начал понимать всю серьезность их положения и с чем они имеют дело.

— Вы знаете этого парня? — спросил Таннахилл. — Вы знаете Маккалоу?

Рос покачал головой.

— Нет, мы не знаем Маккалоу, — негромко ответил он. — Но мы знаем кое-кого, кто использовал его имя.

Мне кажется, Матисс сказал, что художник должен начать с отрезания собственного языка.

Чтобы перестать говорить.

Чтобы прекратить объяснять, что он имел в виду каждым движением кисти.

Чтобы перестать оценивать, анализировать, интерпретировать, толковать, что он чувствовал в тот момент. Он просто выражал то, что чувствовал. У него было ощущение, а потом оно пропало. Это было искусство. Это была жизнь. Возможно, это была смерть.

Возможно, им стоило вырезать языки нам тоже.

Я сочувствую Миллеру. Я сочувствую тому, что он найдет и как это на него повлияет.

Я ощущаю разные вещи, чувствую очерченную линию и человека, который движется к ней, ничего не замечая перед собой.

В Лэнгли, а потом в Манагуа меня научили исчезать.

Я никогда не забывал, как это делается, и вот я снова повторяю этот трюк.

Меня нет, словно никогда и не было.

Миллер стоял у стола библиотекаря, пока Джулия Гибб собирала пять книг, которые вернула Кэтрин Шеридан. Он уже позвонил с сотового в участок и велел Оливеру ехать к квартире Роби и позвонить ему, если профессор появится. Но Миллер знал, что Роби туда не вернется. Пока нет. Он не вернется туда, пока что-то не случится. Что должно было случиться, Миллер знать не мог, но он был уверен, что Роби дергает за ниточки в этом шоу. Возможно, он подстроил все с самого начала.

Миллер чувствовал непередаваемый ужас.

Он не понимал значения этих книг, но у него не было иного выбора, кроме как забрать их в участок и просмотреть, выяснить, не оставила ли в них Кэтрин Шеридан какой-нибудь подсказки, сообщения.