Джеймс Паттерсон - Четверо слепых мышат

— Я молодая, сильная и твердо знаю: люди в этой округе нуждаются в качественной и доступной медицинской помощи. Вот я ее и обеспечиваю, во всяком случае, стараюсь, Спокойной ночи, Алекс. Хорошенько ухаживайте за вашей бабушкой.

— О, непременно. Обещаю.

— Благими намерениями… — проговорила она.

— Вымощена дорога в ад, — продолжил я.

Доктор Коулз кивнула и сбежала крыльца.

— Попрощайтесь со всеми от моего имени, — крикнула она и зашагала по улице к месту своего последнего за этот день вызова.

На следующий день я проделал еще кое-какую вспомогательную работу по «Трем слепым мышатам», пришпилил к стене в моем кабинете под крышей новые памятные записки, но мне не удавалось толком проникнуть в суть, никак не удавалось сосредоточиться. После обеда пришли результаты анализов, и Кайла Коулз, как и обещала, сама заглянула к нам. После того как она поговорила с Наной, я имел с ней беседу по телефону.

— Я просто хотел поблагодарить вас за помощь, — сказал я, услышав в трубке ее голос. — Прошу прощения, если был груб вчера вечером в гостиной.

— С чего вы взяли? Вы были немного испуганы, только и всего. Не думаю, что так называемая грубость — это часть вашего характера. Как бы то ни было, позвольте я расскажу о состоянии вашей бабушки. Она страдает предсердной фибрилляцией, или так называемой мерцательной аритмией, но, учитывая обстоятельства, это не такой уж плохой вариант.

— Объясните, почему мне следует ему радоваться, — попросил я.

— Не радоваться. Просто болезнь не требует инвазивного метода лечения, и процент излечивания высок. Я думаю, мы сможем вылечить ее методом катетеризации сердца. Начнем с этого. Она сможет вернуться домой на следующий день после этой процедуры, и, надеюсь, через неделю к ней вернется ее нормальное самочувствие.

— Когда ей надо явиться на эту процедуру? — спросил я.

— Пусть сама решает. Я бы на ее месте не стала ждать больше недели-другой. Она проявила некоторую неуступчивость, когда я заговорила о больнице. Сказала, что слишком занята.

— Я поговорю с ней. Посмотрим, подействуют ли мои уговоры. А какие меры и лекарства нам следует принимать до тех пор?

— Только детский аспирин, не удивляйтесь. Одна восьмидесятимиллиграммовая таблетка в день. Также ей следует ограничить употребление кофеина — будь то кофе или чай. И еще: Нане следует избегать стрессовых ситуаций. Тут хотелось бы пожелать вам удачи.

— Это все? — спросил я.

— На сегодняшний день — да. Пожалуйста, проследите, чтобы она не волновалась. Я всегда к ее услугам, если она захочет меня видеть.

— Знаю, что захочет.

Кайла Коулз засмеялась:

— Прекрасно. Она мудрая, остроумная женщина, светлая голова, не правда ли? Надо постараться, чтобы она встретила свое столетие.

Я рассмеялся:

— Хорошо бы мне дожить до этого момента. Итак, значит, до этой процедуры никаких особых мер предосторожности?

— Да, именно так. Просто постарайтесь не привносить в ее жизнь слишком много волнений.

— Сделаю все, что в моих силах.

— И еще постарайтесь сделать так, чтобы вас не застрелили, — прибавила Кайла Коулз, давая отбой.

Вряд ли меня могли застрелить дома — во всяком случае, так мне казалось. Пару-тройку дней спустя после разговора с доктором Кайлой я, как обычно, спустился в кухню пораньше, чтобы приготовить детям завтрак. Нана сидела за столом, на своем излюбленном месте, а перед ней стояла большая коричневая кружка с дымящимся напитком.

— Ага! — уличающе указал я пальцем.

— Без кофеина, — парировала она. — Не надо на меня накидываться, Алекс.

— Не буду. Даже слова не скажу о том, что сегодня утром ты немного взвинчена. Как спалось, хорошо?

— В моем возрасте никому хорошо не спится. Я назначила день проведения операции. Отправляюсь туда через неделю. Доволен?

— Очень доволен, — сказал я и стиснул ее в объятиях, и Нана ответила мне тем же. Доктор Кайла была права — старушка сильна для своих лет.

В то же утро я имел содержательную беседу с директором ФБР Бернсом. Он сообщил, что поручил кое-кому заняться моей электронной почтой, чтобы выйти на Пехотинца, но пока все было безрезультатно. Бернс также спросил, обдумал ли я серьезно и всесторонне его предложение перейти на работу в Бюро. Я ожидал этого вопроса.

— Я размышлял об этом. Моя жизнь вдруг несколько усложнилась. В первую очередь я хочу каким-то образом завершить это дело, связанное с армией.

— Они помогают или путаются под ногами? Я имею в виду военных, — спросил Бернс.

— И то и другое понемногу. Я познакомился там с несколькими хорошими людьми. Впрочем, военные такие же люди, как и все. Они любят сами разбираться со своими проблемами. У этого дела об убийствах какая-то невообразимо мерзкая подоплека. Они это понимают, и я тоже. Просто печенкой чую: будут еще убийства, они будут продолжаться. Вот чего я боюсь.

— Если я чем-то могу помочь… — сказал Бернс. — Не хочу тебя подгонять, Алекс. Это крупное дело. И такое же важное, полагаю.

— Спасибо, я ценю твое отношение.

Положив трубку, я пошел искать Нану. Она, как обычно, с чем-то возилась на кухне. На своей любимой кухне, в своем доме. В своей вотчине.

— Мне требуется отдых. И тебе тоже, — сказал я ей. — Куда ты хочешь поехать после своей процедуры?

— В Париж, — ответила Нана, не моргнув глазом. — Потом, может быть, в Рим. Конечно же, в Венецию. Просто замечательно было бы побывать во Флоренции. Потом вернуться домой через Лондон. Погостить там и повидать королеву. Что ты на это скажешь? Не слишком жирно, на твой взгляд? Может, ты имел в виду поездку на поезде до Балтимора? — спросила она и засмеялась собственной шутке. Она была уморительная леди, всегда такой была.

— У меня отложены кое-какие деньги, — сказал я ей.

— У меня тоже, — ответила она. — Заначка. Что слышно о Джамилле? Как твоя работа?

— Если бы Джамилле удалось выкроить немного времени, это было бы здорово. Хотя она любит свою работу.

— Знакомо звучит, ты не находишь? Как там твоя коллекция камушков? Может, тебе стоит купить пару кувшинов и для нее?

Я засмеялся. Потом подошел и снова заключил Нану в объятия. В последнее время на меня словно что-то нашло — просто ничего не мог с собой поделать.

— Я люблю тебя, старушка. Я недостаточно говорю тебе об этом, а если и говорю, то это не может полностью выразить моих чувств.

— Как приятно это слышать, — промолвила она. — Иногда ты умеешь быть таким милым. Я тоже тебя люблю, и я всегда признаюсь в этом с полным чувством.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил я.

— Сегодня хорошо. Завтра — кто знает? — пожала она плечами. — Вот готовлю кое-что на ленч. Не спрашивай, не помочь ли мне. Я прекрасно себя чувствую. Я все еще пока по эту сторону земной поверхности.