Стюарт Макбрайд - День рождения мертвецов

Внутри мрак и темнота. Окна забили не только снаружи, но и изнутри. Потянулся рукой к выключателю, включил. Потом выключил. Потом опять включил. Ничего. Электричество отрубили. Вытащил из кармана фонарик и поводил лучом но прихожей:

— Твою ты мать…

Хитрюга Дейв не преувеличивал. Все вокруг воняло плесенью и сыростью, обои отваливались от серой штукатурки. Потолок провис, как брюхо беременной кошки. Обе двери, ведущие из прихожей, еле висели на петлях.

Прошел на кухню. Под ногами заворачивался линолеум. Дверцы кухонных полок были сорваны, ящики валялись на полу. Столовые приборы, банки и кувшины лежали среди хлама пробитых, словно шрапнелью, тарелок и сверкали в свете фонаря.

Приличный кусок потолка рухнул на пол, и балки, поддерживавшие пол верхнего этажа, выпирали, словно ребра скелета. Раковина была забита кусками распухшего гипсокартона.

В гостиной диван разодран в клочья, все остальное разбито.

Ванная комната наверху представляла собой место стихийного бедствия: туалет разгромлен, раковина забита полотенцами, в ванне валяется куча мокрой одежды и одеял. Аптечка выглядела так, как будто ее взорвали.

В спальной все полки вывернуты, гардероб перевернут и валяется на кровати, матрасы изрезаны. Книги с подоконника и одежда разбросаны по мокрому ковру.

Гостевая комната.

Твою мать…

Картонные ящики вскрыты, их содержимое раскидано по комнате. Все, что Мишель выбросила из окна спальни, когда узнала про меня и Дженнифер — все, что не было продано и заложено, — все было разбито или испорчено.

Ковер хлюпнул, когда я наклонился и поднял с пола маленькую деревянную плакетку с крошечной полицейской дубинкой, выкрашенной в золотой цвет. Кто-то наступил на нее, разломив пополам пластиковое изображение, — на дереве ясно отпечатался след грязной подошвы ботинка.

Явно это был не Мистер Боль. О’кей, может быть, он и мог протащиться по дому, разбивая вещи вдребезги, но вообще-то довольно трудно наступить на что-нибудь, когда у тебя только одна действующая нога. Я бросил плакетку на пол. Она ударилась о промокший ковер, подняв фонтанчик брызг.

Все было испорчено. Все. Книги, газетные вырезки — объявления о рождении Ребекки, статья о том, как она выиграла серебро на Играх Олдкасл Хайлэнд, ей тогда было шесть лет… Небольшая заметка о Кети и других детях, принимавших участие в школьной пантомиме… Теперь это всего лишь грязное папье-маше.

Муниципальный совет был абсолютно прав: помещение для проживания не предназначено.

Толстяк за прилавком улыбнулся. Манжеты белой рубашки обтрепались, темно-бордового цвета жилет весь в коричнево-красных разводах, маленькие круглые очки сползли на нос. На широкой сияющей лысине аккуратно расчесан сальный клочок волос.

— Ах, мистер Хендерсон, позвольте поинтересоваться, что привело вас в столь чудесный день в сей скромный уголок наслаждений?

Ломбард Крошки Майка вонял пылью и плесенью, слегка отдавало кислым табачным дымом. Вдоль стен тянулись полки, заваленные всевозможными людскими пожитками. Здесь можно было найти все что угодно, от электрогитар до пылесосов. В самом низу стояли стиральные машины и телевизоры с плоским экраном. За стеклянной витриной прилавка были разложены блестевшие в полутьме наручные часы и кольца.

Старомодная глорихоул в обоих смыслах этого слова: набита старым барахлом, [81] Обыгрываются значения словосочетания glory hole: в одном значении это кладовка, забитая барахлом, а на сексуальном сленге так обозначается дыра в стене, например, кабинки общественного туалета, предназначенная для анонимных сексуальных контактов. и ты знаешь, что тебя поимеют.

Я поставил на прилавок пластиковый пакет:

— Сколько?

Он покачал головой:

— А я тут как раз думал, что пора бы вам было зайти, выкупить одну из ваших бесценных семейных реликвий.

— Сколько?

Вздох. Сунул руку в пакет и вытащил принадлежавшие Итану часы, кольца, цепи и пару айподов.

— О-о… Не то, что вы приносите обычно, мистер Хендерсон… — Вытер пухлые пальцы о жилет. — Скажите мне, насколько все это горячо? А то нанесет мне визит один из ваших коллег в не столь отдаленном будущем, чудесным образом обнаружит эти вещи и придет к выводу о противоправных действиях с моей стороны?

— Они не горячие. Они мне просто больше не нужны.

— Вам не нужен стальной «Ролекс»?

— Сколько?

— Сколько, сколько? Что вы как испорченная пластинка. — Достал ювелирную лупу, сморщившись, вставил ее в глаз и осмотрел каждую вещь в отдельности.

— Ну?

— Терпение — золото, мистер Хендерсон. — Снова кривляние и разглядывание.

Я устроился у прилавка и принялся разглядывать выставленные кольца. Большие блестящие, маленькие блестящие, на каждом бирка с ценой. Наверное, из «Аргоса», куплены по каталогу. Надежды и мечты о будущем, рухнувшие и выставленные на продажу в вонючем магазинчике маленького дерьмового торгового центра в гребаном старом Кингсмите.

Майк откинулся на спинку скрипучего стула:

— Две тысячи.

— Четыре.

— Две.

— …Три с половиной.

— Мистер Хендерсон, хотя и подразумевается, что я вам доверяю, мне все же приходится заботиться о своей репутации. Мое благосостояние во многом зависит от того, что мои клиенты видят во мне честного и правдивого человека. Эти вещи заставляют меня нервничать.

— Тогда три. Один «Ролекс» столько стоит.

Он надул щеки и хмуро взглянул на потолок:

— Две с половиной — мое последнее предложение. Но я не бессердечный человек, мистер Хендерсон…

Он развернул стул и сгорбился, что-то бормоча себе под нос. Щелк, щелк, щелк, щелк, тррррррррррр — звуки прокручиваемого вперед и назад барабана старомодного сейфового замка, — потом — клац, и снова бормотание. Когда Майк снова обернулся ко мне, в руках он держал пачку банкнот и маленькую пурпурного цвета бархатную коробочку Он отсчитал двадцатками две тысячи пятьсот фунтов, выложив их на прилавок, и осторожно поставил сверху бархатную коробочку:

— С наилучшими пожеланиями.

Я припарковал «мерс» Итана на парковке со знаком «ТОЛЬКО ДЛЯ ПРОЖИВАЮЩИХ». Стыдно его продавать. Доке не помню, сколько лет мне не доводилось ездить на чем-нибудь, что не разваливалось бы на части. Но, как говорится, нужда заставляет.

Открыв багажник, выволок из него три тяжело набитых черных пластиковых мешка для мусора. Пальцы заныли от боли, когда я потащил их к входу. Раньше, до девелоперского бума в Логансферри, это был склад запасных частей. Сейчас здесь были люксовые апартаменты с торговым моллом.

Сквозь двойные двери, прочь с дождя. Атриум был настолько большим, что мог похвастаться небольшим куском лесонасаждений с наманикюренной травой и закручивающимися по нему дорожками из желтого кирпича. Были здесь не пустые отсеки для магазинов с запыленными объявлениями «Сдается в аренду!» в витринах. Половина апартаментов тоже еще не была продана: «БЕСПЛАТНЫЕ КОВРЫ И САНТЕХНИКА!», «МИНУС £20,000 ОТ ЦЕНЫ ВАШЕГО НОВОГО ДОМА!», «ВОЗМОЖЕН ОБМЕН СТАРОЙ НА НОВУЮ С ДОПЛАТОЙ!»