Стюарт Макбрайд - День рождения мертвецов

Я хмуро посмотрел на них:

— Шетлэнд? [16] Шетландские острова (Shetland Islands, англ.) — архипелаг на северо-востоке от Шотландии; является точкой разделения Норвежского и Северного моря. Общая площадь — 1466 км 2 , из которых 967 км 2 приходится на «Главный остров», Мейнленд. Административный центр и крупнейший населенный пункт — Леруик. Из более чем сотни островов заселены лишь двенадцать.

— Не хочешь помочь нам поймать ублюдка? На самом деле? Что ты тогда за полицейский? — Гиллис злобно взглянул на меня.

— Всего-то пара дней, Эш… Ну, максимум дня четыре. А с твоим боссом я все улажу.

Тут не только у доктора Макдональд было плохо с головой.

— Не поеду я в Шетлэнд. Мы только что обнаружили два трупа и…

— Сейчас ты все равно будешь болтаться без дела, дожидаясь, когда в Олдкасл придут результаты экспертизы. И еще триста домовладений, которые нужно будет обойти и опросить. — Дики кивнул в сторону переговорной комнаты, где доктор Макдональд все еще пристально вглядывалась в поздравительные открытки: — Когда мы поймаем Мальчика-день-рождения, мне нужно, чтобы она была полностью готова к допросам. Мне нужно полное признание, вырубленное в камне, а не что-нибудь такое, от чего он через шесть месяцев сможет отпереться в суде с помощью какого-нибудь скользкого адвокатишки.

— Да я вам что, черт возьми, нянька? Пусть кто-нибудь другой…

— Эш, пожалуйста.

Я посмотрел на струи дождя… Четыре дня находиться где-то за тридевять земель, настолько далеко от Олдкасла, насколько это вообще возможно, и все-таки оставаться в Соединенном Королевстве. Четыре дня, в которые громилы миссис Керриган не смогут меня найти. И может быть, когда Генри увидит, что за кошмар представляет собой этот новый психолог, то он наконец-то решится вытащить свою морщинистую задницу из пенсионного застоя и поможет мне поймать ублюдка, который похитил Ребекку. Четыре дня, чтобы убедить старого засранца в том, что четыре года в Шетлэнде — вполне достаточное наказание за то, что случилось с Филиппом Скиннером. Пора возвращаться к работе.

Я кивнул:

— О’кей. Вылет из Абердина или из Эдинбурга?

— Забавно, что ты об этом спрашиваешь… — Улыбка Гиллиса стала еще шире.

— Вы не могли бы ехать помедленнее? Пожалуйста. — Доктор Макдональд крепче ухватилась за ручку над пассажирской дверью, костяшки пальцев побелели. Глаза плотно зажмурены.

Я переключил скорость и вдавил педаль газа в пол старого «рено». Да, пусть это было немного по-детски, но это она начала. За окнами машины мелькали дома, скелетоподобные деревья скребли серое небо. Мелкий дождик туманил ветровое стекло.

— Я думал, что вы психолог.

— Я и есть психолог, и я не виновата, что воздушные перелеты наводят на меня ужас, и я знаю, пусть это и кажется нелогичным, что статистически у меня больше шансов быть убитой разрядом тока от электрического тостера, чем погибнуть в авиационной катастрофе, — вот почему я никогда не делаю тостов. Но я все-таки не могу… — Она слегка взвизгнула, когда я крутанул машину на Стратмор-авеню. — Пожалуйста! Не могли бы вы ехать помедленнее?

— Так вы же не знаете, с какой скоростью мы едем — у вас же глаза закрыты.

— Я это чувствую!

У меня зазвонил мобильный телефон.

— Подождите… — Я вытащил хреновину из кармана и нажал большим пальцем зеленую кнопку: — Да?

Мужской голос:

— Мы нашли еще одно…

Доктор Макдональд выхватила у меня телефон:

— Нет, нет, нет! — Приложила его к уху, мгновение послушала. — Нет, я не передам ему трубку. Он ведет машину, а вы пытаетесь устроить автомобильную аварию, а я не хочу умирать. Вы что, хотите, чтобы я умерла? Вы, наверное, какой-то психопат, и вам нравится, чтобы случайные пассажиры погибали в автомобильных катастрофах, так что ли, это вы так развлекаетесь, позвольте вас спросить?

Я протянул руку:

— Отдайте мне телефон.

Она перебросила телефон к другому уху, чтобы я не мог его достать.

— Нет, я же вам сказала — он ведет машину.

— Верните мне этот чертов телефон!

— Угу… Подождите… — Она отбросила мою руку в сторону и искоса взглянула на меня с пассажирского кресла: — Это некто по имени Мэтт, он просил передать вам, что вы — «гнилой ублюдок». — Снова приложила телефон к уху: — Да, я передала ему… Угу… Угу… Я не знаю.

— Какой Мэтт?

— Когда мы вернемся в Олдкасл?

— Что это за Мэтт, черт бы его побрал?

— Он сказал, что, пока вы тусовались в Данди, радиолокатор обнаружил что-то вроде еще одной кучи костей. — Она склонила голову набок и, нахмурившись, слушала. — Нет, я не скажу этого констеблю Хендерсону… Потому что это неоправданно грубо, вот почему.

Ну, по крайней мере, это объясняло, что это был за Мэтт — у шефа отдела исследований мест преступления рот был как помойка.

Еще одно тело. Только бы не Ребекка. Пусть она лежит тихо-мирно в земле, пока я не схвачу ублюдка, который замучил ее до смерти. Пожалуйста.

Я крутанул машину вправо:

— Спросите его — они опознали второй труп?

— Констебль Хендерсон хочет узнать, опознали ли вы… Угу… Нет… Я скажу ему. — Посмотрела на меня: — Он сказал, что вы должны ему двадцать фунтов, и…

— Да черт возьми! Они опознали второе тело или нет?

Снова налево, в очередной квартал напоминающих тюремные блоки жилых домов.

— Он говорит, что они все еще занимаются извлечением останков. — Доктор Макдональд прикрыла рукой микрофон на мобильном телефоне. — Скорее всего, прокурор настоял на присутствии на раскопках археолога-криминалиста, а тот пытается соорудить из этого большое дело.

Я повернул налево, потом еще раз налево и заехал в заканчивающийся тупиком переулок, застроенный с одной стороны трехэтажными жилыми домами, а с другой — серыми одноэтажными домами с верандами. Серое зимнее утро понедельника, самое начало одиннадцатого, а окна большинства домов погружены во тьму. Лишь кое-где одинокие окошки освещают промозглый мрак.

Ах, твою мать!

— У нас компания.

У обочины стоял серый фургон «форд транзит» с эмблемой «СКАЙ Ньюз» на боку, крыша щетинилась антеннами и спутниковой тарелкой. Это была единственная передвижная вещательная станция, других не было, остальные машины были обычным дерьмовым набором из «фиатов» и «воксолов». А вот газетные репортеры и таблоиды предпочитали «форды».

Я припарковался напротив блока домов в форме латинской «L», в самом конце дороги. Под дождем, скрестив руки на выпирающем животе, стояла женщина-констебль в форме офицера полиции. Ее флуоресцентно-желтая куртка сияла от света, освещавшего входную дверь.

Я поставил машину на ручной тормоз и выключил мотор. Протянул руку: