Виктория Платова - Ужасные невинные

– По-моему, хреновая, – Август теребит себя за мочку уха.

– А по-моему, очень даже. Символично. Концептуально. Опять же – эпатажно.

– Это солидное издание, а не «Плейбой», солнце. Не стоит об этом забывать. И потом, где ты видела фотографии голых писательниц?

Билли морщит лоб и надувает губы.

– Все потому, что большинству писательниц нечего предъявить, кроме пудовых целлюлитных ляжек, растяжек на брюхе и доек пятого размера. А мне стыдится нечего, у меня с фигурой все пи-па-по.

Дурацкое «пи-па-по» (что, очевидно, означает более приземленные «нормалек» или «о'кей») Билли произносит в нос, на французский манер. Билли и похожа на француженку: не ту, конечно, что ездит на мотоцикле «Honda» и пьет аперитивы в парижском cafe Vavin (об этом кафе мне как-то рассказывал Великий Гатри), а ту, которая собирает устриц в Нормандии.

Профсоюзам на нее насрать.

– Нет, солнце. – Август тверда, как кремень. – Давай придумаем что-нибудь менее агрессивное, чем «ню».

– Тогда с мундштуком.

– С мундштуком – банально.

– Я могу оставить при себе арафатку и кольца, – Билли все еще не желает уступать. – А все остальное сниму. Или вот еще… Если бы у тебя была игуана, я могла бы сняться с игуаной.

– У меня нет игуаны.

Билли складывает ноги по-турецки и подпирает подбородок ладонью.

– А помнишь… Когда мы жили вместе, то завели собаку. Забыла, как ее звали…

Август морщится, непонятно, что вызвало у нее такую реакцию, – собака или воспоминание о том, что они с Билли когда-то жили вместе.

– Султан. Ее звали Султан.

– Точно! – Билли радуется, как ребенок. – Султан! Гребаный Сулька. Где он сейчас?..

Это у тебя надо спросить, где он. Я тогда уехала на месяц, а ты свалила из дома и оставила собаку без еды, питья и сортира. На целую неделю!

– На пять дней, пупсик, всего лишь на пять дней.

– Ну да, а когда я вернулась и открыла дверь, то он проскочил мимо меня – и с концами. К тому же он сгрыз все ботинки, пока ты была в загуле.

– Да ладно тебе, пупсик. Зато ты после него обновила гардероб… О! А это что за чмо? – Билли, наконец-то снисходит и до меня.

– Это – приятель Лоры, – Август снова напрягается, пытаясь вспомнить мое имя.

– Макс, – подсказываю я.

– Точно.

– Какой Лоры? – на лице Билли появляется неприязненное выражение. – Этой дешевки из Питера? Которая пишет всякую галиматью в какой-то их провинциальной стенгазете?

– Из Питера. Да.

– Могу дать ей интервью.

– Если она захочет. – Чувств к Лоре у Август несомненно больше, чем чувств к Билли.

– Ха-ха! Какой отстой! Если она захочет! Я, между прочим, уже отсняласьу Канделаки, и в «МК» статья вышла, так что мне на твою Лору начихать.

– Не заводись, солнце, – Август делает примирительный жест рукой. – А то на фото все вылезет.

– Что – «все»?

– Твой паскудный характер, вот что.

– А когда-то ты говорила, что я прелесть и кожа у меня пахнет базиликом.

– Правда? – изумляется Август. – В бреду я была, что ли?

Это называется любовная горячка, пупсик. Зов плоти, причуды либидо. А это чмо тоже журналист? – Билли посылает мне полный неприкрытого превосходства взгляд.

– Я не журналист.

«Я не журналист». Вот я и произнес это вслух. Узкая береговая полоска «Полного дзэна» стремительно отдаляется от меня, скоро она исчезнет в тумане. Но я был там, я провел уйму времени на берегу, усеянному обломками адаптированных текстов, краденых мыслей, взятых напрокат чувств. Я был там, и ничего хорошего там нет.

Теперь я знаю это наверняка.

– А Лора говорила, что ты журналист. Работаешь вместе с ней, – уличает меня Август.

– Лора ошибалась.

– Послушай, Макс… Вы ведь должны были этот вечер провести вместе… Должны были поехать в клуб… Как же он называется…

Я совсем не горю желанием помочь Август вспомнить название.

– «Ангар 51-19». Так, кажется?

Вот черт, Лора все разболтала!..

– Мы разминулись. Должны были встретиться в центре, но она не подъехала.

– О! А я знаю этот клуб, – подает голос Билли. – Попсовое заведение, правда, у хрена на рогах. К тому же оно уже год как не работает.

Август закусывает губу, а затем подбирает лежащий в гамаке мобильник и принимается щелкать кнопками; она набирает Лорин номер, чей же еще. Мне легко представить, как звонит телефон Лоры: музыкальная тема из «Розовой пантеры» и всплывающая на дисплее надпись:

Avgyst sweetness.

Мне легко представить, где он звонит: в пяти сантиметрах от поверхности земли, среди сгнивших листьев и мелкого песка. Через какое-то время кончится заряд и Август услышит в трубке: «Абонент недоступен или находится все зоны действия сети».

Вряд ли это ее успокоит.

Волнение Август мне не нравится, волнение Август мне совсем не по душе.

– А ты сам не поехал в этот клуб? – продолжает допрашивать меня она.

– У меня изменились планы.

– Изменились планы? Ты больше не ищешь ту девушку?

Я недооценил Август. Она не помнит, как меня зовут, но хорошо помнит, что я влюблен и ищу девушку, в которую влюблен, и только ради этого я здесь. Важен совсем не я, важно то, что я влюблен и ищу девушку. Я недооценил Август, относительно Август я ошибся, не только разные люди рассказывали ей о любви, она и сама может кое-чем поделиться. Август хорошо знает, что такое быть влюбленным и искать.

Август лучше, чем Лора, и намного лучше, чем припадочная Билли, у нее умные бесстрашные глаза; единственное, чего мне хочется, – чтобы она закрыла их на происходящее. В конце концов, ничего криминального не произошло, просто ее подруга Лора затерялась в Москве, она могла поехать куда угодно; Август ведь не единственная, кто ждет Лору, кто всегда рад ей.

Уж не завидую ли я покойнице, в самом деле (мудила jukeboxпоставил бы сразу три смайла)?

– …Так ты больше не ищешь ее?

– Я… – Умение Август заставать врасплох и щелкать камерой из-за угла просто удивительно, до этого она казалась мне только мастером постановки. Не более. – В общем, мы виделись.

– Что-то непохоже.

– Почему?

– Потому, что ты вернулся. И не выглядишь ни счастливым, ни несчастным.

– Неужели?

– Именно. И потом, есть еще одно обстоятельство.

– Какое же?

– Эта девушка сейчас не в России. Сегодня, сейчас – она точно не в России.

Фразы, стоящие того, чтобы выделить их из всего потока:

«Ты не выглядишь ни счастливым, ни несчастным» и про девушку, которая не в России. Август (ей и дела нет до Тинатин) – Август знает, где она. Я – нет. Это несправедливо, но чаще всего так и бывает.

– Откуда ты знаешь?

– Я наводила справки. Лора меня попросила – и я навела.

– Что же еще ты узнала? – Я стараюсь сохранять спокойствие.

– Иногда… не часто… она снимается в рекламе, но не зарабатывает этим. Делает это в свое удовольствие.