Борис Старлинг - Шторм

– Как выяснилось, в последний раз Петру видели в воскресенье во второй половине дня, она шла по Грин-ферн-Плейс и разговаривала по мобильному.

– Кто ее видел?

– Старая подружка, Ванесса Эварт. Она хорошо запомнила это, потому что сначала ей показалось, будто Петра разговаривает сама с собой. И только поравнявшись с ней, Ванесса поняла, что Петра использует телефонную гарнитуру, такую маленькую штуковину, с наушником и микрофончиком.

– А я думала, что тинейджеры не пользуются гарнитурой, потому что, по их понятиям, это не прикольно.

– Может быть, Петра боялась, что у нее разовьется рак мозга.

– Может быть.

"Рак мозга, медленно убивающая болезнь. Как будто теперь это имеет хоть какое-то значение".

– Блайки поблизости никто не видел?

– Нет. Пара человек в Мастрике говорили, что замечали его в окрестностях неделю, может быть две, назад, но не в течение сорока восьми часов, непосредственно предшествовавших убийству.

– Проверки транспортных средств и пешеходов. Рипли?

– Пару раз Петру видели вчера утром. Один раз в госпитале, другой – возле редакционного здания. Эти данные лишь подтверждают то, что мы знаем о ее передвижениях. После ухода с работы никто ее не замечал. Блайки никто из опрошенных не узнал.

– Продолжайте эти проверки. Люди приезжают в город в разное время. Аткинс, как у нас с лицами, склонными к противоправным действиям сексуального характера?

– В радиусе пятидесяти миль отсюда нами выявлены тридцать два находящихся на свободе человека, в той или иной мере причастных к преступлениям сексуального характера. В данный момент их допрашивают. Но чтобы опросить всех, потребуется пара дней.

– Хорошо. Желательно управиться с этим побыстрее, но не срезайте углы. Я хочу, чтобы в вопросе о причастности или непричастности этих лиц наступила полная ясность. Двигаемся дальше. Кто у нас работал с поступающими звонками?

Поднимается рука.

– Уилкокс. Что у вас?

– Все как обычно. К этому часу желающих взять на себя ответственность нашлось двадцать семь человек, но все это пустышки. Ни один и близко не подходит.

– Проверяли?

– А то? Ни о конечностях, ни о змеюке ни один не упомянул.

– Другие наводки?

– Нашлись доброхоты, воспользовавшиеся случаем, чтобы накапать на соседей. Главным образом из личной неприязни. Мы всех проверили, тоже пусто.

– Пригрозите им санкциями за то, что отнимают время у полиции. Многие не рискнут возводить на людей напраслину, если поймут, что у них могут быть неприятности. Питер. Есть что-нибудь из архива? Как насчет ее публикаций?

– Нет. Шиллинглоу прав. Все, что она писала, было совершенно безобидно.

"Господи, пожалуйста, пусть это будет Блайки. Во-первых, потому что он гад, а во-вторых, потому что, если это не он, мы теряем время, давая настоящему убийце шанс скрыться".

– Итак, все продолжают проверку по своим секторам. Занимавшиеся поквартирным обходом присоединятся к проверке транспортных средств и пешеходов. Аткинс, держи меня в курсе того, как продвигается дело с сексуальными правонарушителями. Время летит, ребята. Большая часть наших двадцати четырех часов прошла. Чем дольше это будет тянуться, тем меньше шансов у нас и больше у преступника. Однако пока темп неплохой, так что держим хвост пистолетом. За дело.

Полицейские расходятся, чтобы вернуться к работе. Ренфру кивает Кейт и выходит из комнаты. Она поворачивается к Фергюсону.

– Побудь за главного, Питер. Я схожу к профессору, потолкую насчет змеи.

Профессора Майлза Мэтисона Кейт представляла себе каким угодно, только не таким. Это оказался широкоплечий, с внушительным животом здоровяк ростом в шесть футов и три или четыре дюйма, в сандалиях, штанах из мешковины и рубашке цвета хаки. Дополняли этот колоритный облик спутанные, немытые светлые волосы и громкий, раскатистый квинслендский говор.

– Ну ничего себе, а! Я-то считал, что вечно зябну, но вы меня обставили. Сегодня даже мне не холодно, погодка почти как у нас в Брисбене. У вас-то здесь, как я знаю, принято, едва только температура поднимается выше нуля, мигом переходить на короткие рукава. Мухи от холода падают, а здешним тепло.

С легким беспокойством Кейт подмечает, что в руках Мэтисон держит маленькую змейку, в светлых и темно-синих разводах. Правая рука крепко удерживает ее шею позади головы, а левая – хвост, в нескольких дюймах от кончика. Рептилия, выглядящая в могучих руках профессора совсем тоненькой, извивается, но довольно вяло.

– Это...

– Маленькая травяная змея. Симпатичная, как видите. Правда ведь, дорогуша?

Змейка выстреливает язычок, который трепещет в воздухе и снова исчезает в пасти. Мэтисон протягивает змею Кейт.

– Хотите подержать?

Кейт загораживается ладонями.

– Нет. Спасибо.

– Как хотите. Он вполне дружелюбный. Правда ведь, Натрикс?

– Матрикс?

– Натрикс. "Н" от ноября.

– Значит, это он? Почему вы его так назвали?

– Natrix natrix. Это научное название травяной змеи. Он еще малыш.

Профессор поворачивается и подходит к стоящему в углу стеклянному террариуму.

– У нас тут ставится небольшой эксперимент или что-то в этом роде. Люди нечасто пытаются выращивать natrix natrix в неволе, а в природе эти красотки водятся в превеликом множестве. Стоит сходить к любому затопленному карьеру или заброшенной яме, откуда выбрали гравий, – их там пруд пруди.

Он поднимает змейку над стенкой террариума и опускает внутрь. Natrix natrix переползает через низкий камень между двумя растениями и сворачивается в клубок рядом с маленькой лужицей воды. Мэтисон накрывает террариум крышкой, проверяет, открыты ли вентиляционные отверстия, и потирает руки.

– Как насчет змеи, найденной сегодня на месте убийства? – спрашивает Кейт.

– Ах да. Она все еще у ветеринара. – Мэтисон направляется к двустворчатой вращающейся двери по другую сторону комнаты. – Наверное, не совсем отошла от транквилизатора, который я ей ввел, – говорит он через плечо, проверив, что Кейт последовала за ним. – Могу посочувствовать. Черт возьми, какое страшное зрелище.

– Тело?

– Да. Впрочем, для вас это дело обычное, а?

Кейт качает головой.

– К такому привыкнуть невозможно.

– Это было похуже прочих, а?

– Намного!

– О! – Он потирает лоб. – Понятно.

– Куда мы идем?

– В тропическую комнату. Вы пришли как раз ко времени кормления, но ничего. Я могу заниматься этим, разговаривая с вами.

Мэтисон толкает дверь. По ту сторону темно, но еще теплее, чем снаружи, а влажность гораздо выше. Жаркая сырость обволакивает лицо Кейт, как очищающие салфетки, которые выдают в косметических салонах.

– Здесь воспроизведен климат дождевых лесов Квинсленда, там такая погодка круглый год. Вы там когда-нибудь бывали?