Николай Леонов - Таежная зона

– Стоять! – крикнул ей вслед Крячко. – Брось пушку! Дура!..

Гуров быстро миновал прихожую и встал слева от проема, ведущего в гостиную. Стас двинулся за ним, держа оружие на вытянутой руке.

– Я сказал, брось оружие!

Светлана никак не отреагировала на его призыв. Гуров повернул голову к напарнику и указал глазами на пол. Крячко кивнул. Стандартный принцип такого рода операций, не раз используемый им и Гуровым на практике, был ему отлично известен. Он сделал еще несколько осторожных шагов вперед и остановился.

Гуров бросился в дверной проем. Упал на пол, кувыркнулся через голову и, припав на одно колено, выставил вперед руку со «штейром». Светлана, занявшая оборонительную позицию у противоположной стены, выстрелила, но промахнулась. Пуля сбила штукатурку над головой полковника. Она быстро перевела ствол и поймала Гурова на мушку. Крячко рванул вперед, ориентируясь на звук выстрела. Его табельное ударило одновременно с пистолетом Светланы. Оружие выпало из женских рук. Света опустила глаза, с каким-то изумлением наблюдая за тем, как на ее блузке под расстегнутым пиджаком в районе живота растекается большое бордовое пятно. Боль пришла мгновением позже. Женщина застонала, зажала рану руками и медленно опустилась на пол.

Крячко опустил пистолет и перевел взгляд на Гурова. Напарник лежал на боку, держась за простреленное колено. «Штейр» валялся рядом. Реакция Светланы оказалась на высоте. Она успела зацепить одного из противников.

– Лева!.. Черт возьми! – Крячко приблизился к нему, опустился рядом.

– Все в порядке, – Гуров попытался улыбнуться, но Станислав слышал, как скрипнули его зубы. – Коленка у меня не самый жизненно важный орган. Могло быть и хуже.

– Да уж! Она могла и в голову тебе шмальнуть. Но у тебя это тоже не самый жизненно важный орган, – шуткой Крячко надеялся приободрить раненого напарника.

Пройдя к телефону, Стас вызвал машину «Скорой помощи». И только после этого соизволил подойти к корчившейся от боли Светлане. Ногой отшвырнул ее пистолет в сторону кресла и присел на корточки. Лужа крови, в которой лежала женщина, приобрела весьма внушительные размеры. Кровь стекала по руке и из раненого плеча. Светлана открывала и закрывала рот, как выброшенная на сушу рыба. В этот момент она не казалась Крячко уже такой привлекательной, как во время их первой встречи.

– Итак, – негромко заговорил он, заглядывая женщине в глаза. – Насколько я смог понять ваши мотивы, дамочка, вы собирались одним махом избавиться сразу от двух опекавших вас мужчин. Одного прикончить руками другого, а потом отправить убийцу за решетку. Все верно? Верно, – он сам же и ответил на свой вопрос. – Непонятно только зачем. Чем же они вам так не угодили? Не соответствовали каким-то человеческим стандартам?

– Они меня достали, – слова с трудом вырывались из раскрытого рта Светланы, но Крячко не испытывал к ней ни капли жалости. – Я – тоже человек. И я тоже хотела, чтобы ко мне относились по-человечески. А не как к дешевой подстилке, с которой сегодня можно переспать, а завтра об этом и не вспомнить. Я – не тренажер для импотентов. Я хотела полной независимости. Хотела чувствовать себя свободной полноценной женщиной, а не вытирать сопли таким нытикам, как Угланов или Дражайский. Мне надоела роль мамочки. Да что я вам говорю! Все равно не поймете…

– Ну почему же? – криво ухмыльнулся Станислав. – Я очень понятливый.

– Все мужчины одинаковы… Слюнтяи!

Крячко не собирался вступать с ней в длительную полемику на эту тему. И уж тем более что-то доказывать.

– Всего один вопрос, Света, – холодно произнес он. – Зачем же вы сами поперлись в Иркутск стрелять в Дражайского, если Угланов уже согласился привести в исполнение ваш совместный гениальный план? Для чего такой риск? Не будь этого поступка, вам, возможно, и сошло бы с рук ваше преступление. Угланов-то вас не выдал.

– Потому что он – слюнтяй.

Светлана скривилась то ли от презрения к Степану Степановичу, то ли от очередного острого приступа боли. На губах у нее выступила кровавая пена.

– Это аргумент я уже слышал. Не ново.

– Я думала, у него не хватит духу спустить курок в нужный момент. Вот и решила подстраховаться. А если бы он вообще не раскрывал рта после того, как я вывела вас на него, вы бы и не узнали ничего обо мне. Правда?

– Правда, – вынужден был согласиться Крячко.

За окнами, перекрывая шум дождя, послышался звук приближающихся сирен. Крячко оглянулся на напарника. Здоровье Светланы в отличие от последнего его волновало мало. Гуров сидел на полу и тоже слушал словоизлияния женщины. «Штейр» уже был убран в наплечную кобуру.

– Мои поздравления, Лева, – сказал Станислав. – Все, как ты и сказал по дороге сюда. Интуиция – великая вещь!

– Это не интуиция, а логика, сынок, – парировал Гуров.

– Как скажешь. Ты сам спустишься вниз или попросить санитаров помочь тебе?

Шутка повисла в воздухе. Стас слышал, как лифт остановился на этаже, а уже через секунду в квартиру Светланы ворвались люди в белых халатах. Крячко продемонстрировал им удостоверение, а потом серьезно произнес, кивая в сторону Гурова:

– Поосторожнее с мужчиной. Это очень опасный преступник. И, кстати, он вооружен. Я не смог отобрать у него пистолет.

На лицах медиков появилось озадаченно-испуганное выражение, а Крячко, весьма довольный собой, насвистывая, вышел из квартиры на лестничную площадку.

Подмосковье. Лесной массив

Машина остановилась возле небольшого охотничьего домика. Яркие слепящие лучи полуденного солнца отразились на лобовом стекле. Из домика навстречу пожаловавшим гостям вышел егерь, мужчина лет сорока пяти, облаченный в пестрые широкие шорты и облегающую хорошо сложенное мускулистое тело майку-борцовку. Коротко стриженные темные волосы на висках уже подернулись сединой. На лбу поблескивали мелкие капельки пота. Лето в Москве в этом году выдалось особенно жаркое, и редко кого в этот сезон удавалось затащить на охоту. Никому не улыбалось бегать по лесам с ружьем в липкой от пота одежде и с тяжелой одышкой. Егерь был рад, что хоть кто-то отважился приехать к нему поохотиться на кабана. Предварительная телефонная договоренность с клиентом осталась в силе.

Гуров первым выбрался из автомобиля, снял с головы легкий белый картуз, пригладил волосы и вновь водрузил головной убор на место. Приветливо помахал рукой егерю. Тот ответил ему. Затем полковник склонился к раскрытому окну автомобиля и сказал, обращаясь в салон:

– Выходи-выходи. Почувствуй единение с природой.

Дверца медленно приоткрылась, и Крячко с недовольным выражением лица ступил на траву. В отличие от Гурова у него на голове красовалась розовая с цветочками панама.