Максим Есаулов - Старший оборотень по особо важным делам

Краснов растерянно посмотрел на бумагу, которую Арнаутов придвинул к нему. Тяжело сглотнул, сцепил под столом руки в замок:

- Извините, я не понимаю…

- Тебе что, Шилов последние мозги отбил? Что тебе не понятно, ублюдок?

- А почему вы разговариваете со мной в таком тоне?

- Что?! - Арнаутов схватил Краснова за грудки, рывком поднял, встряхнул. Сказал, глядя в глаза: - Я с бандитами по-другому не разговариваю. Пиши, …твою мать!

- Я ничего писать не буду. Мне эти ваши ментовские непонятки ни к чему. И вообще, я вас не знаю.

- Ну, так узнаешь, только поздно будет! - Арнаутов с такой силой оттолкнул Краснова, что тот, не устояв на ногах, спиной врезался в стенку и осел на пол, морщась от боли.

Арнаутов брезгливо отряхнул лацканы пиджака и выглянул в коридор:

- Голиков! Этого в камеру, второго сюда.

Селиванова привели минут через десять. С одного взгляда Арнаутов понял, что с ним проблем не возникнет. Парень и изначально-то был не особенно крепким, а уж после того, как его ломали и у Моцарта, и у Шилова, совсем потерялся. Что ж, так бывает всегда: из двух подельников кто-то обязательно оказывается более слабым. Надо было с Селиванова начинать. Тогда бы, может быть, и Краснов не так выкобенивался.

Арнаутов встал, прошелся вдоль стены, глядя на Селиванова через плечо. Селиванов сидел, опустив голову. Руки его заметно тряслись, и он даже не пытался это скрывать.

- Как вас захватили?

- Мы сами пришли, - не поворачиваясь, ответил Селиванов таким голосом, каким в школе двоечник начинает читать стихотворение, из которого он выучил только первые две строки. - С явкой.

- Этот спектакль для дураков будешь разыгрывать, а я тебя насквозь вижу. Хочешь, расскажу, как было дело? - Арнаутов оперся кулаками на стол, мощной глыбой нависая над Селивановым.

- Как? - Тот попытался незаметно отодвинуться, но только скрипнул скамейкой и замер, как будто издал неприличный звук на первом свидании с девушкой.

- Чибис Моцарту явно дорогу перешел. Поэтому мочить Чибиса в открытую Моцарту нельзя. Он подбил своего дружка Шилова, и решил официально косяка на Чибиса повесить. Сколько вас прессовали, не знаю, но вижу, прилично. Оговорили себя под пытками - так это теперь называется.

- Нет, ну в общем как бы…

- В общем и в частном, - Арнаутов усмехнулся, чувствуя, что дело сделано, и уселся рядом с Селивановым. - Твой дружок уже написал заявление прокурору. Теперь - ты. Или считаешь себя виноватым?

- Нет, - после короткой заминки сказал Селиванов, словно пробуя это слово на вкус.

- Ну, так пиши!

Селиванов посмотрел на толстую папку, в которой лежало, наверное, заявление Мишки, и взял ручку:

- Чего писать?

Арнаутов указал на правый верхний угол чистого листа:

- Прокурору города Санкт-Петербурга от: фамилия, имя, отчество…

* * *

В семнадцать часов исполнительный Федоров доложил шефу о результатах. Помимо материалов на Шилова, он принес все, что успел собрать на Соловьева и Скрябина:

- Если Шилов что и проворачивает, то вместе с ними. Они все не разлей вода.

Федоров навытяжку стоял перед столом, Виноградов листал бумаги, иногда подчеркивая что-то голубым маркером или с многозначительным видом кивая. Федоров вытягивал шею, пытаясь рассмотреть, что выделил шеф, но как ни старался, не мог отследить траекторию полета начальственной мысли.

- Ну, что: телефоны всех троих на прослушку, - Виноградов закончил читать и посмотрел сквозь Федорова в дальний угол своего кабинета. - За Шиловым - «ноги». Если он действительно связан с Моцартом, то по звездочке мы с тобой срубим, я тебе обещаю.

- Есть! 9

Шилов и Скрябин стояли на загаженной лестнице дома, в котором жил наркобарыга Пистон, этажом вышел его квартиры. Под ногами валялись использованные шприцы, упаковки от таблеток, закопченная ложка; стена была истыкана окурками и исписана матерными словами, частично безадресными, частично - адресованными ментам и каким-то безвестным Лёхе, Катьке, Носорогу, кому-то еще…

Они заняли пост больше двух часов назад, но до сих пор к Пистону никто не пришел, а из квартиры не доносилось ни звука.

- Может, у него товара нет? - спросил Скрябин, глядя в мутное окно, выходящее на помойку.

- Может…

- Может, его и самого-то нет?

- Может…

- И что тогда будем делать?

- Ждать.

- Одержимый, - покачал головой Стас, думая, что надо бы позвонить домой, узнать, приезжала ли Светка покормить мать.

А Серега Соловьев, Василевский и Джексон сидели в синей «девятке», припаркованной у какого-то офиса на противоположной от пистоновского дома стороне улицы.

- Старый фонд с капремонтом. Высокие потолки, звукоизоляция… - Разглядывая фасад его дома, сказал Василевский. - Если вокруг немного прибрать, будет полная красота. И Петропавловку из окна видно. Почему наркотам так везет?

- Начни ширяться - узнаешь, - отозвался сидящий за рулем Соловьев.

- Я бы лучше сожрал что-нибудь. Джексон, сгоняй за шавермой!

Джексон промолчал, и Василевский обернулся посмотреть. Джексон крепко спал, запрокинув голову и приоткрыв рот.

- Опять дрыхнет! Счастливый, во сне жрать не хочется, - рассмеялся Василевский.

- Ничего, недолго ждать осталось. Скоро потянутся соколики. - Ободрил его Соловьев, наблюдая за каким-то пареньком, вывернувшим из прохода между домами и дерганой быстрой походкой идущим по другой стороне улицы.

- С чего ты решил?

- Вечерняя ломка начнется.

- У меня ломка раньше начнется. От голода.

Дерганый паренек явно направлялся к подъезду Пистона.

Соловьев поднес к губам рацию:

- Похоже, к вам гости…

- … Понял, - ответил Шилов, и они со Скрябиным встали так, чтобы, имея возможность контролировать дверь нужной квартиры, самим оставаться невидимыми.

Паренек поднялся, позвонил. Из-за двери донеслось:

- Кто?

- Пистон, это я, Кузя!

Дверь приоткрылась, паренек скользнул в квартиру. Шилов успел увидеть Пистона. Лет двадцати пяти, среднего роста, с таким одновременно настороженным и надменным лицом, какие бывают у торговцев наркотиками, которые еще не начали сами колоться.

Меньше, чем через минуту Кузя появился обратно и, держа одну руку в кармане облезлой кожаной куртки, побежал вниз по лестнице.

- Встречайте клиента, - сообщил Шилов по рации.

Кузю встретили Серега и Джексон. Серега, заранее достав сигарету, еще издалека жестами спросил наркомана, нет ли у него огонька, и Кузя притормозил, отыскивая зажигалку: небритый здоровяк Джексон и коротко стриженый Соловьев не вызвали у него подозрений в том, что могут оказаться ментами. Достать зажигалку, равно как и сбросить наркотики, Кузя не успел. Джексон, пройдя мимо него, схватил в охапку за плечи и шваркнул спиной о стену дома, а Соловьев сунул под нос пистолет: