Николай Леонов - Доброе лицо зла

Общаться же с людьми, даже несимпатичными ему, полковник Гуров умел виртуозно. Без такого умения хорошим оперативником не станешь. Дело в том, что розыскная работа на девяносто процентов – это не ползание по земле на карачках в кропотливых поисках следов, и не преследования, не охота, не засады и не схватки. Это просто разговоры. Много разговоров. С людьми интересными и не очень, приятными и противными, искренними и лживыми, мудрецами и дураками. Сыщик должен просеять горы слов и кучу сведений, полученных в таких разговорах, через сито своего интереса, своих представлений о возможном и необходимом, прежде чем на дне засверкают нужные ему искорки. Умение слушать, умение разговорить собеседника, умение исподволь, незаметно подтолкнуть его к нужной теме – это настоящее искусство, сплав таланта и опыта. Лев Гуров владел им в полной мере.

У оперативников существует простенькое, но полезное практическое правило: если уж вам предстоит некоторое время общаться с человеком, желая получить от него какие-то сведения, то лучше, если он будет вам хоть немного симпатичен. Это менее подозрительно и не так скучно. Люди ведь инстинктивно чувствуют, как собеседник относится к ним, и ведут себя соответственно. В данном случае все обстояло как нельзя лучше: искусственно вызывать у себя симпатию к исследователю рок-текстов Гурову не понадобилось – Медведев ему нравился. Сам же Лев Иванович мог, в случае необходимости, вызвать душевную приязнь у болотной кикиморы и расположить к себе хоть голодного нильского крокодила, это, кстати, тоже одно из необходимых в сыскной работе умений.

Так что не прошло и пяти минут, как Гуров осторожно и незаметно перевел разговор на нужные ему рельсы: речь пошла о «Детях тумана». Нет, само название он даже не упомянул. Лев использовал простейший прием – придумал несуществующего в природе племянника, который слышал что-то такое… Мол, есть среди студентов интересные ребята, бегают с мечами и луками по лесам, пугая мирных дачников, разыгрывают в лицах всякие забавные истории. Хочет племянник с интересными ребятами знакомство свести, только не знает как. Дальше оставалось только слушать, не забывая удивленно экать и мекать, потому что тему эту Владик Медведев подхватил охотно и на подробности не скупился.

Сам он в эти игры не играл – был слишком ленив и тяжел на подъем, – но одобрял всецело. Так, взяли его как-то раз на роль орка – это такая скотинка вредная, вроде помеси орангутанга с эсэсовцем, словом, солдат темных сил – и то еле-еле Светка Покровская уговорила попробовать, да еще заявляла, что ему немалую честь оказывают. Орков рядовых, необученных им, понимаешь ли, не хватало! А он как раз тогда Светке по-дружески помог, светодиод в какую-то хреновину вставил, не помнит сейчас, как хреновина по-ихнему называлась. Что-то похожее на «мурил», не иначе, от слова «мура». Вот Светка его в знак признательности за помощь и пригласила на их мистерию. Светланка – отличная девчонка, спасибо ей за доброе отношение, но видал он такую признательность кое-где! Ему того единственного раза по горлышко хватило. Первые полдня таскал какие-то идиотские бревна – тяжелые, между прочим! – для постройки «крепости». Строение получилось изумительное, он до сих пор не может понять, как этот жуткий сарай не рухнул от первого же порыва ветра. Название у крепости – язык сломаешь, что-то типа «Бар-Дак», даром, что ли, в ней темные силы окопались! Или «Чар-Дак»? Его самого тоже обозвали, не помнит точно как, но очень похоже на Бар-Боса. Вторые полдня он бегал, как пресловутый последний барбос – надо же собачью кликуху оправдывать! – по Битцевскому лесопарку с высунутым языком. И со здоровенной тяжелой дубиной. Это, надо понимать, оружие у него такое было. Никак не мог дождаться, когда же его наконец убьет кто-нибудь из положительных героев, и можно будет спокойно пойти попить чаю. Ну и чего-нибудь покрепче. А увлеченным ребятам и девчонкам эта беготня в крутой кайф! Даже завидно. Нет, не так уж их и много, увлеченных. С их курса – человек восемь-десять. Вот, скажем, Маша Иконникова, их филфаковская королева красоты. Петя Забалуев, который за Машкой в эту компанию потянулся… Ну, Петя, ради возможности подольше в Машуткином обществе находиться, в юные друзья ассенизаторов записался бы, не то что в «Дети тумана». И не он один. Девчонок там, среди «Детей тумана» – это они сами так себя называют! – правда, больше. Как и вообще на факультете.

Затем Медведев назвал еще несколько фамилий своих однокурсников и однокурсниц, которые Гуров не преминул накрепко запомнить. Память у Льва отличалась профессиональной цепкостью и прекрасной тренированностью. Это уже не загадочные Нелласы, Эльбрусы и прочие Казбеки, тут уже можно соответствующих лиц отыскать, встретиться и ненавязчиво поговорить. Прав оказался Петр Николаевич, спасибо за подсказку!

– И что же у них, полная вольница? – спросил Лев как бы невзначай, между прочим. – У «Детей тумана»? Или есть кто-то старший, особо авторитетный?

– Да как сказать… – неуверенным тоном произнес Владислав. – Изнутри, ясен пень, виднее, а если посмотреть со стороны, как я… Пожалуй, что и вольница. Хотя… Шут их разберет! Появился среди них около года тому назад такой крутой парень, они ему все в рот смотрят, особенно девицы. Этакий красавец, хоть в рекламном ролике очередной пакости снимай. Я с ним толком не знаком, так, встречались пару-тройку раз. Он не из наших, не с филфака. Ботаник.

– Ого! – удивился Гуров. – Ботаник и крутой парень в одном флаконе? Это что-то новенькое! Или я отстал от жизни и уже не понимаю тонких оттенков молодежного жаргона?

Гуров прекрасно знал, что словечком «ботаник» в студенческой среде называют маменькиных сынков, зубрил не от мира сего, не вылезающих из читальных залов, сдающих сессию только в срок и на «отлично». Отношение к «ботаникам» традиционно чуть презрительное, с оттенком слегка брезгливой жалости. Как к не совсем полноценным. Собственно, так было во все времена, разве что термины у школяров менялись.

Медведев заливисто рассмеялся:

– Не-ет, не отстали! Вы вполне держите руку на пульсе. Но он настоящий ботаник, в смысле – растения всякие изучает. С биологического факультета. Такие тоже есть. У них там даже кафедра имеется особая, натурально ботаническая, вот Сергей на ней и специализируется. Нет, нормальный парень. Разве что самомнение зашкаливает. Сплошные амбиции. Он после армии поступил, где-то там геройски посражаться успел, смотрит теперь на всех свысока, вроде как на пацанов. И на полном серьезе утверждает, что он прямой потомок Емельяна Пугачева, чем страшно гордится… Но я думаю, что он заливает. Подумаешь, фамилия! Мало ли Пугачевых на Руси было…