Николай Леонов - Доброе лицо зла

– Где ты только ума набрался! – довольно воскликнул Гуров. – Молодчина, Стас! Отличная идея, а в Лисицына я верю почти безгранично; если мы с тобой попросим, Димочка наизнанку вывернется, но сделает.

– Я эту… эту сволочугу теперь по голосу безо всяких компьютерных прибамбасов узнаю, – мрачно произнес Виктор Алексеевич. Видно было, что он лишь огромным усилием воли сдерживает рвущуюся наружу матерную ругань. – Когда встречу. Перед тем как утопить в ближайшем сортире.

Тут он все-таки длинно, заливисто выругался.

– Если встретишь! – поправил Покровского Лев. – В чем я сильно сомневаюсь: ему полным идиотом надо быть, чтобы тебе сейчас на глаза попадаться. Да еще с разговорами. Он, как мне представляется, догадывается о твоих намерениях относительно сортира. Не в том суть, господа, шут бы с ней, с идентификацией, в суде это не пропляшет, а негодяй от нас и так не уйдет. Но вот поднимать шумный скандал, которым он пытается нас запугать, ему, если у нас окажется восстановленная запись его похабного монолога, станет невыгодно. Просто опасно. Потому что сразу же становится ясна его роль режиссера неприглядной инсценировки. Так он в тени, за кулисами скандала, в суд за мошенничество на него не подашь, нет оснований. А вот если этак… Совсем другой коленкор получается! И еще. Если вырезать маленький кусочек монолога и дать его послушать директору-распорядителю ООО «Артемида» Александру Александровичу Решетову, тот, я думаю, будет весьма неприятно удивлен. И может среагировать до чрезвычайности жестко, людям редко нравится, когда их так откровенно стараются пересадить из руководящего кресла на скамью подсудимых. Да еще собственные сотрудники. При подобном раскладе нашему незнакомцу может крепко не поздоровиться. Когда дело дойдет до торга, мы непременно намекнем на такую волнующую перспективу.

Виктор Алексеевич Покровский вдруг поглядел в лицо Гурову прямо и открыто, точно неожиданно для себя понял что-то крайне важное, до глубины души взволновавшее его.

– Так ты считаешь, – спросил Покровский внешне спокойным голосом, хоть внутри у него все напряглось, – что нам придется вступить с подонком в торг?

Гуров задумчиво потер подбородок, мрачновато усмехнулся.

– Дай-ка сигарету, Станислав, – обратился он к Крячко, а затем обернулся в сторону Покровского, заглянул Виктору в глаза. – А что прикажешь делать? Или ты считаешь, что мы должны в угоду высоким принципам отдать на съедение оступившуюся девчонку? Ведь съедят и косточек не оставят, подонок недаром угрожает грандиозным скандалом. Нетушки, мы этого не позволим. Можешь по-отцовски выпороть свою дуреху, но дальше нас троих да Петра Николаевича эта гнусная история разойтись не должна. Придется торговаться, как ни противно. Согласен, Стас?

– Еще бы! – отозвался «друг и соратник», протягивая Льву пачку с верблюдиком. – Что я, крокодил бессердечный – Светку топить в этаких помоях! Но выпороть – это всенепременно. Чтобы неделю садиться не могла.

– Спасибо, друзья! – Покровский глубоко вздохнул. – Я всегда был в вас уверен.

У Виктора Алексеевича чуть слезы на глаза не навернулись.

– Что же ты рептилию так? – насмешливо спросил Гуров «друга и соратника», чтобы дать Покровскому время опомниться и сбить излишнюю патетичность момента. – У крокодила, да будет тебе известно, здоровущее сердце.

– А! Все равно гадость холоднокровная! – радостно возразил Станислав, который патетику тоже недолюбливал.

– И что мне предпринять завтра, когда этот негодяй позвонит? – уже спокойным голосом спросил Покровский. – Соглашаться?

– Ты еще спрашиваешь! – пожал плечами Гуров. – Ясен пень, соглашайся. И на встречу с Решетовым отправишься как миленький. А там, прошу тебя, сыграй грамотно. По системе Станиславского. Покажи, какой ты весь раздавленный. Решетов ведь все принимает за чистую монету, какая-то сволочь из его окружения убедила его, что Светлана похищена всерьез. Но тебе он об этой своей осведомленности, естественно, ни словом не обмолвится. Решетов уверен: тебе нужны деньги. Позарез нужны, так что из тебя веревки вить можно. Превосходно! Пусть подольше остается в этом приятном заблуждении. Торгуйся с ним, затягивай время. Требуй гарантий того, что он тебя не подставит. Настаивай на дальнейших встречах, якобы для уточнения деталей. А мы со Станиславом за пятницу приготовимся к решающей схватке. Которую я планирую на субботу, на утро. Да-да, там, на диком бреге Чертановки. Мы должны успеть по максимуму просветить фигуру нашего врага, здесь нам поможет Дмитрий. А послезавтра я возьму господина Пугачева за известное место и как следует выкручу это самое место, без ложного и абстрактного гуманизма.

– Лев, – несколько недоумевающе спросил Крячко, – но что даст тебе это, гм-м… выкручивание? Пугачев? Ведь, исходя из твоих же соображений, он лишь шестерка, работает на заказчика.

– Еще не понял? – также с некоторым удивлением сказал Гуров. – Ай-яй-яй, Станислав Васильевич! Шестерка, верно. Тогда кто в этой поганой колоде туз? Наш сегодняшний оратор, якорь ему в задницу! Перепуганная шестерка становится в наших руках козырной и бьет туза! Пугачев скажет нам, где прячется Светлана, а это наверняка где-то поблизости. Весь смысл в том, чтобы встретиться со Светланой до того, как ее отправят домой. Раскрыть ей глаза, привлечь на нашу сторону, сломать противнику всю игру. Еще раз: он не может знать о том, что для нас участие некоторых «детишек» в этих недетских играх далеко не новость, неоткуда ему об этом знать. И если Виктор сможет завтра усыпить его бдительность, а мы будем точно знать, кто он такой и что связывает его с Пугачевым, то мы преподнесем этой паскудине крайне неприятный сюрприз. Тем более если удастся перетянуть на нашу сторону Пугачева и, возможно, Иконникову. И вот когда будем на конях и в полном рыцарском вооружении, тогда и поговорим. Понятненько?

– Честно говоря, не до конца, – признался Покровский. – Но я и раньше не всегда до конца тебя понимал, однако ваши со Станиславом результаты впечатляли. Я вам верю.

– И очень правильно делаешь! – флегматично заметил Крячко, никогда не страдавший избытком скромности. – А у тебя, Лев Иванович, такие сравнения замысловатые пошли, точно ты сам в «Дети тумана» записался. Кони, рыцарское вооружение… Мой «мерсик» тебя устроит? А относительно вооружения…

– И об этом подумаем, – остановил друга Лев.

Полковник Гуров лежал за невысоким, но густым кустом бересклета, между двух поросших мягкой травой кочек. Устроился Лев Иванович довольно уютно и удобно, сказывался немалый опыт засад и скрадываний. Правда, последний раз Гурову доводилось заниматься чем-то подобным лет десять назад, но тут как с ездой на коньках или велосипеде: стоит раз научиться… Вот и сейчас он прекрасно видел поляну, на которой разворачивалось действо, а вот его заметить оттуда было бы затруднительно. Где-то метрах в пятидесяти напротив, с другой стороны полянки, расположился «друг и соратник», Станислав Васильевич Крячко. «Мерседес» они оставили в полукилометре отсюда, спрятав в густых зарослях лещины у обочины грейдера.