Ирина Лобусова - Праздник Святой Смерти

— Прекрати эту кукольную комедию! Раньше нужно было думать! Здесь давным-давно никого нет.

— Извините, — заметно смутившись, Барг спрятал пистолет в карман пальто, — оплошал…

— Не в первый раз, — отрезал Бершадов.

— Я… знаю. Я исправлю свою вину. Но если вы разберетесь, вы поймете, что я не виноват. Засада была просто…

— Заткнись, — коротко, резко бросил через плечо Бершадов и продолжил подниматься по лестнице.

Наконец оба оказались на площадке третьего этажа. Здесь находилось всего две квартиры. Дверь слева была опечатана белой лентой. Бершадов решительно сорвал ее, достал из кармана ключ. Отпер дверь. Вместе с Баргом они вошли в прихожую, в которой не было никакой мебели, кроме одинокой, чуть криво стоящей, пустой вешалки.

Григорий щелкнул выключателем. В центре прихожей расплывалось большое мокрое пятно.

Засаду перебили в ночь с 14 на 15 марта — тех двоих, которых Игорь Барг оставил в этой квартире. Первый был убит прямо в прихожей, — ему дважды выстрелили в голову почти в упор. Второго застрелили в гостиной, когда, услышав выстрелы, он ринулся на помощь первому. Он так и рухнул прямо с пистолетом в руке — его убили так профессионально, что он даже не успел нажать на курок.

Провал засады Бершадов считал абсолютной виной Игоря Барга, потому как был твердо уверен в никчемности этого плана: оставлять двоих агентов в агентурной квартире, которую давно покинул тот, за кем следил весь отдел.

Но Игорь был уверен, что люди агента обязательно вернутся сюда. Поэтому и оставил засаду. Бершадов не стал ему мешать по одной простой причине: уж очень ему хотелось держать Барга в руках.

Агентов ему было не жаль. Не самые умные, плохо подготовленные, они были скорее обузой, чем помощью в сверхсекретной операции, отчет о которой Бершадов лично отдавал в Москву каждые два часа. Операция подходила к своему логическому завершению.

Григорий прекрасно знал, куда направляется агент, и готовился к его ликвидации на территории Молдавии, куда тот так стремился попасть. Провал же засады был служебной оплошностью Барга, которой Бершадов воспользовался с огромным удовольствием. Сам же Барг теперь пребывал в вечном страхе, даже не догадываясь, что начальник не собирается пока отдавать его под трибунал. Ключевым словом было «пока».

Сила Григория заключалась в его тайной власти, которую давала ему скрытая информация, и он с удовольствием испытывал эту власть на подчиненных. Впрочем, Игорь прекрасно понимал, что теперь находится у Бершадова в руках.

В этой квартире, по большому счету, делать было нечего. Барг не понимал, зачем начальник потащил его сюда, страшно нервничал, но вопросы задавать не осмеливался. Уж очень шатким было его положение в отделе Бершадова да и непосредственно в НКВД.

У Григория же было отличное настроение. Час назад он получил информацию, что все готово к необходимой ликвидации и что после 8 вечера агент обязательно появится на агентурной квартире в Кишиневе, где его уже ждут. Значит, операция будет успешно выполнена, а из Москвы Бершадов получит очередную награду, которых у него в последнее время становилось все больше.

Тщательно продуманный план давал ему возможность заняться другими делами, и он с удовольствием наблюдал за тем, как нервничает Игорь Барг, который был уже не в состоянии держать себя в руках.

После провала засады квартиру обыскали более чем тщательно. Сам Барг примчался мгновенно, ночью, и буквально вылизал все углы на предмет тайников, отпечатков пальцев и прочего, что могло бы натолкнуть на след. Бершадов прекрасно знал, что Игорь действительно работает очень тщательно, поэтому можно было не сомневаться, что если бы в квартире было что-то, что могло натолкнуть на след, то он это нашел бы.

Однако там ничего нового найдено не было, и теперь Барг страдал и недоумевал: зачем Бершадов притащил его сюда снова, прикидывал в уме про себя: то ли это новое, важное дело, то ли медленная казнь.

Григорий меж тем прошелся по гостиной. На полу ее тоже расползлось большое мокрое пятно. Он бросил небрежный взгляд на продавленный диван и пустой шкаф. Такая меблировка квартиры подчеркивала одно — здесь не жили, квартира была лишь перевалочным пунктом, убежищем на две-три ночи, когда нужно было просто спрятаться, переждать.

Бершадов не сомневался: его агент, опытный, никогда не подводивший, на одном месте больше трех ночей не ночевал. Так было и в этом случае.

Он сделал несколько кругов по комнате и снова не отказал себе в удовольствии насладиться нервозностью Барга.

Не решаясь ни войти, ни сесть, Игорь как изваяние застыл у стены. Он слишком хорошо успел изучить характер своего начальника и знал, что Бершадов никогда не действует прямо и что с его методами можно ожидать любого подвоха.

Наконец, когда цирк уж слишком затянулся, Григорий, улыбаясь, обернулся к Баргу:

— Успокойся. Жить будешь. Пока. Мы здесь потому, что ждем одного человека.

— Какого человека? — насторожился Игорь.

— Ты его не знаешь. Это оперативник из уголовного розыска района, где мы сейчас находимся. И он кое-что должен нам рассказать.

— Это касается дела, которым сейчас мы… то есть вы… занимаемся? — промямлил Барг, уже потерявший над словами контроль.

— Да, — неожиданно серьезно кивнул Бершадов. — И мы будем заниматься этим делом. Смотри, что у меня есть.

С этими словами он достал из кармана стеклянную баночку, заполненную каким-то белым содержимым. Это был театральный грим. Игорь сразу его узнал…

Это было, наверное, забавно — наблюдать со стороны за реакцией Барга, и Бершадов достаточно откровенно демонстрировал, что очень доволен зрелищем. От лица Игоря отхлынула кровь. Можно было подумать, что оно вдруг вот так сразу покрылось этим гримом — эмоций не осталось, была маска.

Руки Барга, уж какие-то слишком нежные и ухоженные как для его коренастой фигуры, вдруг затряслись, как в припадке падучей. И он срочно спрятал их за спину, чтобы скрыть это.

Если бы в комнате вдруг появился кто-то посторонний, он никогда бы в жизни не понял, почему обыкновенная баночка с белым содержимым может вызвать такой ужас у взрослого человека. Но Бершадов это знал, и Барг — знал… А потому в памяти Игоря, как и в памяти Бершадова, который значительно лучше умел скрывать свои эмоции, сразу выплыла отвратительная сцена, где не последнюю роль играла такая же баночка, о чем было достаточно неприятно вспоминать.

Бершадов первым пришел в себя и с презрительной ухмылкой поставил стеклянную баночку на стол.