Ирина Лобусова - Игра в саботаж

— Что именно? Не бойтесь, говорите! — подбодрил ее опер.

— Ну, сказала, вроде Тимофеева вызывали на допрос в КГБ. Она все боялась, что его арестуют. А он вдруг к вечеру вернулся домой.

— Значит, у них были отношения, он ей доверял? — сделал Емельянов простой вывод.

— Ну, да, — кивнула Аня. — Она все время шастала к нему в квартиру. Конечно были. Только вот вместе они никогда никуда не ходили. А в его квартире Лариса торчала постоянно. Влюблена в него была, ну как кошка. А он, я так понимаю, ее вообще не замечал. Знаете, было аж обидно за нее.

— Сколько времени длились эти отношения, не заметили?

— Ну, месяца три — четыре точно. Она в последнее время такая гордая ходила — значит, думала, что с ним все серьезно. А у него точно с головой что-то было!..

— Ясно. У меня к вам просьба, — доверительно заговорил Емельянов. — Вот вам мой служебный номер телефона. Когда Лариса вернется, попросите ее мне срочно позвонить. Хорошо?

— Хорошо! А мне можно звонить? — улыбнулась призывно Аня, явно кокетничая.

— Всем можно, — отрезал опер. Впрочем, он тут же смягчил свой тон, исключительно из хитрости. — А вы не знаете, куда она пошла? Может, она на работе?

— Нет, — мотнула головой Аня. — У нее сегодня выходной. Она не каждый день работает, у нее сменный график. Куда пошла, не знаю. Утром собралась, и ушла, часов около 11. Да, маме сказала, что едет в город.

По дороге на работу Емельянова мучило какое-то странное чувство, словно он нащупал зацепку. Дело, казавшееся совсем пустяковым, превращалось во что-то серьезное. Псих «террорист» и его сексуально озабоченная подруга как-то не укладывались в общие рамки. Тут уже могло наклюнуться что-то интересное. Конечно, это означало, что Емельянову придется заниматься еще и этим делом. Но хоть не бумажки заполнять!

— Пролетарский бульвар, 33, останови, — скомандовал он шоферу, и машина остановилась прямо напротив Одесской киностудии.

Не откладывая дела в долгий ящик, Емельянов решил пообщаться с коллегами Киры Вайсман, раз уж он оказался здесь поблизости.

На киностудии жизнь била ключом. Показав свое удостоверение на вахте, Константин попросил отвести его в нужный цех. И, пока в сопровождении вахтера он шел по киностудии, вовсю разглядывал каких-то людей в исторических костюмах. Дамы в кринолинах и мужчины в дивных одеждах курили, ели пирожки, болтали. Емельянову казалось, что он никогда не поймет этот причудливый мир кино. Он любил реальность, а здесь, в этом мире, жили исключительно фантазиями. А лучше, чем кто-либо другой, Емельянов знал, что именно к фантазерам и мечтателям жизнь бывает особенно несправедлива и жестока.

В цеху вовсю кипела работа. Вахтер подвел его к представительной даме лет пятидесяти. Как оказалось, какой-то начальнице. Вкратце сообщив, что Киру Вайсман обнаружили мертвой в ее квартире, Емельянов попросил рассказать о ней. Немного поохав для приличия, дама совершенно не изменилась в лице. Более того, глаза ее даже злобно сверкнули. И опер понял, что она недолюбливала покойницу.

— Ну что вам сказать, — дама нервно переступала с ноги на ногу, — Кира была не особенно дружелюбна, наш коллектив не ценила и не уважала. Она все считала, что судьба несправедлива к ней и она достойна большего. Очень хотела уехать в Москву, стремилась туда изо всех сил. Поэтому к нам относилась надменно и презрительно. Насколько я понимаю, она взяла отпуск, чтобы поехать в Москву и попробовать там устроиться. Но, кажется, у нее ничего не получилось, потому что она вернулась.

— Кира Вайсман была хорошим работником?

— Ну каким может быть работник, который тяготится своей работой и выполняет ее из-под палки? — пожала плечами дама. — Не скрою, у нее были определенные способности, да и дело свое она знала очень хорошо. Но ее отношение к работе все портило.

— С кем из коллег она дружила?

— Разве что с Наташей Игнатенко. Их столы стояли рядом. Сейчас я вам ее приведу.

Наташа Игнатенко оказалась миловидной пухленькой брюнеткой. Узнав о смерти Киры, она искренне расплакалась. Это были настоящие слезы, Емельянов умел это понять.

— Да, мы дружили, — немного успокоившись, сказала она. — Ну, насколько это было возможно с характером Киры. Она была очень скрытной.

— Вы знаете что-то о ее личной жизни? С кем она встречалась?

— Сама Кира мне ничего не рассказывала. Но кое о чем я догадывалась. Слухи ходили по всей киностудии, все об этом говорили.

— О чем именно? — Емельянов приготовился записывать.

— У нее был роман с актером Павлом Левицким. Он приехал из Харькова сниматься на Одесскую киностудию, потом ему предложили место в Русском драматическом театре, и он решил остаться в Одессе насовсем. И с Кирой у них был очень бурный роман. Она потеряла свою осторожность, и все стали о них сплетничать, судачить о том, что Кира таскается, бегает за актером. А потом они расстались.

— Из-за чего? — нахмурился Емельянов.

— Левицкий увлекся другой женщиной, актрисой театра. А Кира не смогла это перенести. И очень страдала. Актеры, знаете, вообще непостоянны. Потом Левицкий бросил и ту актрису, но Кира его так и не простила, хотя он хотел вернуться к ней.

— Вы не знаете, Кира принимала снотворное? — перевел разговор в другое русло опер.

— Кира? Уверена, что нет! Она вообще таблетки не выносила, говорила, что у нее на них аллергия.

— А многие актеры принимают снотворные препараты?

— Да почти все. Без этого в актерской профессии не выжить. Нужно какое-то успокоительное. Здесь на этом добре вся киностудия сидит. Да еще и на нескольких препаратах сразу!

Поблагодарив девушку и отпустив ее, Емельянов задумался. Подруга Киры Валерия ничего не сказала о ее романе с актером. Не знала или не хотела говорить? А роман, оказывается, был бурный. Левицкого придется допрашивать. Емельянов поморщился — ему все больше и больше приходилось погружаться в чуждую ему актерскую среду.

На следующее утро из своего кабинета он позвонил главврачу. В голосе той чувствовалась тревога:

— А Лариса Клименко не возвращалась, — сказала она. — Сегодня мне звонили с ее работы, спрашивали о ней. Она должна была выйти на смену и не вышла. Не знаю даже, что и думать.

Емельянова охватило самое плохое предчувствие. Чего-то подобного он ожидал. А потому не мешкая отправился получать все данные на Ларису Клименко в паспортный отдел.

Через час на столе Емельянова лежала вся полученная информация и несколько фотографий.

Лариса Клименко оказалась вдовой, муж ее умер десять лет назад. Детей не было. И, судя по документам, живых родственников тоже, так как она была из детдома.

Квартира, в которой проживала Клименко, принадлежала ее покойному мужу. На фотографии было отображено стандартное, даже несколько нагловатое лицо — так во всяком случае подумал Емельянов. Судя по данным, Лариса Клименко была крашеной блондинкой, рост 162 сантиметра, вес — 55 килограммов. Выглядела моложе своих лет. Обыкновенная, ничем не примечательная женщина, таких — легион. Глядя на фотографию, можно было подумать, что такие женщины не попадают в беду. Однако тяжелое предчувствие не покидало опера.