Ирина Лобусова - Имя врага

— Попались, голубчики, прямо на горячем! — усмехнулся низкорослый, и все без исключения вдруг почувствовали, что он намного опаснее второго, высокого. По спинам молодых людей пробежался ледяной, трусливый холодок.

— Что, хорошо поразвлекались? — продолжал ерничать низкорослый. — Праздник отмечаете?

— Простите… — начал было умник. Но поумничать ему не удалось. Низкорослый повернулся к нему и произнес даже как-то ласково:

— Заткнись, урод. Целее будешь, — а потом скомандовал: — Возьмем всех. Разберемся на месте.

В тот же самый миг милиционеры принялись надевать на всех наручники. Девицы завизжали, подняли шум. Умник попытался вырваться:

— За что?!

— Как за что? — На лице низкорослого отразилось искреннее недоумение. — Хочу просто знать, за что вы его прибили! Ну вот убили человека по пьяни, а сами веселитесь, бухаете! Вот в отделении и разберемся. И вы мне всё расскажете. Абсолютно всё.

Компанию потащили к выходу из кустов. Низкорослый обернулся к сторожу:

— Чуть про тебя, старый хрыч, не забыл. Еще раз попытаешься кого предупредить, посажу на всю катушку! Ишь, милосердный! Эти твари убили человека, а ты их выгораживать пытался?

— Я… не… нет… а… вы что… — затрясся старик.

— Смотри мне! — и жестом велел ему следовать за собой: — Пойдем, еще раз расскажешь все, как было.

С другой стороны кустов, почти под самой «Ракушкой», лежал на спине мужчина. Он лежал очень прямо, руки его были ровно вытянуты вдоль тела, а ноги были совершенно прямыми.

Молодых людей проводили как раз мимо него. При виде трупа — а человек явно был мертв, об этом свидетельствовала восковая бледность лица, заметная даже в свете ночного фонаря, и закрытые глаза — у всех них разом выветрились остатки хмеля.

Только теперь они поняли предупреждение сторожа, но было уже слишком поздно. Когда все поравнялись с трупом, низкорослый велел милиционерам, ведущим задержанных, остановиться.

— Кто он? А ну быстро сказали! Ну, кто первый? Учтите, все это вам зачтется на суде! Кто первый? — выкрикнул он.

— Мы его не знаем… — дрожащим голосом, полным слез, протянула одна из девиц. — Мы его в первый раз в жизни видим… Он не с нами был.

И все заговорили одновременно, одно и то же: не знаем, не видели, к компании не подходил, ни с кем не общался…

— Ладно, — поморщился низкорослый, — всех увезти. Там разберемся.

Когда компанию увели, высокий обратился к низкорослому:

— Зря ты, Сергей, этот цирк устроил! Не имеют они с ним ничего общего.

— Во-первых, Сергей Ильич, — надулся низкорослый, — а во-вторых, тебе, салаге, откуда знать? Хочу вот тебя немного поучить!

— Меня оперативной работе учить не надо. Я тебе не салага, а самый опытный опер во всем отделе, и ты прекрасно это знаешь. Так что язык придержи, — веско, с плохо скрытой злостью произнес высокий. — А твоя дебильная активность только мешает оперативно-розыскным мероприятиям! Смотри, как бы я сам тебя не поучил и не написал на тебя рапорт! Ты мне уже давно поперек горла стоишь.

— Да ты чего, Емеля? Я же помочь хотел! Тебе же жизнь облегчить, — сразу изменил тон низкорослый. — Кто, как не они? Напились, случайно пришили мужика и продолжили гулять! Вот что алкоголь делает! Все просто как белый день. Пили вместе, чего-то не поделили, подрались и…

— Не могли они его прибить. Эксперта ты сам слышал. И этот в их компании не был. Не был и не мог быть! Им лет по двадцать, ну двадцать три от силы, максимум! А ему сколько? По виду — лет сорок-сорок пять, судмедэксперт точно скажет. Что этот взрослый дядька будет делать в такой компании двадцатилетних сопляков? Пить с ними? Не смеши мои тапочки!

— А девки? — разочарованно протянул Сергей Ильич. — Может, из-за девок?

— С девками он один бы где-то уединился. В ресторан поехал бы, а не стал пить в кустах. В сорок уже можно себе такое позволить, а не по кустам таскаться. Ты одежду его видел? Судя по ней, у него куча денег! А ты говоришь…

— Ладно. Пойдем хоть еще раз сторожа допросим, — совсем стушевался Сергей Ильич.

Перепуганный сторож снова повторил свою историю. Концерт закончился в десять. До одиннадцати он убирал мусор возле «Ракушки» и на главной аллее. Потом ненадолго пошел в свою сторожку, которая находилась неподалеку, чтобы выпить чай.

— Чай? — ехидно переспросил Сергей Ильич.

— Травяной чай! — строго ответил сторож. — Я алкоголь давно не пью, у меня больная печень. Доктор категорически запретил.

И действительно, от старика-сторожа не пахло спиртным, у него были ясные глаза, да и руки дрожали не от перепоя, а от страха. И координация движений была достаточно четкой.

Из своей сторожки сторож вышел около половины двенадцатого и услышал из-за кустов за «Ракушкой» шум — громкие голоса, смех. Он знал, что там гуляет молодежь. Решил шугануть их или взять деньги. Часто так делал. И решил подкрасться с другой стороны.

— А как «Ракушку» обогнул, вижу — он лежит, — продолжал свой рассказ сторож. — Прямо под фонарем. Там земля почти без травы, ровная, притоптанная. Там обычно артисты переодеваются. Вот я его и увидел.

Дальше он ринулся к себе в сторожку звать милицию — у него там был телефон. Милиция приехала почти сразу. Ну а уже после звонка сторож решил компанию предупредить, потому что знал, что это не они. Но не успел.

— Как ты понял, что не они? — спросил опер, которого Сергей Ильич назвал Емелей.

— Старый он для них, — вздохнул сторож, — и компашки такие я знаю. Они пьют, гуляют и расходятся. Никогда такого не было, чтобы человека убить.

Прибыла оперативно-следственная группа, следователь прокуратуры и судмедэксперт. Он внимательно осмотрел труп, даже заглянул в рот.

— От 40 до 45. Где-то в этом возрасте. А причина смерти…

— Какая? — нетерпеливо перебил высокий.

— Признаков насильственной смерти обнаружить не могу. Нет на теле никаких ран. Думал, яд. Но запаха яда не чувствую. Вскрытие покажет.

Тот, кого назвали Емелей, приступил к самостоятельному осмотру тела. Это был очень странный труп! Мужчина, судя по всему, был очень красив — из той серии, что безумно нравятся женщинам. Высокий — не меньше 185 сантиметров, вьющиеся черные, красиво подстриженные волосы, чуть тронутые легкой сединой. Он был гладко выбрит. От него пахло дорогим явно контрабандным французским одеколоном.

И — просто невероятное! На руках мужчины был маникюр. Видеть мужчину с маникюром Емеле еще не доводилось. Такое зрелище было редкостью. Судя по всему, покойник ухаживал за собой изо всех сил.

Но даже больше маникюра Емелю поразила одежда. Она была невероятно дорогой — заграничные джинсы, которые у фарцовщиков стоили целое состояние, белоснежная рубашка с длинным рукавом и мягкий синий пуловер из натуральной шерсти. Туфли из натуральной кожи. Все это стоило очень дорого. Но удивляло даже не это.