Мария Тович - Сова плавает баттерфляем

Паша немного замешкался в прихожей. Снимать или не снимать обувь? Но он же ненадолго, и вообще Мира тут больше жить не собирается, так что можно не скидывать ботинки. Тем не менее, чтобы не наследить, Паша пару минут тщательно вытирал ноги о мягкий коврик у дверей.

Широкий коридор открывал вид на огромную гостиную с панорамными окнами. Вид сверху был роскошный, весь город – как на ладони. Паша огляделся. Ничего себе – будто попал на страницы журнала «Интерьер». Белые стены, минимум мебели, лаконичный диван, геометричный столик на пушистом ковре. Вот-вот из-за угла появятся фотомодели в вечерних платьях, а шустрый фотограф защёлкает затвором.

Он огляделся: как найти нужный шкаф с собранной сумкой? Их было много, все сплошь встроенные и зеркальные.

Интересно, какой из них имела в виду Мира? Более подробных инструкций она не дала. Паша толкнул наугад одну из дверей и попал в гардеробную. Сразу автоматически включилось бра, осветив ровные ряды полок, забитых вещами. Паша осторожно отодвинул закрытую створку, но там висели лишь рубашки: Burberry, Prada, Hugo Boss. Сплошь дорогие брендовые вещи. В том, что Мира выйдет замуж за более чем обеспеченного товарища, Паша никогда не сомневался.

Он обыскал другие шкафы – ничего. Вернее, было всё, кроме того, что нужно.

За гостиной следовала спальня. Конечно, с огромной кроватью. Кинг-сайз под воздушным покрывалом. Светильники в форме ракушек над изголовьем и пара овальных тумбочек. Мебель, обои, подушки – всё было до того нежно-белесое, что легко было потеряться в пространстве. Спасали лишь тяжёлые фиолетовые гардины и ведро с сиреневыми гортензиями. Встроенные шкафы Паша сначала не заметил, они тоже сливались со стенами.

Он легко отодвинул дверцу ближнего и… Бинго! В первом же отделении увидел чёрную спортивную сумку «Адидас». Она была набита до краёв и напоминала туристический рюкзак, в который путешественники стараются уместить всё необходимое.

Паша наклонился, чтобы взять сумку, и услышал шум.

Может, радио из чьей-то машины орёт во дворе?

Но нет, это в доме. Голоса, шаги, женский смех.

Пашу охватила паника. Мира же сказала, что муж будет на презентации. Кто эти люди? Воры? Пожалуй, единственный человек, который сейчас напоминает вора, – это он. Чужак в спальне, с сумкой, набитой доверху вещами хозяйки. Что делать?

Шкаф, как и всё в этой квартире, был гигантский. Паша уместился бы в нём в полный рост, но почему-то скрючился на полу гардероба и осторожно закрыл за собой дверцу. Сумку он прижал к себе, уронив на неё голову. Сквозь небольшую щёлку на его колени падала струйка света. К горлу от волнения подбиралась тошнота, Паша сглотнул, но сделал это слишком громко. Каждый собственный выдох сейчас казался Паше шумом прибоя.

И что теперь?

Какие-то люди зашли в спальню минут через десять. Их было двое. Паша весь взмок. В замкнутом пространстве ему не хватало воздуха, ноги в ботинках вспотели, воротник куртки царапал шею, которая стала липкой.

Он хотел разглядеть людей сквозь щёлочку, но боялся шевельнуться. По голосам было понятно, что в комнату вошли молодая женщина и какой-то мужик.

– Где твоя сейчас? – спросила девушка.

– Сказала, что пойдёт на массаж. Она что-то зачастила туда.

– Старенькая она у тебя совсем, – засмеялась девчонка. – Радикулит лечит?

Понимая, что наглая малолетка говорит о Мире, Паша недовольно дёрнулся, и на него сверху соскользнул шёлковый халат. К счастью, это не произвело никакого шума, но Паша мысленно обругал себя за несдержанность. Надо терпеть.

– Радикулит лечат медикаментозно, – послышался бесцветный, равнодушный голос мужчины.

– А ты мне сделаешь массаж? – игриво захихикала девчонка. – У меня затекло тут и вот тут.

Пашу так и скрутило, он ощутил себя героем глупого анекдота. Не сложно догадаться, к чему клонит эта девица. Вот попал!

– Раздевайся, – приказал всё тот же блёклый голос.

Паша сидел неподвижно, но изнутри его распирало от возмущения – этот урод изменяет Мире! Хотя… Мира, получается, тоже… почти… Но она ведь собирается от него уходить. И теперь понятно почему.

«Какой-то трэш натуральный. Надо же так влипнуть! Если доживу, буду внукам рассказывать».

Ему показалось, что всё длилось возмутительно долго. Ноги затекли, тысячи иголочек впились в икру. Паша морщился и пытался бесшумно поменять положение.

В голове не укладывалось, что это он сидит в шкафу и слушает чьи-то стоны, крики и пыхтение. Девица забавно похрюкивала, Паша еле сдерживался, чтобы не хрюкнуть в ответ.

Ситуация даже начала его забавлять, и Паша слегка расслабился. Наконец удалось медленно вытянуть онемевшую ногу.

Вскоре Паша услышал, как где-то зашипела вода. Наверное, в ванной. Ему захотелось отодвинуть дверцу, глотнуть свежего воздуха, потому что дышать в шкафу было уже нечем. Но он остановил себя – пока рано показывать нос из убежища.

И правильно сделал. Босые ноги прошлёпали обратно в комнату.

– Ах, вот он! – капризно прокричала девчонка. – Стаааас, ты мне лифчик порвал.

– Не парься, найду тебе новый.

Полоска света задрожала, их тени замелькали совсем рядом. Голоса звучали прямо у дверцы, за которой сидел Паша.

Звук открывающихся ящиков застал его врасплох. Хлоп – и Паша вздрогнул. Снова хлопок – и сердце упало куда-то вниз к желудку. Виски стали совершенно мокрыми от пота.

А он уже надеялся, что всё обойдётся, что его не найдут. Как теперь объяснить, кто он такой? Что не вор и не маньяк?

Капля пота скатилась со лба к уху. «Это провал, Зайчик», – мысленно прокомментировал он происходящее голосом капитана Мишина.

– Она держит их где-то здесь, – бубнил Стас.

– Иди ты! Не буду я одевать шмотки твоей жены! – завизжала девчонка.

– Надевать, а не одевать, – педантично поправил её Стас. – Давай-ка пошустрее.

Снова шаги. Какая-то возня. Похоже, вышли из спальни. Наконец хлопнула дверь, все звуки стихли. Паша теперь слышал лишь собственное свистящее дыхание да шум крови у себя в ушах.

Неужели? Неужели ушли?

Вывалившись из своей норы, он почувствовал в воздухе запах приторно-сладких духов. Будто оказался в гримёрке у танцовщиц кабаре.

Надо валить, пока ещё кто-нибудь не нарисовался.

В обнимку с сумкой Паша выбежал на улицу, бросил её на заднее сиденье машины и на скорости вырулил со двора.

Подъезжая к своему району, Паша издалека заметил пожарную машину на углу перекрёстка и зевак, столпившихся у дороги.

У дома 38 по улице Мира дымился ларёк. На часах было ровно час дня.

18 марта. Понедельник. День

Паша притормозил у обочины. Пробравшись сквозь толпу, он увидел, что пожар уже потушили. Видимо, огонь был не сильным, катастрофического урона, как оказалось, пламя не нанесло. Только правая стенка ларька почернела, закоптилась неровными пятнами, да вывеска оплавилась с одного бока. Больше всех пострадал Гурам. Он носился вокруг ларька с перекошенным, испачканным сажей лицом и что-то кричал в трубку телефона на своём языке. Похоже, он плевался проклятьями. Паша хотел подойти, спросить, что стряслось, но хозяин лавки выглядел угрожающе и явно не был расположен к разговорам.