Влада Ольховская - Зеркальный паук

– Он хотел, чтобы все выглядело, как поступок полного психа – чтобы мы психа и искали. Это как с насекомыми: одно притворяется другим. Безобидное насекомое притворяется хищником, чтобы его не трогали. Хищник притворяется безобидным, чтобы его не боялись, не замечали. Пауки это особенно любят: притворятся чем угодно. Добычи мало, жрать хочется. Знаешь, есть такой зеркальный паук… И вот тот, кого мы ищем, – он как зеркальный паук. Он сделал все, чтобы мы считали его маньяком. Он отразил действия маньяка, и мы клюнули. Потом он подсунул нам предполагаемого маньяка – и круг замкнулся, расследование завершено, угрозы больше нет.

– Но ты считаешь, что этот зеркальный паук преследовал совершенно иную цель?

– Именно.

– Какую?

– Я пока не знаю.

– Но хоть предположения есть?

– Есть, – кивнул Ян. – Но пока только призрачные, очень условные. Если расследование закончится сейчас, они ни к чему не приведут.

– Ну а от меня-то ты чего хочешь?

– Чтобы ты повлиял на своего отца. Он – одна из причин, по которым мое руководство торопится все свернуть, пусть и не единственная. Если он уймет свою армию влиятельных знакомых, мне будет проще найти настоящего убийцу Лизы.

Григорий не торопился с ответом. Он смотрел на собеседника, и Ян чувствовал, как сильно ему хочется отказать. Просто послать навязчивого полицейского к чертям, принять ту версию, в которую верят все, и спать спокойно.

Именно это желание и стало подсказкой, которую невольно дал ему Михаил Эйлер. Люди хотят чувства завершенности, оно позволяет жить дальше. Отцу пришлось признать, что Александра мертва, и разрешить земле забрать ее. Григорию Давыдову хочется верить, что он отомстил за сестру, только так он может позволить себе покой. Собственно, то же желание движет сейчас его отцом, заставляя Данила Давыдова тратить последние месяцы жизни на борьбу с системой.

Они вроде как победили, добились своего, и теперь Ян угрожал этой победе.

– Я знаю, почему тебе трудно, – указал Ян. – Антон Мотылев не просто пойман – он мертв. Он получил то наказание, которого точно хотел для него твой отец и наверняка хочешь ты. Но, принимая это, ты тешишь себя и предаешь Лизу.

– Предаю ее? – растерянно повторил Григорий.

– Чего ты хочешь больше – покоя для себя или справедливости для своей сестры? Сейчас это, увы, не одно и то же.

Григорий боролся с собой, сколько мог, он держался за надежду… Как, пожалуй, четырнадцать лет назад держался за нее Михаил Эйлер. Но Давыдов был слишком умен, чтобы не поверить Яну. Даже если он откажется сейчас – он будет знать правду. Он будет думать об этой правде каждый божий день, печальная глава его жизни так и останется открытой.

– Дьявол… чтоб тебя… – зло прошептал он, не глядя на Яна. – Что ты хочешь, чтобы я сделал?

– Все, что в твоих силах, чтобы расследование продолжилось. Это не хобби, которым я могу заниматься в свободное время. Мне нужны ресурсы полиции, и действовать нужно быстро. Пусть журналисты считают, что расследование завершено, так даже лучше, лишь бы мне позволили работать.

Теперь уже настала очередь Григория сделать паузу. Он размышлял о чем-то, он был бизнесменом, и Майя упомянула, что он умел организовывать сложные проекты. Но главную черту они перешли: Григорий принял то, что мириться со смертью сестры еще рано, нужно действовать.

– Хорошо, – сказал он, и его голос звучал куда уверенней, чем раньше. – Для начала я попытаюсь потолковать с отцом. Пусть включает свою давилку на обратный ход: использует свои легендарные знакомства, чтобы поддержать расследование, а не придушить его. Но не факт, что это сработает. Мне, скажу честно, было непросто отпустить радость от того, что убийца Лизы гниет в земле. Папаша может на это не решиться.

– Я понимаю.

– На этот случай оставим План Б. Если расследование официально закроют, ты все равно можешь его продолжить. Что же до ресурсов – тебе их дам я. Все, что угодно! Потом уже объявишь результат своему начальству, а победителей не судят. Это мой последний подарок Лизе… Справедливость! Это, наверно, кажется тебе смешным?

– Нет, – печально улыбнулся Ян. – Не кажется. И, поверь, я бы многое отдал за возможность сделать своей сестре такой подарок.

Яну было любопытно, кто же ему позвонит: Павел, Нина или никто. Последний вариант был самым привлекательным и наименее вероятным. Он видел, что напугал сиделку. Она наверняка бросилась кому-нибудь докладывать, что он третирует отца. Ян делал ставку на Нину, но получил звонок от Павла.

– Ну и что ты там делал? – холодно осведомился старший брат.

– Получал свою дозу семейного времени.

– Тебе кажется, это смешно?

– Нет, но звучит красиво, – отозвался Ян.

– Ты прекрасно знаешь, в каком состоянии наш отец! Ульяна сказала, что после твоего визита он отказывался от еды, она насилу уговорила его принять лекарство.

– Да ладно, уговаривала она… Зашвырнула таблетки, закрыла рот и нос, сидит, ждет, пока проглотит. Все ветеринары этот трюк знают.

Он прекрасно понимал, что Павел сейчас вспылит, и провоцировал брата намеренно. Яну было нужно, чтобы собеседник сам бросил трубку и не перезванивал как минимум три дня. Это сейчас он мог позволить себе разговор, дальше расследование должно выйти на новый этап, там уже не до болтовни.

– По-моему, ты на этой своей работе растерял все человеческое, – скорбно заявил Павел. – Общаешься с уголовниками – и вот результат!

– И это мне адвокат говорит… Ах да, я и забыл, что все твои клиенты невиновны!

– Не передергивай! О чем ты говорил с отцом?

– Об Александре.

Обычно упоминание ее имени успокаивало Павла, заставляло сдерживаться и выбирать слова осторожнее. Однако сейчас он был слишком зол, и Яну оставалось лишь догадываться, что наплела ему сиделка. В любом случае, тетка приврала: когда он уезжал, отец был вполне бодр. Ну а то, что он решил устроить себе разгрузочный день, даже к лучшему.

– Это была дурацкая идея, снова ты начинаешь! – возмутился Павел. – Ты ведь знаешь, что ему нелегко вспоминать ее!

– Переживет.

– С чего ты вообще вдруг завел о ней речь? Ему вредно вспоминать те дни! Это очень мучительное для него время, он же ее отец!

– Об этом надо было вспомнить до того, как он ей травлю устроил, – заметил Ян.

– Та-а-ак… Уж не считаешь ли ты, что отец виновен в том, что случилось с Сашей?

Надеюсь, у тебя хватило ума не озвучивать этот бред?!

– Мне не нужно о таком говорить, он сам все прекрасно знает. Если бы не он, она бы не уехала.

Прозвучало даже более резко, чем хотел Ян, но так было нужно: он приближался к пункту назначения, разговор нужно было сворачивать.

– Он виноват не больше, чем ты! – огрызнулся Павел. – Ты же ее близнец, ты должен был узнать, что она собирается сделать, и остановить ее!