Николай Леонов - Полночный ритуал

– Ну, так вышло… – поеживаясь, выдавил Мурашнов-младший, пряча взгляд от раскипятившегося папаши.

– Таким образом, – снова заговорил Гуров, – я имею все основания считать, что у Бориса Мурашнова налицо явный мотив совершить убийство Кипрасовой из чувства мести за то, что она отвергла его ухаживания и он из-за этого утратил свой автомобиль.

– Борис Борисович, – спешно затарахтел адвокат Разгилово, – на эти беспочвенные выпады мента можете не отвечать! У него нет зафиксированных в законном порядке показаний оговорившего вас лица, поэтому все, что он говорит, – не более чем попытка оказать на вас психологическое давление.

Изобразив ехидную улыбочку, приободрившийся Мурашнов-младший с вызовом взглянул на Льва, словно желая сказать: «Ну, как мы тебя?!» Но Гуров, даже не взглянув в сторону мажора, тут же внес свои резоны в сказанное адвокатом:

– Дело хозяйское… Но отвечать на мой вопрос вам все равно придется, не сегодня, так завтра. Не хотите говорить со мной в приватной обстановке? Хорошо! Будете отвечать на те же вопросы, но уже по повестке, в присутствии уймы народу, всяких СМИ… Вам это нужно?

Мурашнов-старший изобразил зверскую гримасу и, немного подумав, обернулся к сыну:

– Так, Борюнчик, если этот мен… гм!.. полковник требует от тебя это самое алиби и оно у тебя имеется, – давай, выкладывай, чего там кроить-то? Полковник, конкретно на какое время требуется алиби?

– С двадцати двух часов вчерашнего дня до двух часов ночи текущего.

Лев говорил все тем же ровным, как будто даже несколько скучающим голосом. Но, похоже, именно это спокойствие отчего-то очень напрягало всех его собеседников. Мурашнов-старший вновь заорал на своего сына, который отчего-то все никак не мог собраться с духом и подтвердить свою невиновность:

– Ну-у-у?! Чего молчишь?!!..

Только после этого тот все же решился ответить:

– С десяти вечера вчерашнего дня до… часов пяти утра сегодняшнего я был в нашем загородном доме, в Хлебожорове… – Последние слова он произнес почти шепотом.

– А подтвердить-то, подтвердить это кто может? – нетерпеливо зачастил Мурашнов-старший. – Прислуга тебя там видела?

– Всю прислугу с охраной я отпустил еще в десятом часу… – неохотно буркнул его отпрыск.

– И кто же тогда подтвердит, что ты был именно там, никуда не отлучаясь?

– Кто-кто… – Мурашнов-младший тягостно вздохнул. – Анечка, жена твоя. Она была там тоже…

– Че… чего-чего?!! – От услышанного отец опешил и некоторое время молчал, хлопая глазами. – Ты спишь с Анькой? Это правда?!! Твою мать! И давно это у вас? – свирепо прорычал он.

– Года полтора… – не очень охотно признался тот. – Ну, считай, с самой вашей свадьбы. И чего ты так злишься? Один хрен, больше двух лет ты ни с кем не живешь. У тебя ведь уже есть две новые кандидатки в жены? Ты же через полгода все равно собираешься жениться на другой? А Анька… Знаешь, зря ты собираешься ее бросать. Зря! Она вообще – супер, куда лучше манекенщицы Верки. Та – бревно бревном в постели. Только и того, что ноги от ушей…

Похоже, последнее откровение сына, можно сказать, подкосило его папашу. Мурашнов-старший покачнулся, тяжело опустился на стул и почти простонал:

– Ты что же, уже и с Верой успел переспать?

– Ну да! – охотно подтвердил его сын. – Должен же я был распробовать, что за мачеха у меня будет на этот раз?! Нет, нет, Анютка и смачнее, и азартнее. Огонь-баба!

Слушавшие диалог Мурашновых папа и сын Заливаевы, переглядываясь, беззвучно ухмылялись. Даже на лицах адвокатов, этих пожизненных сухарей, взращенных на статьях и пунктах законов, начало пробиваться некое подобие усмешки. Один лишь Гуров являл саму невозмутимость. Уловив паузу в диспуте Мурашновых, он деловито поинтересовался:

– Будьте добры, полную фамилию, имя, отчество, контактный телефон упомянутой вами Анны. Говорите, говорите, я запомню!

Поскольку папа-Мурашнов, погрузившись в безрадостные думы, ответил молчанием, за него паспортные данные мачехи-любовницы сообщил Борька:

– Сластухина Анна Васильевна, телефон… – достав из кармана свой гаджет, он назвал ее номер.

– Хорошо, на данный момент вы трое можете быть свободны, но персонально к Борису-младшему просьба из Москвы никуда не выезжать, пока факт алиби не будет оформлен документально, в установленном законом порядке, – строго уведомил Гуров. – Все, можете идти!

– Сейчас, сейчас… – Охая и вздыхая, Мурашнов-старший попытался встать на ноги, но это ему не удалось. – Ноги отказали, твою дивизию!.. Борька, помоги, что ли, встать!..

Сын кинулся на выручку отцу, но и с его помощью тому подняться не удалось. Лев тут же догадался, что эта «немощь» – не более чем уловка, чтобы остаться здесь и послушать, что и как будут рассказывать Заливаевы. Но папа-Заливаев решил опередить события и с некоторым апломбом поинтересовался:

– Послушайте, полковник, ну а в каком контексте мой Даня оказался в роли подозреваемого? У него-то какие могли быть причины покушаться на жизнь своей однокурсницы? С ней переспать он не собирался, пари он выиграл, с чего бы питать к ней что-то нехорошее?

– Я располагаю информацией, что еще до спора с Борисом Даниил предпринимал попытки вступить с Лилией Кипрасовой в интимную связь, но получил от ворот поворот, – пояснил Гуров. – Позже, в разговоре с одной из своих подруг, она сказала, что Даниил Заливаев – гомосексуалист или что-то наподобие. Я вполне допускаю, что это дошло до вашего сына и он решил наказать ее за такое суждение, поэтому считаю необходимым проверить и его алиби.

Слова полковника до крайности возмутили Заливаева-старшего.

– Это что за херовина?!! – чуть не проорал он. – Ты хочешь сказать, что мой сын – «петух»?!! Смотри, фильтруй базар! Если сам же сказал, что он хотел трахнуть ту деваху, то как он может быть гомиком?

– Я не собираюсь устраивать дебаты по этому поводу, поскольку гомик он или не гомик – мне глубоко безразлично, – поморщился Лев. – Мне нужно знать, где и с кем был ваш сын с десяти вечера до двух часов ночи и кто бы это мог подтвердить. Итак, я слушаю!

В кабинете повисло молчание. Папа-Заливаев недоуменно воззрился на своего сына, который отчего-то вдруг покрылся пунцовыми пятнами. Глаза Даниила забегали, как переполошенные мыши, и он с мученической гримасой выдавил:

– Всю эту ночь, с начала одиннадцатого вечера, я провел в ночном клубе «Голубая роза».

– Ага-а-а!.. – протянул Лев, окидывая взглядом крайне смущенного сынка и его опешившего папашу. – Поня-а-а-тно… И кто может подтвердить, что ты там находился в названное мною время?

На этот раз тягостное молчание длилось больше минуты.

– Это может подтвердить… – побагровев и тяжело дыша, сипло выдавил Заливаев-младший, – Газанга Такаруту, бармен гостиницы «Джомолунгма».