Блейк Пирс - Мотив для опасений

« К черту его », – подумала она, сжав край стола, но все же осталась в комнате, прикинув, что стоит сделать все возможное, раз она уже пришла сюда, пройдя через кучу проблем.

– Он хороший детектив. У него хорошо развита интуиция и он отлично умеет пользоваться информацией.

– А каковы его человеческие качества?

– Средние, – ответила она. – Он не тот, кого стоит отправлять поговорить со скорбящей семьей, но может быть довольно чутким.

– Ты спишь с ним?

Эйвери снова захотелось дать ему пощечину. В то же самое время, она поняла, что выражение ее собственного лица дало ему ясный ответ.

– Иди к черту, – ответила она.

– Я спросил лишь потому, что ты очень напряглась, когда я завел разговор о нем. Просто мне бы не хотелось, чтобы твои личные отношения повлияли на карьеру, детектив Блэк.

– Это все, что ты сегодня услышишь от меня, – сказала она.

– Справедливо, – кивнул Рэндалл. Он огляделся, размышляя о чем-то и, наконец, продолжил. – Ладно, думаю, ты, скорее всего, ищешь какого-то отвергнутого художника. Но я не считаю, что это именно художник, который обучался мастерству и вообще называет себя таковым.

– Что ты имеешь ввиду? – спросила Эйвери, испытывая чувство злости из-за того, что ее так легко вынуждают следовать за ним.

– Ну, вспомни Гитлера. Он как раз был отвергнутым художником, ты же знала об этом? Говорят, тоже самое коснулось и Мэнсона. Я слышал, что он был композитором. Поэтому, я не считаю, что этот парень является художником в буквальном смысле этого слова. В мире есть миллионы людей, которые считают себя приверженцами того или иного искусства. Выставив Кэролин Роджерс в подобном виде в парке скульптур, он говорит нам именно об этом. Дело не столько в создании проекта, сколько в желании быть замеченным. Мне кажется, это касается всех художников. Но, когда ты пытаешься проникнуть в разум человека, который работает со смертью, принимая ее за определенный вид искусства, тебе придется разбить его чуть ли не на метафизическом уровне.

« Говард Рэндалл, рассказывающий о метафизических процессах , – подумала Блэк. – Может ли быть что-то более абсурдное? »

– Имеешь ввиду для него это нечто одухотворенное? – скептически спросила она.

– Вроде того, – пожал плечами Говард.

– Ну, ты же читал письма, – сказала Эйвери. – Они были в новостях. В них нет ни намека на какой-то возвышенный мотив для убийства.

– Конечно же, есть, – ответил он. – Не стоит сразу принимать всех за сумасшедших.

– Хочешь сказать, что этот парень вполне адекватен?

– Дорогая моя, – искренне рассмеялся Рэндалл, – с тех самых пор, как первый человек на Земле придумал оружие из кости и палки, ни одного из нас нельзя назвать здравомыслящим. Не на этой паршивой планете. Скажи… Что-то особенное в этих письмах бросилось тебе в глаза? Какие-то звоночки?

– По стилю они напомнили мне стихи.

– Отличное наблюдение, – кивнул он, улыбаясь. – Абсолютно верно. Это одна из тех вещей, которые я сразу заметил. И, если он использует такой подход, чтобы ткнуть полицию носом в собственную неумелость, то…

– То, возможно, каждая отдельная часть его действий, также поэтична, как и другие, – перебила Эйвери.

– Это мое предположение, – кивнул Говард. – Думаю, вы имеете дело с кем-то, кто убивает не ради самого убийства или, честно говоря, даже не ради искусства . Хотя, при допросе он, скорее всего, сказал бы именно так. Но нет… Здесь есть что-то более глубокое. Письма буквально кричат об этом, как и само использование льда и холода. Он практически пытается их законсервировать.

– Он зациклился на их красоте, но без какой-либо сексуальной подоплеки.

Говард снова рассмеялся, на этот раз намного громче. Эйвери слегка поежилась. Она действительно начинала ненавидеть этот звук.

– Видишь… Ты все сама прекрасно поняла. Даже с учетом того, что я все же поделился идеей адекватности убийцы. Я бы поспорил лишь об одном. Любой человек, проявляющий жестокость, имеет определенные проблемы сексуального характера, спрятанные где-то глубоко внутри.

– Возможно, – согласилась Эйвери.

– Я не совсем уверен, зачем ты пришла. Возможно, это не касается помощи как таковой. Ты и сама все понимаешь. Кажется, время от времени ты просто начинаешь скучать по мне.

– Не совсем, – ответила Блэк, поднимаясь. – Приятно видеть, что сегодня ты в хорошем настроении. В прошлый раз ты вел себя, как последний мудак.

– Да, я знаю. Но многое изменилось с тех пор. Сейчас я посещаю шахматный клуб, а в блоке появился новый охранник. Он довольно начитанный парень, мы много общаемся.

– Это хорошо, что у тебя появляются новые друзья, – сказала Эйвери. – Пожалуй, на этой радостной ноте я и уйду.

– Рад, что пригодился, – ответил Говард с неким сарказмом. – Ах, кстати… Еще один маленький момент по поводу вашего убийцы.

– Какой?

– Мне кажется, ты упускаешь кое-что очень важное.

– Например?

– Почему именно зима? Почему лед? – игриво закатил глаза Рэндалл, изображая досаду. – Для человека, способного на такие действия, мороз не является просто символом его работ.

– Может объяснишь? – спросила Эйвери.

– Нет, – ухмыльнулся он. – Я не могу делать всю работу за тебя. Это потеряло бы весь смысл.

Он прикидывал, стоит ли отправлять еще одно письмо. Он чуть не оставил его на теле в парке ледяных скульптур, но потом решил, что это испортит все представление. Сейчас он сидел за кухонным столом, размышляя, что написать, и усмехаясь от одной только мысли.

« Полицейские не фигуристы. Они не понимают смысл холода. Оступиться на льду и выйти сухим из воды ».

Или что-то вроде этого.

Образ женщины, преследовавшей его на водохранилище, никак не покидал его. И тот факт, что она поскользнулась и упала, лишь подтверждал, что он должен продолжать свою работу. Даже природа помогала ему, лед, наконец, понял его приверженность.

Но он также осознавал, что появление копа в том месте, означало, что его скоро схватят. Он был непротив. Затевая все это, он планировал оказаться в руках полиции. Он уже завладел вниманием СМИ настолько, насколько хотел. Когда все раскроется, его будет ожидать целая толпа камер и репортеров. Тогда у него появится шанс сообщить, что он знает, как обмануть смерть, как вернуть утерянное.

Конечно, в этом процессе все еще были изъяны. Но пара хитростей и экспериментов помогут усовершенствовать его. Частично все было завязано на правильно подобранном времени, но также зависело от силы и выносливости тела. Холод и лед помогали сохранить красоту. Но чтобы ее использовать… Нужно было что-то еще, что-то, чему он пока не научился.

Он вышел из кухни и направился в ванную комнату. Он уставился на себя в зеркало, изучая лицо. В нем было нечто очень женственное, нечто, к чему он уже давно привык. И все же, когда он обращал на это внимание, то вспоминал о своей матери. Когда он думал о ней, его сердце превращалось в пепел и он начинал бояться всего подряд. Он уже давно научился избавляться от мыслей о ней, но теперь, когда он приближался к финалу, страхи снова вернулись.