Виталий Егоров - Призрак убитой [litres]

– Ну и фашисты же вы, – не выдержал спокойный с виду следователь. – Изверги!

– Какие же мы фашисты? – Харин сокрушенно вздохнул. – У меня дедушка воевал против них.

– Ты знаешь, кто такая Зоя Космодемьянская и что с ней сделали фашисты? – Алексеев покраснел от негодования, голос его дрожал.

– Знаю, проходили. – Харин насупился. – Они ее пытали и повесили.

– Чем вы отличаетесь от тех фашистов? Между вами и ими никакой разницы. Все вы ублюдки несусветные. Скажи мне, где воевал твой дедушка, на каком фронте?

– Не знаю. – Преступник помотал головой.

– Вот именно! Если бы ты все это знал, почаще разговаривал со своим дедушкой, то никогда не пошел бы на такое страшное преступление. Наоборот, ты вызволил бы несчастную женщину. А теперь покажи машину, – сказал Алексеев и обратился к сыщикам. – Пойдемте на улицу, осмотрим автомобиль.

В багажнике была обнаружена монтировка с засохшей кровью. Следователь изъял все чехлы от сидений.

Живин увидел на коврике в салоне пробку от шампанского, попросил приобщить и ее.

– Мы обнаружили такую же возле парикмахерской, – сказал он.

После того как все необходимые действия были сделаны, Алексеев вопросительно посмотрел на оперативников и спросил:

– Когда выезжаем за трупом?

– Сейчас темно, ничего не видно. Завтра с утра и начнем осмотр. Теперь у меня такая идея. Мы с ребятами ночью посторожим место захоронения трупа. Вдруг эти архаровцы нагрянут, чтобы избавиться от него. Разом всех и задержим. Охранять там обязательно надо. А если не явятся ночью, тогда с пяти часов утра начнем брать всех тепленькими. Марину-парикмахершу и Харина мы взяли без свидетелей. Предупредить их некому, не скроются.

– Правильно. Сейчас, в темноте, как-то не катит с осмотром. Да и судебного медика с экспертом надо будет поднимать. Только глубокой ночью сможем выдвинуться, – согласился Алексеев. – С утра и начнем. А сейчас я с вами поеду! – решительным тоном заявил он.

Живин в душе еще сильнее зауважал этого следователя, немногословного и болеющего за дело. Да и помощь с его стороны измотанным сыщикам, которые теперь собирались всю ночь охранять место происшествия, была как нельзя кстати.

Живин решил выехать на двух машинах. За руль автомобиля Харина сел Лапин, рядом на пассажирском сиденье расположился следователь прокуратуры, сзади – Живин с Хариным, пристегнутым к нему наручниками. Этот негодяй должен был указать место сокрытия трупа. С Воркутовым ехали Кириллов и дежурный опер Карпов, который по указанию Живина вооружился автоматом.

Перед выездом Григорий подозвал к себе Воркутова и сказал:

– Алексей, все худшее подтвердилось. Тело Юли находится за городом. Мы сейчас едем охранять его. Утром начнем осмотр. Как ты? Если что, иди домой, только просьба – оставь машину до завтра. Без транспорта нам будет тяжко.

Ни один мускул не дернулся на сером безжизненном лице Воркутова. Глаза его были сухими. Наверное, он выплакал все свои слезы в одиночестве, поджидая оперативников в машине.

– Нет, я буду с вами, – отказался Алексей от предложения Живина. – Я знал уже, что все этим кончится.

Незадолго до полуночи они выехали к сопке Любви.

Группа поднялась к сопке и по указке Харина свернула налево. Когда он сказал, что надо остановить машину, сердце у Живина забилось сильнее.

– Вот здесь. – Харин свободной рукой обвел темное пространство впереди.

Захоронение оказалось всего метрах в пятидесяти от того места, где летом был обнаружен труп Олеси Процко. Все выглядело довольно зловеще. Впереди возвышался явно рукотворный сугроб, вокруг которого наблюдалось множество следов.

«Наследили гады не слабо, захоранивая жертву», – подумал Живин.

Вместе с Хариным, пристегнутым к нему наручниками, он подошел к сугробу, сгреб с него верхний слой снега. Они увидели лицо мертвой женщины с мученической гримасой. Ее волосы спутались в замерзший кровавый ком. От неожиданности Живин отпрянул назад. Харин жалобно заскулил и потянул сыщика на себя.

– Прикрой лицо снегом, – попросил Живин Лапина. – И Алексея не подпускай к ней.

Воркутов сидел в машине, уткнувшись лицом в рулевое колесо.

Сыщики посовещались и решили, что машина Харина останется недалеко от места захоронения Юлии, а Воркутов и оперативники будут ждать внизу, у подножия сопки.

– Если проедет машина, любая, даже грузовая, сразу передавайте нам по рации, – инструктировал оперов Живин. – Мы отсюда будем наблюдать. Если кто-то рядом остановится и начнет копошиться, сразу сообщим. По моему сигналу начинайте подниматься по сопке. Так мы одновременно с двух сторон набросимся на преступников и проведем задержание. Понятно?

– Да.

Отъехав чуть в сторону, Живин велел потушить фары, завел руки Харина за спину, застегнул их браслетами и взглянул на время.

– Полночь. Пяток часов придется здесь помучиться. Не уснуть бы.

Но бодрствовать получалось плохо. Два часа Живин и Лапин терпели изо всех сил, выскакивали из машины, обтирали лица снегом, пытались сбросить с себя одолевавшую их дрему.

Григорий в очередной раз сел в машину и сам не понял, как провалился в глубокий сон.

Очнулся он от истошного крика Харина.

– Она стоит возле машины! – вопил тот.

Встрепенулись и Лапин со следователем, которые если и не спали, то крепко дремали.

– Что случилось?! – Опер схватился за пистолет. – Кто стоит?

– Женщина убитая! Она заглянула в окно! Лицо у нее светится!

Живину за всю его службу приходилось выезжать и не на такие происшествия, но тут он почувствовал, как по коже пробежали мурашки. Майор уголовного розыска по-настоящему испугался.

– Что выдумываешь! Какая убитая женщина?

– Она только что стояла возле машины и смотрела на меня через окно! – У Харина началась истерика, он рыдал и бился головой о спинку переднего сиденья.

Немного помешкав, Живин осторожно открыл дверцу и посмотрел по сторонам.

– Никого тут нет. Померещилось тебе.

– Нет, не померещилось. Она точно стояла! Посмотрите сами. Ее следы возле машины!

Живин вышел, с фонариком обследовал снег вокруг, но никаких посторонних следов не обнаружил и вернулся в машину.

– Хватит ломать комедию.

Он удобнее устроился на сиденье и больше уже не спал. Сон окончательно слетел с него. Григорий изредка с опаской вглядывался в окно, памятуя о страшных видениях преступника.

Ровно в пять утра Живин по рации вызвал оперативников, сидевших в засаде у подножия сопки:

– Седьмой, ответь восьмому.

Рация молчала. Живин несколько раз повторил вызов, а потом, уже с тревогой в душе, крикнул в микрофон:

– Самсон, ты что, спишь? Почему не отзываешься?