Джонатан Келлерман - Он придет

Все это начало доходить до меня, когда я увидел подсказку, которую она оставила, когда Ронни Ли явился и похитил ее и ее мать. «Сушеную голову», некогда главную свою драгоценность – символ Папы. Оставить ее означало, что она отказалась от него, пришла к мысли, что Папа – плохой человек, который пришел не в гости, а чтобы причинить вред. Возможно, она видела, как он избивает Бониту, или дело было в той грубой безразличной манере, в которой он с ней разговаривал. Что бы это ни было, ребенок все понял.

С моей нынешней позиции все это представлялось совершенно логичным, но в то время подобные ассоциации были слишком далекими.

– Какая горькая ирония, – говорил тем времени Тоул. – Я прописал риталин, чтобы контролировать ее поведение, – и то же самое предписание вызвало у нее бессонницу, в результате которой она бодрствовала не в то время.

– Ирония, – кивнул я. – А теперь поехали, надо вытащить ее оттуда. Вы должны мне помочь. Когда все закончится, я прослежу, чтобы уж вы-то получили правильное лечение.

Тоул ничего не сказал. Просто сидел, выпрямившись на сиденье и изо всех сил стараясь выглядеть благородно.

– Вы запрашиваете мою помощь?

– Запрашиваю, доктор.

– Запрос принимается.

Я лежал на полу «Линкольна», прикрывшись одеялом.

– Мой ствол направлен вам в позвоночник, – сказал я ему. – Я не ожидаю каких-то проблем, но мы недостаточно долго знакомы, чтобыя мог сильно вам доверять.

– Понимаю, – отозвался Толу. – И не обижаюсь.

Он проехал по подъездной дороге Ла-Каса, свернул влево и тихо подрулил к сетчатой ограде. Представился в переговорное устройство, и его впустили. Короткая остановка возле сторожки, обмен любезностями, многократно повторенные «доктор» и «сэр» от охранника, и мы оказались на территории.

Тоул поехал к дальней стороне парковочной площадки.

– Остановитесь подальше от фонаря, – прошептал я.

Машина остановилась.

– Теперь все чисто, – сказал он.

Я выбрался из-под одеяла, вылез из машины и махнул ему рукой, чтобы следовал за мной. Мы бок о бок двинулись по тропинке. Воспитатели миновали нас парами, почтительно приветствовали его и шли дальше. Я старался выглядеть как его помощник.

В разгар вечера в Ла-Каса тихо и спокойно. Сквозь деревья просачиваются песни, которые обычно поют у костра. «Сто бутылок пива». «О, Сюзанна». Детские голоса. Расстроенная гитара. Усиленные микрофоном команды взрослых. Комары и мошка вьются возле фонарей-грибков, вставленных в листву у нас под ногами. Сладковатый запах жасмина и олеандра в воздухе. То и дело веет солью от океана, такого близкого, но невидимого. Справа – серо-зеленое пространство Луга. Довольно симпатичное кладбище… Роща, темная как шоколадная глазурь, – сосновое убежище…

Мы миновали плавательный бассейн, стараясь не поскользнуться на мокром бетоне. Тоул двигался, как древний воитель на свою последнюю битву, – задрав подбородок, руки по швам, маршевым шагом. Я держал «тридцать восьмой» так, чтобы его можно было быстро достать.

До бункеров мы добрались незамеченными.

– Вот этот, – сказал я. – С синей дверью.

Спустились по рампе. Тугой поворот ключа – и мы оказались внутри.

Строение было разделено на два помещения. В первом, ближе ко входу, оказалось пусто, если не считать единственного складного стульчика, задвинутого под алюминиевый столик. Стены из некрашеных шлакоблоков пахли плесенью. Полы – холодная бетонная плита, как и потолок. Центр его обозначала квадратная черная рана светового люка. Единственный свет шел от единственной лампочки без абажура.

Мелоди обнаружилась во втором помещении, в глубине, на армейской койке, укрытая грубым серо-коричневым одеялом и притянутая кожаными лямками поперек лодыжек и груди. Руки у нее были связаны под одеялом. Дышала она медленно, открыв рот, во сне, повернув голову вбок; ее бледная кожа со следами слез просвечивала в полутьме. Пряди волос свободно свисали вокруг лица. Маленькая, ранимая, потерянная…

В ногах койки стоял пластиковый поднос с так и не съеденной застывшей яичницей, расклякшей жареной картошкой, высохшим латуком с коричневыми кончиками и открытой картонной коробкой молока.

– Развяжите ее. – Я ткнул стволом.

Тоул наклонился над ней, стал на ощупь возиться с узлами в полутьме.

– Чем вы ее напичкали?

– Валиум, большая доза. А сверху еще торазин.

Волшебный эликсир доктора Тоула.

Наконец он ослабил путы и откинул одеяло. На ней были грязные джинсы и красно-белая полосатая футболочка со Снупи на груди. Тоул задрал ее, пропальпировал живот, проверил пульс, потрогал лоб – изображал доктора.

– Худенькая, но в остальном здорова, – объявил он.

– Укройте ее опять. Сможете нести?

– Конечно, – отозвался он раздраженно – как я мог сомневаться в его силах?

– Хорошо, тогда пошли.

Тоул взял ее на руки – Большой Белый Отец, да и только. Девочка испустила вздох, потом содрогнулась и крепко вцепилась в него.

– Держите ее полностью закрытой, когда мы выйдем.

Я повернулся было к двери. Негромкий музыкальный голос у меня за спиной врастяжку произнес:

– Не двигайтесь, доктор Делавэр, иначе потеряете свою долбаную башку.

Я замер на месте.

– Положи девчонку, Уилл. И возьми у него ствол.

Тоул тупо посмотрел на меня. Я пожал плечами. Он осторожно положил Мелоди обратно на койку и укрыл ее. Я отдал ему «тридцать восьмой».

– К стене с поднятыми руками, доктор. Обыщи его, Уилл.

Тоул охлопал меня по бокам.

– Поворачивайтесь.

Передо мной, улыбаясь, стоял Маккафри, полностью заполнив собой проем между двумя помещениями, с «Магнумом» калибра.357 в одной руке и «Полароидом» [126] Некогда популярный фотоаппарат, сразу печатавший снимки небольшого формата. в другой. На нем был переливающийся ярко-зеленый комбинезон, украшенный целым набором кармашков и пряжек, и такие же ярко-зеленые туфли из кожзаменителя. В тусклом свете его лицо тоже отсвечивало зеленым.

Он укоризненно поцокал языком.

– Эх, Уилли, Уилли… И какая беда у нас на сей раз приключилась?

Великий врач повесил голову и стал нервно переминаться.

– Не в настроении поболтать, Уилли? Ладно. Поговорим позже. – Бесцветные глаза прищурились. – Прямо сейчас надо с делом разобраться.

– Это и есть ваше представление об альтруизме? – Я показал глазами на обмякшую фигурку Мелоди.

– Заткнись! – рявкнул он. И Тоулу: – Сними с нее одежду.

– Гас… я… Зачем?

– Просто делай что сказано, Уилли.

– Хватит, Гас! – взмолился Тоул. – Мы уже сделали достаточно.

– Нет, болван ты эдакий. Ничего мы достаточно не сделали. У этого самоуверенного проныры есть возможность причинить нам – тебе и мне – кучу неприятностей. У меня уже есть план, как его устранить, но, видать, придется мне проделать всю работу самому.