Луиза Пенни - Королевство слепых

Он кивал. Потом посмотрел куда-то мимо нее и вскинул брови. Чьи-то руки ухватили ее за плечи, потащили назад.

Амелия сопротивлялась, в какой-то момент даже подумала, что вырвалась, но потом удар сбил ее с ног, и она почти вырубилась. Ее, ошарашенную, перевернули на спину, и теперь она смотрела в его глаза.

– Я так не думаю, – прошептал он, опускаясь рядом с ней на колено. – Ты предаешь всех и вся, в конечном счете предашь и меня.

Он встал и кивнул кому-то:

– Давай. А потом выкиньте ее.

Амелия бодалась, сопротивлялась, кричала. Она почувствовала, как игла входит ей в вену.

Потом почувствовала тепло. Потом ей стало жарко, потом еще жарче. Наконец ее стало обжигать. Ее кровь словно превратилась в лаву.

Она открыла рот, чтобы закричать, но глаза у нее закатились. Потом все стало красным.

Гамаш нашел агентов с оружием на изготовку.

Они жестом показали ему на дверь, у которой стояли два вооруженных охранника.

Потом агенты показали наверх. Там у пожарного выхода и на крышах соседних зданий стояли другие охранники.

Гамаш коротко кивнул и осторожно попятился назад по проулку. Он повернулся и оказался лицом к лицу с командиром группы захвата.

– Двое у дверей, – прошептал Гамаш. – Двое у пожарного выхода, три человека на крышах.

Он показал на них; тот кивнул:

– Понял. – Он протянул Гамашу маску. – Оружие у вас есть?

– Нет, – ответил Гамаш.

– Мне может за это здорово влететь, но…

Командир сунул в руку Гамаша пистолет.

– Merci.

– Давайте сначала войдем.

– Конечно.

Он дал знак, снайперские винтовки взметнулись к плечам, и после нескольких выстрелов через глушитель охранники упали.

Гамаш хотел было идти вперед сразу за командиром группы, но тут почувствовал чью-то руку у себя на плече.

Это был Бовуар с пистолетом в руке.

– Шеф, – прошептал Жан Ги.

– Лакост?

– Едет за девочкой.

Он говорил, не сводя глаз с группы захвата, проникающей в дверь.

Бовуар двинулся вперед, но Гамаш остановил его:

– Там Амелия Шоке.

– Значит, она все же вывела вас на наркотик? – сказал Бовуар. – Наркоманка долбаная. Я бы ее…

– Она с нами. Она исполняет мой приказ. Мы должны ее найти. Здесь. – Он протянул Жану Ги маску. – Надень.

Схватка была жестокой.

Группа захвата прибыла с подавляющим преимуществом и не замедлила им воспользоваться, открыв огонь в первую очередь по вооруженным людям.

Они быстро прошли по лаборатории; первая волна вывела из строя тех, кто был вооружен, следующая оттеснила фасовщиков от столов, прижала их к стене, обыскала тех, кто подчинился, принуждала подчиниться тех, кто не желал этого делать.

Бовуар с надетой газовой маской прошел вперед и чуть не упал, споткнувшись о тело.

Он дал знак Гамашу отойти назад, схватил Амелию за воротник, потащил к двери. Подальше от наркотической пыли, плавающей в воздухе.

Выйдя за дверь, Бовуар сдернул маску и опустился на колени рядом с Гамашем, который уже склонился к голове Амелии.

Бовуар держал под прицелом открытую дверь, когда раздалась очередь. Не обращая внимания на стрельбу, Гамаш не стал терять время на прощупывание пульса, вытащил шприц из кармана и сделал Амелии инъекцию.

Глаза ее были открытыми. Остекленевшими. Красными. Словно у одержимой.

Только теперь он стал искать у нее пульс, а Бовуар, не сводя глаз с открытой двери, позвал фельдшеров.

– Как она?

– Пульс не прощупывается.

Гамаш распахнул на ней куртку, и в этот момент пули ударили о кирпичную стену. Бовуар инстинктивно пригнулся, но Арман продолжал ритмично надавливать на грудную клетку Амелии. Он считал. Вполголоса. Его лицо было сосредоточенно, все внимание отдано одному. Игнорируя стрельбу, он делал свое дело.

– Три. Четыре. Пять.

Бовуар почувствовал движение за дверью и вдруг услышал щелчок. Быстро повернулся, увидел поднимающуюся руку с пистолетом, направленным в их сторону.

Молодой парень обращался с пистолетом как профессионал.

Но навыки Бовуара превосходили его навыки. Он выстрелил. Три раза подряд. И человек упал.

Когда свист пуль, рикошетивших от стен, прекратился, он услышал голос Гамаша рядом – тот продолжал считать. Не прерывался ни на секунду.

– Двадцать девять. Тридцать.

Появились фельдшеры.

Гамаш наклонился пониже и два раза сделал сильный выдох изо рта в рот Амелии.

– Карфентанил, – сказал он, продолжая нажимать на грудную клетку, а Бовуар прикрывал дверь в лабораторию и вел счет за Гамаша:

– Семь. Восемь. Девять.

– Я ввел ей противоядие, – сказал Арман, раскачиваясь назад и вперед, поддерживая ритм.

– Какое? – спросил фельдшер, становясь на колени рядом и готовя дефибриллятор.

– Налтрексон. Менее минуты назад.

– Хорошо, – сказал медик. – Отойдите.

Гамаш уступил ему место, и тот начал работать с Амелией. Другие фельдшеры прошли внутрь, чтобы оказать помощь раненым. Хотя выстрелы еще продолжались. И появлялись новые жертвы.

Арман посмотрел на Жана Ги, который теперь опустился на колени рядом с молодым человеком, в которого стрелял. И которого убил.

– Выглядите вы ужасно, – сказал муж Изабель с сочувственной улыбкой. – Держите.

Он протянул Гамашу виски, а Бовуару – кофе.

– Merci, – сказал Арман, беря стакан, который он тут же поставил. – Где она?

Было уже далеко за полночь, и чувствовал он себя так, будто его сбил грузовик, но вечер еще не кончился.

– Она в комнате нашей дочери, – сказала Изабель. – Хотите посмотреть?

– Да. Имя ее ты знаешь?

– Нет. Она не сказала ни слова.

– Социальные службы?

– Я решила подождать до утра.

– Хорошо.

Гамаш и Жан Ги последовали за Изабель по коридору.

Ее муж остался в гостиной, проводил их взглядом. Он признавал, что он и дети всегда будут самыми важными частями жизни Изабель; эти трое тоже своего рода семья.

Изабель оставила дверь открытой, а в спальне горел ночник. На одной кровати лежала София, дочь Изабель. Крепко спала.

На другой лежала маленькая девочка. Она лежала на боку, свернувшись калачиком под одеялом. Глаза открыты. Руки вцепились в подушку под головой.

Арман подошел к ней и тихо опустился на колени.

Когда он видел девочку в последний раз, волосы у нее были спутаны и слиплись от грязи. Теперь волосы были чистыми и расчесанными. Девочку вымыли в ванне, и теперь от нее пахло лавандой.

– Это Арман, – тихо сказал он. – Мы уже знакомы. Я полицейский.

Девочка испуганно отпрянула, ее глаза расширились.

– Все хорошо. Я тебя не обижу. Никто тебя не обидит. Ты в безопасности. – Он решил, что ему не стоит приближаться. Прикасаться к ней. – Ты теперь можешь уснуть.

Он улыбнулся ей, надеясь и молясь, чтобы улыбка не выдала, как болит за нее его сердце.