Ларс Кеплер - Соглядатай

— Господи, — сдавленно выдохнул Адам.

Марго снова вспомнила запись: вот Сусанна идет, волоча штаны на одной ноге, вот взмахом сбрасывает их.

Она опустила глаза: одежда лежала, аккуратно сложенная, на стуле.

— Марго? Ты как?

Марго встретила взгляд Адама, увидела его расширенные зрачки, услышала тихое жужжание мух и заставила себя взглянуть на жертву.

Одеяло натянуто до подбородка.

Вместо лица — темно-красная бесформенная масса. Убийца рубил, резал, колол.

Марго подошла ближе. Единственный уцелевший глаз убитой косо уставился в потолок.

Эриксон отогнул одеяло, заскорузлое от свернувшейся крови. Кожа и ткань слиплись. Раздалось потрескивание — это отклеилась засохшая кровь, корка осыпалась крошками.

Адам зажал себе рот.

Звериная жестокость убийцы сосредоточилась на лице, шее и груди Сусанны. На голом теле убитой — сплошные раны и кровь, под кожей кровоподтеки.

Эриксон стал фотографировать труп. Марго указала на зеленоватое пятно на правой стороне живота.

— Это в порядке вещей, — сказал Эриксон.

Волосы на лобке росли рыжеватым хохолком. На внутренней поверхности бедер не видно ни отметин, ни повреждений.

Эриксон сделал несколько сотен снимков, от головы на подушке до самых пальцев ног.

— Прости, Сусанна, что пришлось потревожить тебя, — прошептал он и, подняв ее левую руку, осмотрел повреждения. Женщина сопротивлялась, на руке остались раны, указывавшие, что она пыталась обороняться.

Умелым движением Эриксон поскреб у нее под ногтями — там обычно сохраняются ДНК преступника. Для каждого ногтя Эриксон брал отдельную пробирку, наклеивал этикетку и делал пометку в ноутбуке, который поставил на столик у кровати.

Пальцы убитой были расслаблены — трупное окоченение пошло на убыль.

Закончив с ногтями, Эриксон осторожно надел бумажный пакет на руку убитой и замотал скотчем — до вскрытия.

— Каждую неделю я бываю в гостях у самых обычных людей, — тихо сказал Эриксон. — У всех дома осколки стекла, перевернутая мебель и кровь на полу.

Техник обошел кровать, чтобы проделать то же с ногтями на другой руке. Он взял было руку Сусанны, но замер.

— В руке что-то есть, — сказал он и потянулся за фотоаппаратом. — Видите?

Марго наклонилась. Какой-то темный предмет сверкнул в ладони убитой. Раньше она крепко сжимала его из-за трупного окоченения, но сейчас рука расслабилась, и предмет стало возможно рассмотреть.

Взяв руку женщины, Эриксон осторожно высвободил предмет. Убитая словно хотела удержать его, но слишком устала сопротивляться.

На мгновение тучное тело Эриксона заслонило от Марго жертву — но потом она отчетливо увидела, что Сусанна сжимает в кулаке.

Отломанная головка фарфоровой косули.

Блестящая головка каштанового цвета, а скол белый, как сахар.

Кто вложил ее в руку женщины — убийца или муж?

Марго задумалась о витрине с фарфором. Она была почти уверена, что фигурки в ней целые, хоть и лежат на боку.

Она шагнула назад и оглядела спальню. Над жертвой согнулся Эриксон, фотографирует блестящую фарфоровую головку. Адам опустился на пуфик возле гардероба и как будто пытается подавить рвотные позывы.

Марго вернулась к витрине и постояла, глядя на перевернутые фарфоровые фигурки. Все они лежали, словно мертвые, но ни одна не была повреждена, головки у всех на месте.

Откуда в руке убитой головка косули?

В спальне блеснула вспышка; проследив за ней, Марго подумала, что надо взглянуть на тело еще раз, прежде чем убитую увезут в отделение судебной медицины в Сульне.

Утром Эрик стоял перед кассой в кафетерии психологической клиники, собираясь расплатиться за кофе. Доставая кошелек, он почувствовал, как болит рука после урока фортепиано.

— Уже заплачено, — сказала женщина за стойкой.

— Заплачено?

— Друг заплатил за ваш кофе до самого Рождества.

— Он назвал свое имя?

— Нестор.

Улыбаясь, Эрик кивнул и подумал: надо поговорить с Нестором, его знаки благодарности переходят все границы. Помогать людям — его, Эрика, работа, Нестор ему ничего не должен.

Вспомнились осторожно-дружелюбные манеры бывшего пациента; тут он услышал за спиной приглушенные шаги и обернулся. К нему враскачку приближалась та беременная женщина, комиссар полиции; она махнула рукой, сжимая в ней бутерброд в целлофане.

— Бьёрн уснул, и ему, кажется, лучше, — прерывисто дыша, проговорила она. — Он хочет помочь нам и готов попробовать гипноз.

— Начнем через час, — сказал Эрик, сделав глоток кофе.

— Как по-вашему, гипноз в его случае сработает?

Они пошли по направлению к палате.

— Гипноз — это просто способ заставить его мозг расслабиться и начать сортировать воспоминания наименее хаотичным образом.

— Прокурор вряд ли примет такие свидетельские показания.

— Разумеется, — улыбнулся Эрик. — Но это поможет Бьёрну давать показания в дальнейшем… Что, безусловно, пойдет на пользу расследованию.

Когда они вошли в палату, Бьёрн стоял за креслом, вцепившись в спинку. Глаза тусклые, словно из выцветшей пластмассы.

— Я видел гипноз только по телевизору, — произнес он надтреснутым голосом. — В смысле, я не знаю, верю ли я в гипноз…

— Скажите себе, что гипноз — это просто способ улучшить самочувствие.

— Но пусть она выйдет. — Бьёрн кивком указал на Марго.

— Конечно.

— Уговорите ее?

Марго осталась сидеть на диване; она и бровью не повела.

— Вам придется выйти и подождать, — тихо сказал Эрик.

— У меня лобковое сочленение болит, мне нужно посидеть.

— Вы знаете, где кафетерий.

Марго вздохнула, достала телефон и пошла к двери; на пороге она обернулась к Эрику.

— Можно вас на минутку? — дружелюбно попросила она, и Эрик вышел в коридор следом за ней.

— Мы не можем позволить себе потакать его капризам, каждая минута на вес золота, — прошептала Марго.

— Я вас понимаю, но я врач, и помочь ему — моя работа.

— У меня тоже работа. — Голос Марго сделался тонким от злости. — И на кону стоит шанс остановить убийцу, это серьезно. Бьёрн видел что-то, что…

— Допроса не будет, — перебил Эрик, — мы с вами это обсуждали.

Он наблюдал, как комиссар борется с нетерпением; наконец Марго кивнула в знак того, что понимает и принимает его слова.

— Надеюсь, гипноз ему не повредит, — сказала она, — вы же знаете… малейшая деталь может оказаться для расследования решающей.

Эрик закрыл за собой дверь, установил штатив и закрепил камеру. Бьёрн, наблюдая за ним, крепко потер лоб.

— Обязательно снимать на камеру? — спросил он.

— Только для архива, — ответил Эрик. — Я предпочитаю ничего не писать во время процедуры.