Ларс Кеплер - Гипнотизер [litres]

— Спасибо, что пришли, Эрланд, — поблагодарил Йона.

Полицейский коротко кивнул и поднялся, растерянно провел руками по испачканной куртке и ушел.

— Все было залито кровью, — заговорил Йона. — Чистое безумие, все израненные, их били, увечили, рубили, а девочка… ее разрубили надвое. Нижняя часть тела и ноги лежали в кресле перед телевизором, а…

Он замолчал и, прежде чем продолжить, цепко взглянул на Эрика.

— Такое ощущение, что преступник знал, что отец в спортклубе, — пояснил комиссар. — Проходит футбольный матч, а он — судья. Преступник дождался, пока он останется один, прежде чем убить его, начать разделывать, яростно разделывать, потом поехал к нему домой и убил остальных.

— Именно в таком порядке? — уточнил Эрик.

— Это мое предположение, — ответил комиссар.

Эрик провел ладонью по губам, чувствуя, что у него дрожат руки. Папа, мама, сын, дочка, медленно подумал он и встретился взглядом с Йоной.

— Преступник хотел вырезать всю семью, — констатировал Эрик слабым голосом.

Йона сделал неопределенный жест.

— Именно так… Есть еще один ребенок — старшая сестра. Мы не можем ее найти. Ее нет ни в ее квартире в Сундбюберге, ни у приятеля. Не исключено, что преступник ищет и ее. Вот почему мы хотим допросить свидетеля, как только будет можно.

— Пойду обследую его повнимательнее, — сказал Эрик.

— Спасибо, — кивнул Йона.

— Но мы не можем рисковать жизнью пациента, чтобы…

— Я понимаю, — перебил Йона. — Но чем дольше мы будем тянуть, тем больше времени будет у преступника, чтобы найти старшую сестру.

— Может, вам осмотреть место убийства? — сказала Даниэлла.

— Сейчас как раз осматривают.

— Тогда поезжайте туда и поторопите полицейских.

— Все равно это ничего не даст, — ответил комиссар.

— Что вы хотите сказать?

— Мы найдем там ДНК сотен, а может быть, тысяч человек.

Эрик вернулся к пациенту и встал возле койки, всматриваясь в бледное, израненное лицо. Тяжелое дыхание. Застывшие губы. Эрик произнес его имя, и в лице мальчика что-то болезненно сжалось.

— Юсеф, — тихо повторил он. — Меня зовут Эрик Мария Барк, я врач, я обследую тебя. Можешь кивнуть, если понимаешь, что я говорю.

Мальчик лежал совершенно неподвижно, живот поднимался и опускался неровными толчками. Эрик был совершенно уверен, что мальчик понял его слова, но снова впал в забытье, и контакт был потерян.

Когда Эрик через полчаса вышел из комнаты, Даниэлла и комиссар разом взглянули на него.

— Он выберется? — спросил Йона.

— Слишком рано говорить наверняка, но он…

— Мальчик — наш единственный свидетель, — перебил комиссар. — Кто-то убил его отца, мать, младшую сестру, и тот же самый человек, весьма вероятно, сейчас как раз направляется к его старшей сестре.

— Вы уже говорили, — напомнила Даниэлла. — Но, по-моему, полиции следовало бы заняться ее поисками, вместо того чтобы мешать нам.

— Разумеется, мы ищем ее, но поиски идут слишком медленно. Нам надо поговорить с мальчиком — он наверняка видел лицо преступника.

— Может пройти не одна неделя, прежде чем мальчика можно будет допросить, — проговорил Эрик. — Я хочу сказать, нельзя же невероятными усилиями вернуть его к жизни — и тут же сообщить, что вся его семья мертва.

— А под гипнозом? — спросил Йона.

В помещении стало тихо. Эрик вспомнил, как снег падал на Бруннсвикен, когда он ехал сюда. Как он кружился между деревьями над темной водой.

— Нет, — еле слышно прошептал он.

— Гипноз не поможет?

— Я не могу, — ответил Эрик.

— У меня отличная память на лица, — сказал Йона с широкой улыбкой. — Вы известный гипнотизер, вы могли бы…

— Я обманщик, шарлатан, — перебил Эрик.

— Не верю, — ответил Йона. — К тому же сейчас гипноз необходим.

Даниэлла покраснела и улыбалась, уставившись в пол.

— Я не могу, — выговорил Эрик.

— Вообще-то сейчас я отвечаю за пациента, — громко сказала Даниэлла. — И мысль о гипнозе меня не слишком привлекает.

— А если вы сочтете, что для пациента это не опасно? — спросил Йона.

Эрик понял: комиссар с самого начала решил для себя, что гипноз — кратчайший путь, идея с гипнозом не только что пришла ему в голову. Йона Линна просил его приехать в клинику лишь для того, чтобы попытаться уговорить его загипнотизировать пациента, а вовсе не как эксперта по шоковым состояниям и тяжелым травмам.

— Я обещал себе, что никогда больше не буду заниматься гипнозом, — произнес Эрик.

— Ладно, я понимаю, — сказал Йона. — Я слышал, что вы были лучшим. Но, черт возьми, я обязан уважать ваш выбор.

— Мне очень жаль.

Эрик посмотрел в окошко на пациента и повернулся к Даниэлле.

— Ему дали десмопрессин?

— Нет. Я решила погодить с этим.

— Почему?

— Риск тромбоэмболических осложнений.

— Я следил за обсуждением, но не думаю, что риск действительно есть. Я все время даю десмопрессин своему сыну, — возразил Эрик.

Йона тяжело поднялся со стула.

— Я был бы вам благодарен, если бы вы порекомендовали другого гипнотизера, — сказал он.

— Но ведь мы не знаем, придет ли пациент в сознание, — ответила Даниэлла.

— Но я рассчитываю, что…

— А чтобы его можно было погрузить в гипноз, он должен быть в сознании, — закончила она, усмехнувшись краем рта.

— Когда Эрик обратился к нему, он услышал, — заметил Йона.

— Не думаю, — пробормотала Даниэлла.

— Да нет, он меня услышал, — подтвердил Эрик.

— Мы должны спасти его сестру, — настаивал Йона.

— Я уезжаю домой, — тихо сказал Эрик. — Дайте пациенту десмопрессин и подумайте о барокамере.

Он вышел. Идя по коридору и потом спускаясь в лифте, снял халат. В холле было несколько человек. Двери открыты, небо чуть-чуть прояснилось. Выворачивая с парковки, Эрик потянулся за деревянной коробочкой, лежавшей в бардачке. Не отрывая взгляда от дороги, подцепил пальцем крышку с пестрым попугаем и дикарем, выудил три таблетки и торопливо проглотил их. Утром ему надо поспать пару часов, прежде чем разбудить Беньямина и сделать ему укол.

Утро вторника, восьмое декабря

Комиссар Йона Линна заказал большой бутерброд с пармезаном, брезаолу и вяленые помидоры в «Иль Кафе» на Бергсгатан. Было раннее утро, и кафе только что открылось: девушка, принявшая у него заказ, еще не успела вынуть хлеб из пакетов.

Накануне поздно вечером комиссар осмотрел место преступления в Тумбе, съездил в Сольну навестить в Каролинской больнице выжившую жертву, ночью побеседовал с обоими врачами, Даниэллой Рикардс и Эриком Марией Барком. Потом отправился домой, в свою квартиру во Фредхелль, и три часа поспал.

Сейчас Йона ждал, когда ему принесут завтрак, и посматривал через запотевшее окно на ратушу. Он думал о «трубе» — подземном ходе между огромным зданием полиции и ратушей. Получил назад свою банковскую карту, взял со стеклянной тарелочки гигантскую ручку, расписался на квитанции и вышел из кафе.