Андрей Кивинов - Рикошет. Высокое напряжение. Инферно. Полное блюдце секретов

Паша на секунду задержался.

– Ну что? – поинтересовался он у медика.

Причина смерти была очевидна, но вопрос задавался в ожидании любой дополнительной информации.

– Выстрел в висок, но не в упор. Удивительно, но пуля в голове, оружие, вероятно, слабомощное.

– Калибр?

– Извините, голубчик…

– Понял, виноват.

– Нос сломан боковым ударом. Пока все. Гончаров догнал не ставших ждать лифта коллег. По обыкновению вопросы поквартирного обхода легли на участковых и оставшихся членов убойной группы – Лешу и Колю. По армейскому принципу, как самые молодые они исполняли черновую работу.

Ребята не обижались, все начинали с этого; в конце концов, любая профессия познается с азов. А вытрясти информацию из что-то видевшего свидетеля порой не так просто. И фронт приложения своих способностей здесь довольно велик. Кнут – пряник, страх – совесть. И все остальное.

Перед дверьми вытрезвителя притормозили. Образ отдела по раскрытию убийств не должен сочетаться с незаправленным диваном, переполненными мусорками и портяночным ароматом, кто бы в отдел ни заходил. Солидность фирмы, как и солидность человека, начинается с внешности. Это не рекламная догма, это общепризнанный факт.

В дороге молчали. Добрались на машине экспертов, благо она бездействовала. Первые удары бензиновой вакханалии пока не коснулись министерства, но на талоны на колонках посматривали недовольно, и тенденции милицейских водителей сократить маршрут отмечались повсеместно.

Двадцатилитровый талонный лимит отделенческих машин, бивший по престижу, но не по личному карману, в любую минуту все-таки мог ударить по кошельку, и ссылки водителей на невозможность того или иного маршрута воспринимались с пониманием. Заправляться за свои кровные не хочет никто, какой бы ни была причина поездки. «Ломают двери? Бьют рожу? Где-где? Извините, это далековато. У нас лимит. К приезду ответственного от руководства машина должна быть на ходу. А к вам направляем участкового. Пешком. Ждите».

Гончаров в темпе аллегро придал помещению более-менее благопристойный вид, после чего пригласил Андрея.

– Падай, потерпевший. – Белкин с ходу давал понять, что испытывает легкое недоверие к услышанной только что истории.

– Но я действительно потерпевший.

– Без сомнения. А как тот, Антон, кажется? Он ведь тоже потерпевший, верно?

– К чему это вы? Ваш сарказм…

– Кончай демагогию. Пришли к тебе, убили его. Доходит? Отпускай тормоза побыстрее. Слушаю про деньги.

– Про пятнадцать тысяч?

– Про три рубля.

– Спокойней, Вовчик, – вмешался Гончаров. – Не пори.

– Деньги я занял вчера, – довольно уверенно ответил Андрей.

– Зачем, у кого? Давай без наводящих. Только подробнее.

Андрей опять полез за сигаретами в лежащий на коленях плащ.

– У меня в Саратове приятель. Никитин Игорь. Он раньше в нашем доме жил, потом уехал, уже после армии, когда женился. Занялся коммерцией, так, где что подвернется.

– Спекуляция.

– Ну, так прямо сказать нельзя…

– Ладно, можешь сказать криво. Дальше.

– Неделю назад, где-то в прошлый четверг, он позвонил мне по междугородке. Сначала то-се, как жизнь, дела. Потом предложил сигареты.

– Чего-чего? Закурить, что ли?

– Нет, партию сигарет. Американских, фирменных. Он крутился на них последний год. Я знал. А тут куда-то он влип. Я поинтересовался, что там за проблемы, но он не ответил. Ему срочно, очень срочно потребовались деньжата. Поэтому он предложил мне партию сигарет по существенно сниженной цене. Я прикинул, посчитал. Неплохой вариант. Я мог заработать довольно приличную сумму, продай здесь сигареты по нашим расценкам. Даже оптом. Понимаете?

– Да что тут непонятного? Спекулятивная сделка, наказуемая в застойные времена в уголовном порядке.

– Спорный вопрос.

– Оставим это. Дальше.

– Игорь предложил всю партию за пятнадцать тысяч.

– Обкуриться можно. Ну-ну…

– Завтра я должен выехать в Саратов вместе с деньгами.

– Один?

– Один. С погрузкой Игорь помог бы. Ерунда какая-то…

– Не ной. Что дальше?

Андрей начал тереть подбородок, явно не зная, чем занять руки. С подбородка он перешел на виски, затем на лоб.

– Я не знаю… Я не знаю, на кого думать. Просто не укладывается…

– Укладывать тебя пока не просят. Излагай суть. Где взял деньги? Или они были?

– Нет, я действительно взял. У одного человека. Но я не хотел бы его называть. Понимаете, я не допускаю…

– Что-что?! – Белкин грозно свел брови. – Что значит «не допускаю»? А ты допускаешь, что сейчас можешь отправиться в ИВС по подозрению в убийстве? Тоже мне, хочу – не хочу. Заметь, бизнесмен, вас в квартире было двое, один теперь – труп. И история, тобой рассказанная, пока никакого объективного подтверждения не находит. Со всеми вытекающими отсюда последствиями. Это ты допускаешь?

– Позвольте, вы думаете… Вы хотите на меня это повесить?

– Кончай бросаться киношными фразами. Не зли лучше. Тебя сейчас просят изложить суть всех заморочек – табачных там, валютных и прочих. Просят как человека. Просят изложить целиком. Це-ли-ком. Кто дал деньги?

– Ну…

– Кто?! – Белкин сопроводил вопрос рефлекторным ударом кулака по столу.

– Хорошо. Знакомый. Володя Бражник.

– Это фамилия или погоняло? Ну, в смысле, кличка?

– Фамилия. – Андрей сунул руку в свернутый плащ и извлек портмоне. – Вот его визитка.

– Бизнес?

– Охранное предприятие. Там же написано. Володя – юрисконсультант.

– Бандиты?

– Ну, почему сразу бандиты? Там как раз, в основном, бывшие мен… Извините, милиционеры.

– И что же они охраняют?

– Я конкретно не знаю. Кажется, стоянки, гаражные кооперативы, личная охрана.

– Все равно бандиты. – Белкин был ярым сторонником исключительно государственной машины обеспечения правопорядка. Все остальные для него были бандитами. – Когда он передал тебе деньги?

– Вчера. Я обзванивал до этого всех своих знакомых, но только он предложил помощь.

Причем это тоже не его деньги. Он занял их для меня.

– У кого?

– Он не говорил. Я связался с ним в субботу, объяснил тему, он обещал достать. Сам он такой суммой действительно вряд ли располагает. Он не так давно в фирме.

– Зачем же ты ему звонил? Андрей слегка смутился:

– Я ж говорю, всем звонил. Наудачу.

– Пока допустим. Где, когда и на каких условиях он передал тебе деньги?

– Вчера, в три часа дня, в своем кабинете.

– Глянь-ка, у него даже свой кабинет имеется. Гончар, пошли лучше в юрисконсультанты, тоже по кабинету получим. А ты не отвлекайся продолжай. Вы были вдвоем?

– Да, разумеется. Условия займа вполне жесткие – возврат всей суммы через пятнадцать дней плюс пять процентов сверху. Если от пятнадцати дней до месяца – десять процентов.