Николай Леонов - Подарок наследного принца [сборник]

– То есть журналист им интересовался?

– Интересовался. Собирал факты, встречался со знающими людьми. Кажется, он собирался писать статью обо всех художествах нашего бывшего боксера. Там даже сроки стоят – август. Но в июне, как мы знаем, Угрюмова убили…

– А как у него насчет алиби?

– Вот это как раз самое интересное! Цыплаков в своем кабинете не сидит. Почти весь свой рабочий день он проводит в машине.

– А какая у него машина?

– Вообще-то он любитель старинных авто, так сказать, почитатель старины. У него имеется целый гараж ретро-автомобилей. Там и «Москвичи», начиная с первых моделей, и «Волги», и «Виллис», и «Победа», и «Опель». Цыплаков любит участвовать в парадах старой техники, причем обязательно сам сидит за рулем.

– У него и «Опель» имеется?

– Да, есть и «Опель», причем той самой модели, что и машина человека, следившего за Касимовым. Но ездит он, естественно, не на ретро, а на вполне современном «Лексусе». Так вот, он проводит весь день в этом «Лексусе». Посещает стоянки такси, ездит по самым популярным маршрутам, заезжает на СТО, с которыми заключен договор о ремонте его автомобилей. Получается, что он вроде весь день на виду у людей. Но в то же время никогда нельзя сказать точно, где он находится.

– Это и зимой так?

– И летом, и зимой, и в любую погоду. Наш автовладелец дома не сидит. Поэтому он может, конечно, кого-то уговорить, чтобы тот выступил на суде с заявлением: «Мол, я видел Виктора Викторовича в такое-то время». Но веры этому заявлению не будет. Никто же не засекает с точностью до минуты, сколько времени он проводит на автостоянке, а сколько – на СТО.

– Стало быть, алиби у него нет ни по одному эпизоду… – задумчиво произнес Гуров. – Да, с таким случаем мы сталкиваемся, пожалуй, впервые. И это делает Виктора Цыплакова самым перспективным из наших фигурантов.

Он уже собирался сказать что-то вроде «Кажется, у нас, наконец, появился реальный подозреваемый», но вовремя прикусил язык – такую фразу он уже не раз говорил. Вместо этого он спросил:

– Ну и когда ты собираешься допрашивать этого любителя старинных авто?

– К завтрашнему дню мне проведут экспертизу его «Опеля», еще кое-какие данные соберу – и тогда можно будет вызывать его на допрос.

– Я обязательно хочу участвовать в этом допросе. Так что сообщи мне о времени.

Лев взглянул на часы – со времени его телефонного разговора с пчеловодом Мельниковым прошло уже больше двух часов. Вскоре этот фигурант должен был появиться. Он встал, чтобы идти к себе, – и вдруг внезапно остановился, словно наткнувшись на невидимое препятствие.

– Случилось что-то, товарищ полковник? – спросил Березин, заметивший, как Гуров застыл на месте.

– Нет, ничего… Просто одна мысль в голову пришла.

А мысль эта была вот какая: Лев вспомнил, что ему уже встречалась фамилия Мельникова в самом начале, когда он только знакомился с делами, которые вел прокурор Конягин. Только это была не мужская, а женская фамилия. Была такая Ирина Мельникова, и у нее был конфликт с владельцем магазина. Владелец был арендатором, и она решила его срочно выселить из помещения. А Конягин взял сторону арендатора и не дал его выселить. Может, они просто однофамильцы? Фамилия ведь распространенная… Надо будет это выяснить…

Додумав мысль до конца, он вышел из кабинета Березина, прошел несколько шагов по коридору и снова остановился. А потом повернулся и решительно направился в лабораторию криминалистов. Там Лев разыскал руководителя Евгения Курочкина и попросил срочно выделить ему фотографа, причем такого, у которого имеются навыки оперативной работы.

– То есть вам нужен человек, умеющий делать фотографии скрытно? – уточнил Курочкин.

– Именно такой сотрудник мне и нужен, – кивнул Лев.

– В таком случае я вам выделю Андрея. Он имеет нужные навыки.

Руководитель лаборатории позвонил, и спустя несколько минут в кабинет вошел молодой парень с фотоаппаратом в руках.

– Вот, Андрюша, нужна твоя помощь, – объяснил Курочкин. – Полковнику Гурову нужен человек, умеющий делать фотографии скрытно.

– Рад помочь, – произнес парень. – Что требуется сделать?

– Сейчас я объясню, – начал Гуров. – Ко мне на допрос должен прийти один фигурант дела об убийствах. Его фотографии у нас, конечно, имеются. Но меня интересует одна деталь его внешности. А именно – меня очень интересуют его уши. Ты не мог бы снять оба уха моего посетителя, причем так, чтобы он сам не заподозрил, что его фотографируют?

– Так, чтобы он сам не заподозрил? – переспросил Андрей. – Это можно сделать только в одном месте – в специальной комнате для допросов. Ну, в той, со стеклами, прозрачными только снаружи. В любых других условиях я этого сделать не смогу.

– Хорошо, тогда мы пройдем в комнату для допросов. А ты сними мне оба его уха, и желательно в нескольких ракурсах – чуть сзади, чуть спереди, сверху… Договорились?

– Конечно, господин полковник! – отозвался Андрей.

Он ушел в помещение для наблюдателей, а Гуров направился к своему кабинету.

Еще издали он увидел человека, который прохаживался по коридору вблизи его кабинета. Увидев Гурова, человек этот шагнул ему навстречу:

– Добрый день, Лев Иванович, добрый день! А я – Мельников, Павел Игоревич Мельников.

Ясно было, что Павел Мельников посвящен в тонкости отношений оперативников и подследственных, поэтому не протянул сыщику руку для пожатия. Но в остальном он держал себя как человек, встретивший старого друга.

– Давно ждете? – спросил Гуров.

– Нет, совсем чуток, минут пятнадцать, не больше, – прозвучал ответ. – Ну что, пригласите меня в свой кабинет?

– Нет, не в этот, – покачал головой Лев. – Видите ли, разговор у нас будет официальный, значит, и помещение должно быть официальное. Так что мы пройдем в комнату для допросов. – И он сделал рукой приглашающий жест, показывая, куда нужно пройти.

На лице Мельникова появилось огорченное выражение, и он спросил:

– Это такая комната, где стекла с одной стороны прозрачные? Такие еще в кино постоянно показывают. Значит, за нами кто-то будет наблюдать? А к чему? Кому тут не доверяют – мне или вам? Я-то полагал, что у нас с вами будет доверительная беседа…

– Доверительную беседу можно вести где угодно, – заметил Гуров, шагая по коридору рядом с подследственным. – Хоть на кухне, хоть в кабинете, хоть в комнате для допросов. Так что если вы настроились на доверительный разговор, то таким он и будет. Прошу! – и распахнул перед фигурантом дверь комнаты.

Здесь все было как обычно: стол и два стула по разные стороны стола. На столе лежала стопка бумаги и две ручки. Здесь не было блокнота, с которым в последнее время Гуров не расставался, однако он заранее решил, что обойдется без блокнота – основные факты, относящиеся к делу, он помнил наизусть.