Камилла Лэкберг - Золотая клетка [litres]

Он допил пиво, которое купила ему Фэй, и сделал знак бармену, что хочет еще. Фэй рассматривала его, словно видела впервые в жизни. Як вел себя как капризный ребенок, у которого отняли любимую игрушку. Если с таким настроем он выйдет в СМИ, то дни его сочтены.

Она должна его успокоить. Он будет поджариваться постепенно и не должен сгореть слишком быстро, как бенгальский огонь.

– Як, – мягко заговорила Фэй, положив руку ему на локоть. – Я согласна с тобой во всем, что ты говоришь. Но сейчас тебе следует держаться помягче. Сказать, что ты был молод, что теперь ты изменился. Может быть, поехать в какой-нибудь из ваших домов престарелых и поработать денек волонтером… Пригласить СМИ… Снова завоевать доверие публики…

Она буквально увидела перед собой, как Як навещает дом престарелых. Журналисты, ясное дело, тут же его раскусят, и от этого станет еще хуже. Его просто изничтожат.

Но все будет происходить чуть медленнее.

– Может быть… – Вид у Яка был задумчивый. Красные пятна на шее стали исчезать.

– По крайней мере, стоит подумать об этом. Что говорит правление? И Хенрик?

– Само собой, они встревожены. Но я убедил их, что все это пройдет и забудется. О моей отставке речи нет – никто не справится с этой ролью лучше меня.

Як потянулся – глубоко убежденный в своем совершенстве и превосходстве. Фэй сдержала острое желание медленно вонзить каблуки своих туфель от «Джимми Чу» в его ноги в ботинках от «Гуччи». К тому же дико некрасивых ботинках. Пока одежду ему выбирала она, он одевался с большим вкусом. Ильва же, казалось, хотела, чтобы Як походил на русского нефтяного магната. С каждым годом, проведенным с Ильвой, он все больше кичился роскошью, украшая себя дорогими брендами.

– Ясное дело, – нежно проворковала Фэй. – Как чудесно, что они это понимают…

Он взглянул ей в глаза.

– Я… я так рад, что ты нашла время со мной встретиться. Я знаю, со мной временами бывало нелегко. А вся эта история с Ильвой… Такое просто случается само собой, тут ничего не поделаешь…

Як захмелел и с трудом фокусировал на ней взгляд.

– Она не понимает меня так, как ты. Никто меня так не понимает. И не понимал никогда. Не знаю, о чем я думал…

Фэй опустила глаза, посмотрев на их сплетенные руки.

– Я повзрослел, Фэй, стал зрелым человеком. Тогда я еще не вошел в ум. Но теперь понял, что совершил ошибку. Собственно, все это ничего не значило. Просто мне хотелось иметь… все.

Голос звучал жалобно и умоляюще, язык заплетался. Большим пальцем он погладил тыльную сторону ее ладони, и Фэй пришлось мобилизовать все самообладание, чтобы не вырвать руку. От злости зашумело в ушах. Куда она смотрела раньше? Почему не разглядела, какой он на самом деле слабак? Закрывала на все глаза? Видела только то, что хотела видеть? Сама заполняла пробелы? Словно Як был гигантской раскраской по номерам – незаконченным произведением…

– Не думай об этом, – ответила она хрипловатым голосом. – Что случилось, то случилось. Сейчас главное – чтобы ты выбрался из этой передряги.

Як огляделся вокруг.

– Здесь все так же, как в день нашей первой встречи. Помнишь? – Его лицо прояснилось.

– Ясное дело, помню, – ответила Фэй. – Я сидела там, где ты сейчас, а Крис – вот тут.

Як кивнул.

– Подумать только – знай мы тогда, через что нам предстоит пройти, как все сложится… А ведь я и правда был от тебя без ума. Черт, золотое времечко! Все было так…

– …просто, – подсказала Фэй.

От злости все еще звенело в ушах. Все звуки отступили, до нее доносился только его вкрадчивый голос.

– Вот именно. Так просто…

Повисла пауза. Через некоторое время Фэй откашлялась:

– Что ты намерен делать?

– Буду бороться, – ответил Як. – Меня так просто не сломить.

Он в последний раз сжал ее руку.

– Спасибо.

– Не стоит благодарности, – ответила Фэй, внутренне надеясь, что Як не заметил ее язвительных интонаций.

Прошло три дня, и акции «Компэр» упали до семидесяти трех крон. Несколько известных людей из финансовой верхушки высказались по поводу произошедшего, намекая, что положение Яка сильно пошатнулось. Владельцы акций начали продавать свои доли. Отменилось выступление Яка на двух семинарах, куда его ранее пригласили. Он дал интервью, но не в «Дагенс индустри» – той газете, которая первой опубликовала видеозапись, – а в «Свенска дагбладет». Говорил о том, как ценит старшее поколение. О том, что видеозапись – всего лишь недоразумение, что его слова вырваны из контекста, что все это было давно, ошибка коммуникации, или же кто-то намеренно хотел навредить успешному предприятию.

Извинения, увертки, отговорки…

Общественность терпеть этого не может. Все возненавидели Яка. Национальный союз пенсионеров выступил с заявлением, что непонятно, почему Як до сих пор не покинул свой пост главы предприятия.

Однако правление проголосовало за доверие к нему. Хотя их пугало то, что могло ожидать компанию, если Як останется на посту генерального директора, еще больше пугала перспектива остаться без Яка. Он и есть «Компэр». Именно на это и рассчитывала Фэй – и это приведет его к падению.

Пока Крис была на химиотерапии, Фэй позвонила своему брокеру на острове Мэн и попросила скупить акции «Компэр» на десять миллионов крон. Курс акций немного стабилизировался – похоже, не все инвесторы утратили веру в предприятие. Закупив небольшой кусочек «Компэр», Фэй решила дать Яку передышку. Затишье в эпицентре шторма. Перед тем, как она сделает новый ход.

Фьельбака – тогда

Я притворилась спящей, когда Себастиан вылез из моей кровати. Он осторожно перекатился на сторону и поставил ноги на пол. Собрал одежду, лежавшую на полу, оделся – я же продолжала лежать с закрытыми глазами.

Я слышала, как Себастиан открывал холодильник и кухонные шкафы, со скрипом выдвинул кухонный стул. Внезапный грохот заставил меня вздрогнуть и открыть глаза. Должно быть, он уронил тарелку – я буквально видела перед собой пол, усыпанный осколками. Представляла себе панику Себастиана.

Я села в постели, зная, что сейчас произойдет. У папы чуткий сон. Сегодня суббота – он не хотел, чтобы его будили. Спальня мамы с папой – на первом этаже, рядом с комнатой Себастиана. Они ссорились до поздней ночи, и папа наверняка совершенно вымотан. Я не спала всю ночь, прислушиваясь к крикам и глухим ударам, а Себастиан забылся тяжелым сном, положив руку мне на грудь.

Со страшным воплем папа ворвался в кухню. Я подтянула колени к груди, ощущая, как во мне сгущается мрак. Через перекрытие между этажами до меня долетали крики Себастиана, потом умоляющий голос мамы. Но я знала, что ей не удастся остановить папу. Он должен дать выход своему гневу, разорвать кого-то на куски, получить удовольствие от разрушения.