Николай Леонов - Привычка к темноте

Получив свой багаж и выйдя из здания аэропорта, приятели душевно попрощались со своей новой знакомой и отправились на стоянку маршруток. Выяснив, какая из них идет в сторону Байкала (причем именно к тому месту, где находится Шаман-камень!), опера зашли в салон и уже через пару минут помчались в сторону восхода. Озирая живописные окрестности – каменистые, поросшие деревьями холмы, зеленые низины с бегущими по ним ручьями, приятели вполголоса обсуждали свои планы на завтра.

Из досье Давишина они выяснили, что свою служебную карьеру тот начинал в отдаленном Ивановском районе участковым, после чего был направлен в Кедровский райотдел заместителем начальника тамошнего РОВД. И вот теперь нужно было решить: отправиться первым делом в Кедровое или все же начать с Ивановки, так сказать, с «начала начал»? Крячко был уверен в том, что работа Давишина в Кедровом была, так сказать, узловым моментом в его жизни и служебной карьере. По его мнению, именно там, на посту зама начальника райотдела, а потом и начальника РОВД он мог в силу достаточно широких возможностей где-то как-то «наломать дров», что, вполне возможно, и отразилось на его жизни в будущем.

– Лева, нет смысла тратить время на житье-бытье скромной участковой «лошадки», тянувшей свой заурядный воз и едва ли имевшей шансы ввязаться в серьезную историю. Какая серьезная история может развернуться в патриархальной провинции, где самое серьезное ЧП – соседка соседке сглазила поросенка, а сосед соседу по пьяни выбил зуб?! – горячо доказывал Стас, жестикулируя руками.

– Хорошо, хорошо, начнем с Кедрового… – глядя в окно маршрутки, согласился тот. – Слушай, есть предложение: ближайшие пару часов вообще не упоминать о работе, о Давишине и обо всем, что с ним связано. Хорошо?

– Ну-у… Хорошо! Любуешься пейзажами?

– А разве они этого не заслуживают? – усмехнулся Лев, продолжая озирать проносящиеся мимо лесисто-гористые ландшафты.

– Заслуживают, – кивнул Стас, кося одним глазом на красоты природы, а другим – в сторону хорошенькой попутчицы, сидевшей впереди.

Когда они вышли из салона маршрутки, великолепие Байкала в лучах вечернего солнца превзошло все их ожидания.

– Кто-то сказал: увидеть Париж и умереть… – негромко произнес Гуров, созерцая поросшие лесом скалистые берега. – Ну, а я бы добавил: увидеть Байкал – и вернуться к жизни. Ты глянь, какая здесь прозрачная вода! Настоящий хрусталь!

– Да, наверное, про такую и говорят – живая… – Улыбнувшись, Стас вдохнул полной грудью. – Похоже, здесь и воздух живой, целебный. Это, блин, не атмосферка мегаполисов – пыль и выхлопы. Это действительно лучшее, что могла создать природа.

– А вон тот валун, выступающий из воды, похоже, и есть тот самый знаменитый Шаман-камень. – Гуров указал на верхушку подводной скалы, виднеющуюся посреди истока Ангары.

– Точно! Это он! – возликовал Станислав. – Супер! Класс!

В этот час на берегу Байкала оказалось множество людей, в том числе и иностранцев, тоже прибывших взглянуть на местные достопримечательности. Среди них особенно много было китайских туристов. Озирая озеро и фотографируясь на его фоне, они о чем-то оживленно переговаривались, временами чему-то громко смеясь. Проходивший мимо оперов пожилой мужчина под восемьдесят, взглянув в сторону гостей из Поднебесной, тягостно вздохнул и сокрушенно покрутил головой. Догадавшись, что он огорчен чем-то услышанным из того, что те говорили меж собой, Гуров поспешил его окликнуть:

– Простите, я так понял, вы владеете китайским? А можно полюбопытствовать, что вас так огорчило?

– Да, китайский я знаю достаточно хорошо – когда-то в погранвойсках служил переводчиком, – подтвердил тот. – А что огорчило? Их разговоры о Байкале – о чем же еще они тут могут говорить? О том, что это – исконно китайское озеро, как и вся Сибирь с Дальним Востоком. И однажды все это должно стать продолжением Китая… Вот примерно так.

– Ого! – сердито рассмеялся Крячко. – Вот это аппетиты! Правильно говорил один мой знакомый, который когда-то был на Даманском: им дай палец – всю руку оттяпают.

– Я тоже был на Даманском… – грустно улыбнулся бывший пограничник. – Наших там полегло немало. И вот теперь я думаю: а за что? За что они погибли? Остров-то потом все равно отдали… А зря! Это только разожгло аппетиты. Они и у таджиков кусище территории уже оттяпали, и к киргизам у них территориальные претензии, да и к казахам, надо думать, присматриваются. С ними – дружба-дружбой, а ухо держи востро. Сейчас-то – вон что творится! Лес подчистую, за бесценок, вывозится эшелонами. А что будет, если Сибирь и в самом деле станет китайской?! Вы думаете, почему в Сибири сегодня хватает тех, кто гундит про «независимость от Москвы»? Догадайтесь с первого раза, кто этот «банкет» оплачивает?

– Ну, я думаю, тут и американцы не последняя «спица в колесе»… Хотя, судя по всему, и с юга такой же «ветерок» поддувает, – чуть заметно усмехнулся Лев.

– Вот именно! Сибирь сегодня – самый лакомый кусок и для наших «друзей», и для «партнеров»… Они и подкупают всяких иуд… Но ведь и наши «шишки» делают все возможное, чтобы страна трещала по швам! Что они сделали такого серьезного, чтобы люди отсюда не разъезжались? Я бы тех наших чинуш, которые занимаются проблемами российских земель восточнее Урала, расстреливал бы через одного, а кое-кого – и всех подряд. Просто сердце кровью обливается, когда глядишь на все эти безобразия и на безразличие нашей чинушни… А!.. – Махнув рукой, мужчина зашагал дальше.

Глядя ему вслед, Стас вполголоса протянул:

– М-да-а-а-а… Вот такая она, суровая проза жизни. Мир не меняется, в нем есть только хищники и их травоядные жертвы. Если не хочешь, чтобы тебя съели, стань хищником. Как считаешь?

– Жестокая философия… – изобразив рукой неопределенный жест, резюмировал Гуров.

– Но справедливая! – Крячко тряхнул вскинутым вверх указательным пальцем. – Лева, согласись, что мир сам по себе жесток. Разве не так? Как римляне завоевали почти всю Европу и все страны вокруг Средиземного моря? Они явили такую жестокость, что народы были вынуждены покориться. А Чингиз-хан? То же самое – он устроил такие зверства, что и римлянам не снились. Я не говорю, что это хорошо. Просто надо понимать, что доброе слово, подкрепленное «кольтом», намного действеннее, чем просто доброе слово. И если кто-то снова попробует нас завоевать, мы ведь будем отбиваться не дипломатическими нотами, а ядерными ракетами.

– Впечатляет! – отметил Лев, с трудом сдерживая улыбку. – У меня такое ощущение, что ты перебрал по части просмотра общественно-политических телепередач.

– Ну, да-а-а… – согласился Стас. – Как раз вчера смотрел дискуссионную программу. Их на ТВ развелось – уймища. Какой канал ни включи – сплошной галдеж, хрен что поймешь.