Николай Леонов - Мертвопись

– Так что ты про участковый пункт узнал? – спросил он, с удовольствием доедая ужин.

– Участковый пункт на углу Бирюзовой и Волжской. Возле парка. Территория городского кладбища относится к ним. Я на схеме видел своими глазами, не нужно было даже спрашивать ни у кого. Их там четверо. Старший участковый майор Гришанин, капитан Лозовский, капитан Мирошин и лейтенант Савченко.

– Два капитана? – вздохнул Лев. – Значит, придется визуально устанавливать того, кто приезжал в тот день на место происшествия.

– Сегодня время приема граждан, – с набитым ртом буркнул курсант. – У Лозовского с шестнадцати до двадцати, у Мирошина с восемнадцати до двадцати двух. Они оба будут в помещении участкового пункта. По крайней мере, так у них в расписании написано.

– Сейчас у нас без пяти девять, – глянув на наручные часы, сказал Гуров. – Лозовский у нас уже закончил прием граждан. Ладно, успеем хотя бы захватить на месте Мирошина. Все равно будет понятно, кто из них двоих тогда приезжал на кладбище и забрал пистолет, из которого стрелялась Светлана. А вообще, надо было раньше сказать о расписании, могли бы потерпеть с ужином. Ты бы Ваську покормил на пару часов попозже, не помер бы рыжий.

– Я забыл, если честно, – потупился Дубов. – Но если хотите, я вам завтра их всех на смартфон сфотографирую. Посмотрите.

– Не надо такого риска. Не хватало еще, чтобы кто-то тебя заподозрил.

– Послушайте, Лев Иванович! – Рука Дубова замерла со стаканом компота возле рта. – А пуля? Где пуля из пистолета, из которого Светлана Алексеевна стрелялась? Ведь оружие надо идентифицировать. Вы говорили, что номер на нем был спилен.

– Молодец! – похвалил Гуров. – Правда, спохватился поздновато. Про пулю ты должен был сразу сообразить, как только узнал о попытке самоубийства. Пуля у меня. Мне ее Сергей Сергеевич Полынов отдал. Он же операцию делал, вот и сохранил, хотя никаких указаний ни от кого не получал. По собственной инициативе сохранил.

– Но кто-то же должен был в полицию звонить, когда на «Скорой» доставили женщину с огнестрельным ранением?

– «Скорая» и сообщила. Поэтому участкового и прислали. Но вот только в журнале сообщений в дежурной части никакого упоминания об этом нет. Позвонил диспетчер дежурному в управление, те позвонили в участковый пункт по территориальной принадлежности. Выехал участковый, а дальше, что называется, все спустили на тормозах. И никто ничего делать по этому происшествию не хотел и не собирался. Вот так-то, курсант!

Лев допил компот и со стуком решительно поставил на стол стакан, намереваясь закончить ужин и отправляться в участковый пункт, чтобы под любым предлогом умудриться взглянуть на Лозовского и Мирошина. Но тут ему вспомнилась реакция Дубова на сообщение о самарском контакте в телефоне Моревой.

– Слушай, Петя, ты говорил, что тебе фамилия этого Базанова из Самары показалась знакомой. Ты ничего не припомнил интересного или важного?

– Вы знаете, голову сломал, – смущенно почесал затылок Дубов. – Что-то крутится такое, а вспомнить не могу. А фотографии у вас нет?

– Есть и фотография.

Гуров достал из кармана свой смартфон, вошел в электронную почту и стал перебирать сообщения от Крячко. Нашел нужное, где были прикреплены файлы с фотографиями, и открыл. Петя взял из рук сыщика смартфон, посмотрел на экран и замер. Гуров не мешал вспоминать, чувствуя, что в голове Дубова уже проясняется. Курсант что-то вспомнил.

– Лев Иванович, – положил телефон на стол Дубов и хмуро посмотрел на Гурова. – Знаете, а ведь этот человек, который на фотографии, кажется, проходил у нас в управлении в разработке у ребят из уголовного розыска.

– Что? – удивленно уставился на курсанта Лев. – Ну-ка, давай со всеми подробностями!

– Боюсь, что подробностей у меня будет маловато. Он у нас в «обезьяннике» сидел. Я еще на улицу бегал, понятых приглашал, чтобы составить опись изъятых у него вещей. А привезли его, как я понял, потому что у него в машине наркотики нашли. Ну, вроде бы пакетик.

– И когда это было?

– Ну, пару месяцев назад, наверное. Если вы про хронологию, связанную с Моревой, то раньше, чем у нее начались проблемы. Я помню еще, как она что-то шутливое отпустила в мой адрес, когда я на улице перед управлением людей останавливал и приглашал побыть понятными в дежурной части. Да, она веселая еще тогда была. А где-то вскорости у нее все и началось…

– Так у Базанова в дежурной части при досмотре личных вещей наркотики нашли?

– Нет, наркотики нашли и с протоколом изъяли где-то на дороге, еще в городе, а потом уже при помещении его в камеру изъяли все личные вещи, все, что в карманах было, ну, вы же знаете, порядок такой!

– Странно, Петя, – задумчиво пробормотал Лев. – Я все материалы по наркотикам за этот год просмотрел, и там не было никакого Базанова. И лица такого не было, там все дела как минимум с ксерокопиями паспортов подозреваемых.

Отказаться Гуров не мог. Это было бы не только подозрительно, это выглядело бы и откровенным неуважением к местному руководству. Конечно, если бы его, полковника из центрального аппарата МВД, приехавшего в местное управление в командировку, на день рождения пригласил какой-то лейтенант, то отказаться было можно и даже нужно. Но подполковник Семанов – заместитель начальника управления по оперативной работе, а это совсем другая ситуация.

Правда, надо отдать должное подполковнику – никаких ресторанов, шумного застолья. Только фуршет в кабинете, на который пришли руководители подразделений. Шампанское, хороший коньяк, нарезка из супермаркета, поздравления коллег. Гурову пришлось произносить свою речь сразу после поздравления начальника управления. Лев ограничился общими фразами, поскольку оперировать заслугами подполковника не мог за неимением информации об этих заслугах, это были в основном пожелания. Удобная форма поздравлений – если ничего хорошего о виновнике торжества сказать не можешь, желай ему всего, что в голову приходит, или того, чего тебе хотелось бы в нем видеть.

Собственно, многие на этом фуршете отделывались дежурными фразами. Лев стоял с бокалом шампанского в руке и слушал сотрудников. Все происходящее навело его на интересные выводы. Семанова в управлении не любили, это точно. Красивые и правильные слова говорили, поздравляя подполковника, все, но искренности, конкретики в этих поздравлениях не было. Не было дружеского тепла, а ведь служба в полиции – не самая простая работа. Здесь дружеское плечо, здесь полицейское братство, взаимопомощь, просто моральная поддержка, но Гуров сейчас этого не чувствовал. По роду своей службы Лев много ездил по стране, много провел проверок подразделений уголовного розыска, во многих подразделениях работал во время сложных событий или серьезных преступлений федерального уровня, когда они с Крячко выезжали для оказания помощи местным органам. Сплоченность в коллективе видна всегда и сразу. И по отношению подчиненных к своему начальнику тоже многое видно почти сразу. А здесь, за эти дни работы, да еще вот на этом фуршете у Семанова, он увидел, что коллектив не в самом лучшем состоянии. Каждый сам за себя, почти вражда между подразделениями, когда каждый пытается подставить другого и защитить себя, любимого. Даже в одном подразделении и то каждый сам за себя. Нет коллектива, это было очевидно. Зато есть определенные группировки. И видеть это было неприятно. Ведь некоторые паразитируют именно на таком положении дел в коллективе. Можно не работать, можно скрывать заявления, не регистрировать, можно не работать по определенным делам.