Николай Леонов - Мертвопись

Неужели сам решил убить себя? Может, и так, но только к такой мысли могли и подтолкнуть. Угрозами, например. И угрозами не ему лично. Человеку угрожают убийством, и поэтому он от страха убивает себя сам? Нет, тут что-то пострашнее. А если он знал что-то такое важное? Если мог рассказать нам о том, кто на самом деле и почему убил Морева? И ему пригрозили, если он расскажет. Не ему, а кому-то из близких.

– Мне надо посмотреть дело Агапова, – сказал Овчинникову Стас. – Там должны быть сведения о близких родственниках.

Гурову он позвонил через час, когда Лев сидел в столовой управления и не знал, как избавиться от общества майора Половца. Начальник уголовного розыска неторопливо поедал картофельное пюре с гуляшом и пространно повествовал о том, в каком растрепанном состоянии он принял подразделение уголовного розыска, когда пришел в управление. О трудностях, с которыми столкнулся, и сколько ему стоило труда и здоровья создать эффективный организм для оперативно-розыскной работы в районе.

– Здорово, Лева, – хмуро приветствовал своего старого друга и напарника Крячко. – Удобно говорить?

– А, здравствуй, сладкая, – заулыбался Гуров, глядя мимо Половца. – Как давно ты не звонила, я уже начал по тебе скучать.

Половец сразу замолчал и опустил глаза в тарелку. Гурову даже показалось, что у майора уши шевельнулись и чуть изменили положение, чтобы все расслышать до мелочей. Но динамик у Льва в телефоне был слабоват, и постороннему человеку, сидевшему даже в метре от него, было не слышно, что ему говорит абонент. А вот Крячко сразу все понял, правда, не удержался от обычных своих шуточек.

– Сладкая? – переспросил он с усмешкой. – Лева, ты меня пугаешь! Что, рядом кто-то и ты не можешь говорить?

– Конечно, милая, – охотно закивал Гуров, вытирая губы салфеткой и поднимаясь из-за стола. – Я помню о своем обещании, но у меня рядом нет ни одного подходящего магазина. Я подумаю, как тебе помочь.

Продолжая молоть всякую чепуху и слыша, как в ответ хохмит Крячко, он вышел наконец на улицу и здесь уже сменил тон:

– Что случилось, весельчак? По голосу понял, что не все так гладко, как хотелось бы.

– Весельчак, – хмыкнул Стас. – Слышал бы ты, как звучит твой голос, когда ты мне нежности говоришь. Ну, ладно, повеселились, и будет. Проблема у нас, напарник. Лидер той группы, которая убила в драке майора Морева, сегодня ночью покончил с собой в колонии.

– Совпадение, достали «блатные»? – быстро заговорил Гуров, выдвигая свои версии. – Нарушения режима, и его доконала администрация своими придирками, письмо из дома, жена ушла?

– Нет, нет, – торопливо стал отвечать Крячко. – Все проверил, хотя расследование они провели не очень качественное, но теперь уже много не сделать. А вот насчет письма из дома следует подумать. Мы ничего о его семье не знаем. Я посмотрю внимательно его дело, а потом наведу справки через наш аппарат в Усть-Владимирове. Чтобы тебя не светить.

– Нет, Стас, – возразил Гуров. – Рано привлекать внимание к делу Морева. Можем вспугнуть тех, кто за этим стоит.

– Может, мне приехать, а? – спросил Крячко. – Понимаешь, в деле указано, что в Усть-Владимирове у Агапова дочь живет и бывшая жена.

– Пришли мне их адрес на электронную почту, я подумаю, что с этим делать и как с ними поговорить.

Крячко разговаривал с Гуровым по телефону в тот момент, когда Овчинников, извинившись, сказал, что на пару минут забежит в соседний цех. Стас отпустил капитана, заявив, что походит и сам осмотрится. Он шел вдоль больших ангаров, каменных зданий и больших ворот. Вот это, видимо, сварочный цех, это малярка – вон новенький мусорный бак стоит. Зычные голоса, перекликаясь, возвестили о конце рабочего дня. Осужденным было разрешено пятнадцать минут перекурить и подготовиться к построению, чтобы следовать на жилую зону. Кто-то властно велел убрать рабочие места перед окончанием работы.

– Начальник! – позвал за спиной низкий голос. – Начальник, а, начальник?

Крячко обернулся и увидел стоявшего в дверях соседнего цеха здоровенного мужчину, вытиравшего руки ветошью. Это был один из осужденных, судя по одежде, и лицо его сыщику было очень знакомо.

– Не узнаете? – добродушно осведомился мужчина.

– Шаман? Ты? – удивился Станислав. – Я думал, что ты на воле, а ты опять срок мотаешь?

– Да, – обреченно махнул рукой осужденный. – Опять бес попутал. Не удержался. Больно уж квартирка аппетитная попалась. Вы же знаете, начальник, я люблю, когда сложный объект попадает, когда голову поломать нужно.

– Эх, Шаманов, Шаманов, – вздохнул Стас. – Вот сколько тебя знаю, столько и удивляюсь. Ведь руки золотые, голова варит. Да тебе на производстве, в какой-нибудь технической лаборатории цены не будет. У тебя инженерное мышление, а ты…

– Говорят, это болезнь, – смущенно улыбнулся Шаман. – Клептомания. Ее не победить, она на уровне ДНК заложена.

– Господи! – засмеялся Крячко. – Вот ведь уродилось такое чудо на свете. Дурак, а начитанный. Как удобно все списывать на природу. А сам вроде бы и ни при чем?

– Я человек слабый, бесхарактерный, – развел руками Шаманов.

Шамана Крячко знал давно, лет десять, наверное. Железо он чувствовал просто фантастически. Механик от бога, как о нем отзывались другие специалисты. Но вся беда Шаманова была в том, что он любил воровать. И был он домушником и шнифером. Квартирные сейфы вскрывал виртуозно. Как, собственно, и входные двери. Свои похождения он совершал нечасто: раз-другой в год. Шамана не интересовала кража как таковая, ему было интересно вскрыть сложный замок, обойти хитрость хозяина и попасть в квартиру. Не в любую квартиру, а в ту, в которой есть сейф со сложными замками и системой защиты. Это ему, как правило, удавалось.

Но иногда Шаману не везло. Тут уж загадывать сложно – стечение обстоятельств, кто-то увидел, кто-то услышал. Пару раз ему удавалось уйти, бросив буквально со слезами уникальный инструмент. Потом вор-виртуоз стал работать изощреннее и готовиться стал лучше. Но азарт подводил Шаманова, и во второй раз он попался на сбыте краденого. Не учел истинной ценности эксклюзивных драгоценностей. Потом он стал еще осторожнее и сбывал свою добычу каждый раз в другом месте и через других людей порой за тысячи километров от места кражи. В третий раз Шаманов попался потому, что не учел современных веяний. Он вскрыл сейф и тут же попался в объектив камеры, помещенной внутри. Размолотил ее, конечно, в пыль, но камера была с передающим блоком, и хозяин квартиры получил прекрасное фото вора анфас. К тому времени Шаманов был уже во всех картотеках, и его взяли через три дня.

– Завязывал бы ты, Шаман, с кражами, – посоветовал Крячко. – Ну, не везет тебе. Ясно же!