Николай Леонов - Папа с прицепом

– Значит, Горбунова купила сертификат для некоего Романа? И человек пришел к вам за услугой, предъявил сертификат, назвался Романом, и вы ему поверили на слово?

– Конечно. А почему нет? Если у клиентки, купившей сертификат, были бы основания беспокоиться, она бы внесла не просто имя, а все данные полностью, данные паспорта. А раз просто имя, значит, мы должны только имя и спросить у обладателя сертификата.

– Ну да, логично, – согласился Гуров. – Вы можете установить, кто из ваших мастеров оказывал услугу этому Роману?

– Конечно. Это в журнале фиксируется. Ведь на этого мастера списываются средства, ему идет начисление за работу с объема заказа. Это… э-э, Саша Карташов? Хотите поговорить с ним? Сейчас его смена, он в зале.

Карташов оказался мускулистым молодым парнем с весьма харизматичной внешностью. Левая его рука была покрыта татуировками выше локтя. Витиеватый рисунок, оплетающий руку и, видимо, заканчивающийся на шее. По крайней мере, Гурову так показалось по схожести изображения. Глубоко посаженные глаза парня смотрели из-под массивных надбровий насмешливо и добродушно. Широкие скулы вот-вот готовы были шевельнуться, и тогда весь большой рот парня расплывется в добродушной заразительной улыбке. Неправильные черты лица, но обаяния в этом парне было море!

– Саш, ты не пугайся, – заговорил управляющий, – но Лев Иванович из полиции, и у него к тебе есть несколько вопросов об одном из клиентов.

– Я стриг бандита? – Карташов изобразил страшное удивление вперемешку с испугом. – А-а! Меня посадят!

– Хватит тебе! – смутился Вадим. – Дело серьезное, а ты чумишься. Спрашивайте, товарищ полковник!

– Саша, – показал барберу строку в журнале Лев, – четыре дня назад вы стригли молодого мужчину, который расплатился подарочным сертификатом на имя Романа.

– Ну, да, – заглянув в записи, согласился мастер. – Было.

– Я задам вам сложный вопрос, как мне кажется. У вас столько клиентов каждый день проходит перед глазами, вряд ли вы в лицо запоминаете всех. Так?

– Нет, не так, – засмеялся Карташов. – Послушайте, товарищ полковник, судя по вашей прическе, с вами работают профессиональные мастера из хорошего салона. Мы здесь не парикмахеры, парикмахеры стригут под гребенку детей в загородном лагере или пенсионеров в льготном заведении при собесе. Наша работа – работа стилиста. Мы учились на стилистов, мы не просто стрижем волосы и делаем прически. Мы стараемся создавать индивидуальный образ для каждого клиента, учитывая его личностные особенности. Как особенности внешности, особенности волос, так и черты характера. Мы стараемся найти отражение его внутреннего мира. Для нас нет двух одинаковых клиентов, не существует шаблона, кроме формы лица или носа. Только от этого зависят некоторые конструктивные особенности образа, но не более.

– То есть вы его помните? – обрадовался Гуров. – Сможете узнать по фотографиям и рисункам?

Лев извлек из папки несколько фотографий, в том числе и фотороботы, составленные потенциальными свидетелями, которые могли видеть преступника возле квартир пострадавших женщин. Среди них была и фотография Романа Седова – зятя погибшей Андреевой.

Не снимая черных тонких перчаток, в которых работал, Карташов стал брать в руки по одной фотографии и рассматривать их.

– Ну, это не наш клиент, – небрежно бросил на стол фото Седова мастер. – Это не прическа, а результат стрижки медсестрой паховой области перед операцией по удалению аппендикса. Вот этот похож и вот этот. У этого нос слишком длинный, этот не похож, форма лица другая. И у этого тоже. Вот на этих двоих он похож. – Карташов подвинул пальцем к Гурову два фоторобота, составленного соседями пострадавших женщин.

– Хорошо, – с удовлетворением кивнул Лев. – Я вам подскажу, Саша. Все эти шесть фотографий, в том числе и две вами отобранные – результаты совместного труда очевидцев, которые с помощью нашего специалиста пытались по памяти воспроизвести лицо преступника. Разногласия, как вы видите, были существенными.

– Так это фотороботы? – засмеялся мастер. – А я смотрю, что-то знакомое, что-то из детективных фильмов. Вадим, дай карандаш, я сейчас рисунки подправлю, чтобы похоже было.

– Нет, не надо, – остановил его Лев. – Мы с вами лучше еще раз встретимся, и вы поможете составить портрет с помощью соответствующей программы. А сейчас скажите, что еще такого индивидуального было у этого парня Романа?

– Да можно сказать, что ничего, – пожал плечами Карташов. – Стандартная и очень часто встречающаяся форма лица, хорошие волосы средней густоты. Мне хотелось вывести парня из ряда среднего, добавить своего, индивидуального в образ, но он категорически отказался. Судя по внешности, по ухоженности волос, одежде, он несколько далек от культуры внешнего вида. Может быть, не в молодежной среде вращается или чисто профессионально его среда аккумулирует в себе личности с низкой потребительской культурой. Не знаю.

– А где и кем он может работать, по-вашему?

– Да где угодно! Офис офису рознь. Один в престижной фирме, например, инвестиционно-финансовой, у сотрудников высокие зарплаты, высокая культура общения и потребления. А другой в средненькой управляющей компании или в системе сервисного обслуживания какого-нибудь насосного оборудования в области аграрно-животноводческого производства.

– У парня высокие доходы? – с интересом спросил Гуров, заинтригованный выводами наблюдательного барбера.

– Ниже среднего. Вкус есть, а с деньгами не очень. Уровень студента, но по возрасту он уже ближе к тридцати годам. Рубашка навыпуск, стрейчевые светло-голубые джинсы, туфли летние на тонкой подошве из категории одноразовых.

– Как это?

– На один сезон. Стильные, но дешевые. Имитация дорогого бренда.

– Рубашка на нем была с коротким рукавом? – перешел Лев к самым важным вопросам.

– Да, с коротким. Не заношенная. Чистоплотный. Когда голову клиенту моешь, то очень хорошо видно состояние воротника.

– Татуировки у него на теле были?

– Да, на руке вот здесь, ближе к локтю, – показал мастер на свою руку. – Больше на открытых участках кожи я не видел.

– И что за рисунок? Описать можете?

– Что-то стилизованное под старину, под рисунок из старинного манускрипта. Вроде змея, свернувшаяся кольцом и глотающая свой хвост. Или дракон.

– С крыльями дракон? – Гуров полез в папку и извлек фотографию рисунка, сделанного по воспоминаниям свидетельницы, и вторую, на которой рисунок попытался воспроизвести тату-мастер.

– Похоже, но не то, – задумчиво проговорил барбер, разглядывая снимки.

– А что не так?

– Не знаю. Видите ли, товарищ полковник, в наше время татушки на телах – явление частое. И техника рисунка становится все сложнее. У наших клиентов татуировки почти у каждого второго. Мы уже привыкли, что они есть, поэтому скорее запоминается человек, у которого нет татуировки. Я особенно не приглядывался к рисунку на руке этого Романа, но что-то в нем было… ну, нельзя сказать, что кустарное, но стиль какой-то несовременный. Не могу сказать. И еще, он ведь сидел чаще с закрытой рукой… под накидкой. Я и видел-то рисунок раза три по полсекунды.