Песах Амнуэль - Расследования Берковича 12 [сборник]

— Наркотики? — участливо спросил Беркович. Он уже знал, что племянник колется: когда Киршенбаума обыскивали, инспектор обратил внимание на следы от иглы — обе ноги выше колен были исколоты, потому Амнон, видимо, и носил брюки, а не шорты, даже в такую жару, как сегодня.

— А?… Ну…

Сказать Амнону было нечего, и он только пожал плечами.

— С деньгами, значит, плохо, — кивнул Беркович. — Вы пришли к дяде, чтобы он вам дал сотню-другую. А он отказал. И вы его убили.

— Что? — Киршенбаум поразился неожиданному открытию: до него наконец дошло, что этот невзрачный полицейский, которого можно переломить одной левой, обвиняет его в самом гнусном, страшном, ужасном, невыносимом преступлении. — Я?! Да вы что? Кто же мне тогда деньги давать будет? Кто? На что мне жить? А?

— Спокойно, спокойно, — примирительно сказал Беркович, похлопав Киршенбаума по плечу, и тот нервным движением скинул руку.

— Спокойно, — неожиданно ясным голосом проговорил Киршенбаум. — Вы говорите — спокойно. А я мог жить, только пока жив был дядя. Он мне деньги давал. И что теперь? По завещанию все перейдет к Авиталь.

— Авиталь? — поднял брови инспектор.

— Не знаете? Бывшая жена. Они разъехались несколько лет назад. Авиталь теперь получит все, а я…

Похоже, он не врал. Не было ему смысла врать — о завещании станет известно, ложь не скроешь. Черт возьми, — подумал Беркович, — но тогда все вообще глупо и непонятно. Нет не только орудия убийства, но и мотива. Ничего нет! Кроме трупа, конечно.

— Ну хорошо, — инспектор демонстративно вздохнул и наклонился, чтобы заглянуть в опущенные к полу глаза Амнона, — хорошо, вы не убивали, вам это было ни к чему, все равно, что резать курицу, приносящую золотые яйца. Кто тогда? Дух? Привидение?

— Не знаю, — сказал Киршенбаум. — Поймаю — сам его…

— А какие у вас отношения с этой… м-м… Авиталь? — неожиданно догадался Беркович. Неплохая идея: что, если племянник спутался с собственной тетей, женщина получит деньги, поскольку к убийству, скорее всего, непричастна, потом они поженятся…

— Отношения? — повторил Амнон. — Терпеть не могу эту бабу. Гнусная тварь. Она дяде изменяла. А он ее любил. Она ушла, а он больше не женился. И деньги ей оставил.

Понятно. Инспектор сжал ладонями виски — у него начался, как всегда некстати, приступ мигрени. От головных болей Беркович страдал давно, привык уже, если к этому можно привыкнуть, но почему приступы начинались всегда в самое неподходящее время? Только что мелькнула интересная мысль. Вспомнил слово. Какое? Вылетело после первого же укуса боли.

— Посидите, — бросил инспектор и вышел в салон, кивком показав сержанту, чтобы он проследил за подозреваемым.

Упаковка парацетамола лежала у Берковича в сумке — на всякий случай. Он вытряхнул на ладонь таблетку, подумал и присоединил к ней еще одну. Хуже не будет. Прошел в ванную комнату, наполнил из-под крана стакан…

Боль усилилась, но инспектор не мог заставить себя выпить лекарство. Стоял и смотрел на струю воды. Вода гипнотизировала. Вода… Что-то совсем недавно пришло ему в голову…

Поморщившись, Беркович бросил в рот таблетку, запил, потом вторую… И со стаканом в руке пошел в салон. Глупая идея. Только во время приступа такая глупая идея и может прийти в голову. В тупую больную голову.

Инспектор подошел к аквариуму и включил лампочку, осветившую десятка два рыбок, сновавших во все стороны, вытянувшиеся вверх водоросли, домик на дне, сложенный из камешков и ракушек. Аквариум был накрыт пластиковой крышкой, сквозь которую внутрь проходили провода — они шли к моторчику, очищавшему воду и нагнетавшему в нее свежий воздух, без которого рыбки давно бы сдохли.

Беркович поставил стакан на столик, приподнял крышку аквариума и опустил в воду правую руку, забыв закатать рукав форменной рубашки. Вода была теплой и противной, рукав мгновенно намок, прилип к коже, и Беркович подумал, что если он ошибся, то будет выглядеть в глазах подчиненных полным дураком — придется сослаться на сильную головную боль, из-за которой порой вообще не соображаешь, что делаешь…

Вот. Пальцы нащупали на дне аквариума что-то невидимое, Беркович вытянул из воды и высоко поднял над головой длинную стеклянную полоску. Сантиметров пятнадцать. А в ширину — пять или шесть.

Интересно, — подумал он, — сможет эксперт обнаружить следы крови в аквариумной воде или раствор получился слишком уж слабым? Наверняка ведь племянник не стал вытирать это импровизированное лезвие, не было у него времени. А отпечатки пальцев? Остались ли они после того, как стекло пролежало около часа в воде?

С поднятой рукой, по которой неприятно стекала вода, инспектор направился к кабинет.

— Вот, — сказал он, — этим лезвием вы перерезали горло собственному дяде. И аккуратно положили стекло на дно аквариума. Именно аккуратно — если бы стекло, упав, переломилось на несколько частей, их можно было бы увидеть. А цельный кусок невидим в виде.

Разговорился, — подумал он. И даже боль вроде бы прошла. Ненадолго, впрочем, пока не спадет возбуждение.

Амнон смотрел на полоску стекла в руке инспектора, будто это была ручная граната с выдернутой чекой.

— Здесь есть отпечатки ваших пальцев! — с торжеством в голосе выдал Беркович желаемое за действительное. — И эксперт, конечно, обнаружит в воде следы крови.

— А… — Киршенбаум протянул руку и тут же ее отдернул.

— Почему вы убили дядю? — резко сказал инспектор. — Курицу, несущую золотые яйца. Не из-за наследства. Вам обещали больше? — сейчас, когда боль на время спряталась под черепом, Беркович соображал как никогда быстро. И попал в точку. Киршенбаум сглотнул и поднял наконец глаза на инспектора. Удивленный взгляд. Удивление и страх. Вполне достаточное признание.

— Сколько вам заплатили? — настаивал Беркович.

— Двести тысяч…

— Большие деньги, если сразу, — сказал инспектор. — Кто?

— Эдди Бош…

Известная личность, — подумал Беркович. — Наркотики, рэкет. Чем ему досадил Мечник? У племянника спрашивать бесполезно, вряд ли он знает больше, чем сказал. Скорее всего, конкуренты убитого его «заказали». Самое логичное объяснение. И в качестве орудия выбрали племянника. И версию отличную разработали, сам бы Киршенбаум точно не додумался.

Впрочем, Беркович тоже не догадался бы искать нож на дне аквариума. Если бы не приступ мигрени. Так легко соображаешь, когда боль неожиданно отпускает!

Почему, — спросил себя инспектор, — на майке племянника нет следов крови? Да потому, — ответил он сам себе, — что Киршенбаум снял майку, чему Мечник не удивился, подошел к дяде сзади, вытащил стекло из брючного кармана… А потом крикнул, чтобы услышал сосед у лифта, позвонил в полицию, после чего пошел в ванную и встал под душ. Вот и все. Когда приехал Охана, на убийце была чистая, не залитая кровью, майка с надписью «Холлмарк»…