Песах Амнуэль - Расследования Берковича 12 [сборник]

— Впечатляет, — кивнул Беркович. — Ты хочешь сказать, что были и другие подобные случаи?

— Конечно! Несколько месяцев назад друзья собрались у Захавы отпраздновать ее день рождения. Выпили, конечно. И в ту же ночь одного из гостей увезли в больницу с острым отравлением. Едва откачали. Но самое удивительное: по ошибке тот гость ел некачественный салат из той тарелки, из которой обычно ела хозяйка! Захаве опять повезло, гостю — нет.

— Третий случай — уже система, — пробормотал Беркович. — Пожалуй, твою Захаву действительно можно назвать антиталисманом. Наверно, после того случая многие перестали с ней встречаться — мало ли…

— Ты прав, как всегда! — воскликнул Дорман. — Круг знакомых у Захавы уменьшился, и это ее очень угнетало. Впрочем, за новыми знакомыми дело не встало, Захава — женщина очень красивая и коммуникабельная. И месяца три назад произошел новый случай — на этот раз опять с трагическим исходом.

— Какая-нибудь путаница с билетами на автобус? — попробовал догадаться Беркович.

— Нет, все оказалось куда обыденнее, — вздохнул Дорман. — Если ты думаешь, что Захаву оставили все ее старые приятели и приятельницы, то ты ошибаешься. Многие ведь не верят во всю эту чушь с дурным глазом или кармой. Чему быть, того не миновать, и что случится, то случится и без Захавы. В общем, в ее окружении оказались люди и не суеверные. В том числе Михаэль Янай, он еще в школе с Захавой учился, как-то даже сделал ей предложение, но она отказала — парень был не в ее вкусе. Но дружба между ними сохранилась, Михаэль посещал почти все вечеринки, которые устраивала Захава, вот после одной из них это и случилось…

— Это? — повторил Беркович. — Ты сказал о какой-то трагедии.

— Именно. Я ведь живу в старом амидаровском доме, ты знаешь, какие это трущобы, то есть жить в них вполне можно, но все кругом держится на честном слове, а какое честное слово у «Амидара», не мне тебе рассказывать. Захава, как я тебе уже говорил, живет тремя этажами выше меня.

— Так вот, — продолжал сержант, — после одной из вечеринок Михаэль попрощался с Захавой (остальные гости уже разошлись) и отправился домой. Спускаясь по узкой темной лестнице, слышал, как Захава вошла к себе и захлопнула дверь, после чего наступила такая темень, что хоть глаз выколи.

— А освещение в подъезде…

— Оно не работает уж неизвестно сколько времени! Я сам чинил на нашей площадке свет много раз, а в «Амидар» обращаться… Сам знаешь. В общем, когда Михаэль спустился на один этаж, он услышал резкий звук и что-то ударило его по голове. Он потерял сознание и покатился по ступенькам. Потом, при расследовании, выяснилось, что от лестничных перил оторвался металлический штырь, который давно держался на честном слове. Оторвался и ударил Михаэля острым концом по затылку. Тело обнаружил сосед с первого этажа, который часом позже возвращался домой. Вызвал «скорую», сообщил Захаве о случившемся — он прекрасно знал и соседку, и ее друзей. Захава поехала в больницу с Михаэлем, но…

— Он что — умер?

— Да, той же ночью. Успел только прийти в себя и рассказать, как было дело. Вот тогда-то Захава побледнела и едва сама не потеряла сознание.

— Почему?

— Дело в том, что злосчастный штырь отвалился именно в то время, когда Захава обычно возвращалась из магазина после вечерней смены. В тот вечер она не работала, но если бы это случилось днем раньше или позже, то удар по голове получила бы именно она!

— Ничего себе… — пробормотал Беркович. — Вот уж действительно… Честно говоря, я никогда ни о чем подобном не слышал. Знаю людей, которые каким-то странным образом навлекают на себя всякие напасти. Один мой приятель ломал себе ноги едва ли не ежегодно. Другого увольняли с работы каждые три месяца, хотя он хороший специалист, и причины для увольнения всегда были высосаны из пальца. Третий несколько раз попадал под удар молнии — слава Богу, без вредных для себя последствий. Но так чтобы навлекать беды на других… Неужели даже после гибели Михаэля кто-то продолжал дружить с Захавой, ходить к ней в дом?

— Почему и нет? — пожал плечами Дорман. — Я сам бывал у нее несколько раз, жена посылала попросить соль или молоко. Я человек не суеверный.

— Погоди, ты хочешь сказать, что тот злосчастный прут мог проломить и твою голову? Ведь и ты мог подниматься по лестнице на свой второй этаж, когда это случилось!

— Пожалуй, нет, — задумчиво сказал сержант. — Во-первых, я в тот вечер дежурил. Во-вторых, я не настолько близко знаком с Захавой, чтобы на меня действовали ее странные особенности. Ведь все, с кем случались эти несчастья, были ее близкими друзьями или подругами. А я что — сосед, не больше.

— Кто проводил расследование гибели Яная? — спросил Беркович.

— Я и проводил, — вздохнул Дорман. — Мы с Ханом изучили прут, у него оказались ржавые края, в пазах он сидел плохо… Свет в подъезде, кстати, все-таки «Амидар» исправил, так что сейчас у нас между этажами лампочки вообще не отключаются. Ну и все.

— И все, — протянул Беркович. — А вы спросили Захаву, почему она не вышла на крик Михаэля? Почему ему пришлось целый час лежать внизу без помощи?

— Конечно, спросили. Она ничего не слышала — в квартире гремел телевизор. Кстати, остальные участники вечеринки — с ними я тоже беседовал — подтвердили: телевизор орал все время.

— И все чисто, — пробормотал Беркович. — А после гибели Михаэля происходило нечто подобное? Антиталисманские способности Захавы давали о себе знать?

— Слава Богу, нет! — воскликнул Дорман. — То есть, пока нет, а что случится завтра — кто знает? Я бы не хотел быть Захаве близким другом — не подумай чего-то, я, вообще-то, не суеверен.

— Не суеверен, но боишься, — усмехнулся Беркович. — Что ж, спасибо за интересную историю.

Когда сержант ушел, инспектор отправился к майору Шефтелю и попросил разрешения ознакомиться с делом погибшего в результате несчастного случая Михаэля Яная. Вернувшись к себе, Беркович вызвал на экран материалы расследования, внимательно прочитал их, а потом спустился к эксперту Рону Хану и имел с ним часовую беседу, закончившуюся к обоюдному удовлетворению. После этого Беркович позвонил в магазин, где работала Захава Торпусман.

— Слушаю, — сказал обволакивающий женский голос, — кто говорит?

— Инспектор Беркович, уголовная полиция. Не могли бы вы уделить мне минут десять для разговора?

— Я на работе, инспектор, и вообще не понимаю…

— Я подойду к закрытию магазина, и мы побеседуем.

Предупредив Наташу, что вернется домой позднее обычного (Наташа только вздохнула, поздние возвращения мужа стали уже привычными), Беркович отправился на Алленби. Захава вышла в начале одиннадцатого.