Сергей Бакшеев - Неуловимые тени

Женщины переглянулись, доверительно, почти интимно.

— Расскажи, — попросила Варвара.

— Я хотела, чтобы мы смеялись, когда занимались любовью. Чтобы пробовали новые позы, а если не получалось, то хохотали от души. И пусть он засыпает первым после нашей любви, и просыпается первым, чтобы будить меня поцелуем.

— А еще?

Елена прикусила губу, тряхнула головой и выложила то, о чем никому не признавалась:

— А еще я хотела, чтобы, когда мы были в гостях, он вдруг взял меня за руку и утащил в ванную, потому что больше не мог терпеть. Я бы изо всех сил старалась не кричать, ведь за стеной столько людей. А потом мы бы вернулись, раскрасневшиеся, пахнущие друг другом, на нас бы поглядывали и шушукались, а я бы гладила его ногой под столом и болтала о всякой чепухе с подругами. А он бы благодарил меня взглядом.

— Взглядом… — повторила Варвара и спросила: — Сбылось?

Елена кивнула и честно призналась:

— Почти все.

Она считала, что так убедит Варвару — нужно бросить оружие и жить, жить ради будущего, в котором обязательно ее ждет доброе чудо.

— А у меня… — прошептала Варвара, и ее голос стал практически не слышен: — Где же такого найти?

Она разжала пальцы. Пистолет выпал из ее руки. Прошли долгие секунды, и он плюхнулся в воду.

Это добрый знак, — решила Елене, не подозревая о роковой ошибке.

Она перехватила отрешенный взгляд девушки. Варвара смотрела на высокий склон над рекой, где даже ночью сияли золотом величественные купола древних соборов. За многие века они видели всякое — и радость и смерть — ничем их не удивишь. И если они и разглядели, как женщина в черно-белом взмахнула руками и воспарила над рекой, то не подали вида.

Варвара падала в полной тишине. Крик раздался после всплеска воды. Этот крик был настолько ужасным и душераздирающим, что Елена не сразу поняла, что слышит собственный голос.

А потом ее тащили на себя несколько рук, с превеликим трудом разжимая пальцы, вцепившиеся в перила, и перебарывая скованные страхом мышцы.

— Все позади, — успокаивал Митрохин, уводя ее в машину.

А уже там она увидела перед собой разгневанное лицо Кулика.

— Ты все испортила, Петля, — брызгал слюной он. — Я предупреждал, чтобы ты не совалась.

И она закрыла глаза — лучше смотреть в темноту под веками. Однако увидела там черно-белую птицу, взлетающую над золотыми куполами.

Елена проснулась с камнем в груди и болью в сердце. Вылезать из постели совершенно не хотелось. Прячась под одеялом, пытаясь забыться, она оттягивала тот момент, когда надо будет вставать и продолжать как-то жить с тем, что произошло. Ах, если бы можно было проснуться вчера и прожить день заново. Хотя бы изменить последние минуты ужасного дня с того момента, как она появилась на мосту. Тогда она поддалась безрассудному порыву — хватит смертей, я спасу всех — вступила в переговоры, перелезла через ограду, переборола страх высоты, но…

Она добралась до квартиры только под утро. До последнего надеялась, что Варю выловят из реки, спасут, она окажется жива. Но чуда не произошло, Варвара Тимофеева погибла.

Зачем она рассказала ей про принца, которого не существует? Зачем поделилась взбалмошными мечтами, к которым Варвара отнеслась серьезно, и когда поняла, что в ее жизни этого не случится, отправилась в смертельный полет.

Елена говорила о себе, призналась в сокровенном, подтвердила, что мечты сбылись. Так и есть, она не обманула. Но умолчала, что помимо прекрасных минут она прошла через боль измены и мучительный развод, у нее была ненужная связь с подлецом, который ее шантажировал, что свое женское счастье она обрела спустя долгие годы, вернувшись к почти позабытой юношеской любви. Да и то в их отношениях полно шероховатостей, куда же без них.

Нужно было рассказать и об этом. Надо было внушить запутавшейся одинокой женщине, что у той все обязательно наладится, несмотря ни на что. Жизнь в двадцать пять только начинается.

Теперь Елена убедилась, что Варвара никого не убивала, она не Живорез. Ее беда в ее болезни. Психическое расстройство, скорее всего, было спровоцировано несчастным детством.

Варя ненавидела одного единственного человека — дядю Колю, заставлявшего ее сидеть в песочнице, пока он развлекался с ее мамой. А когда мама получила ожог, он выкинул их, как хромую собаку, и забыл. Но она помнила, рубец на ее душе не заживал.

Наверняка брошенная женщина настроила дочку против Васильева. Варвара повзрослела и захотела отомстить, но долго не решалась. Душевные метания лишь раскачивали ее психику. А когда появился маньяк, убивающий чиновников, она рассчитывала, что тот доберется до Васильева и покарает его.

Но этого не случилось. И произошел срыв. А Елена не смогла найти нужный подход, чтобы спасти девушку. Она стояла рядом и не догадалась, не успела…

— Прости, я хотела, как лучше. Прости, — вырвалось у Елены.

Дверь в комнату распахнулась. Елена увидела Марата. Он вошел, сел на кровать, взял ее руку и прикрыл своими ладонями.

— Не хотел тебя будить, ждал, — признался он.

— Вчера… — начала объяснять она.

Но он ее остановил:

— Я все знаю. Ты ни в чем не виновата.

Елена вспомнила, что отправила Марата в Ярославскую область.

— Ты вернулся?

Марат наклонился и поцеловал ее в лоб:

— Я тебе не снюсь, — заверил он и тихо добавил: — Я люблю тебя. Очень.

У Елены кольнуло в памяти вчерашнее: «Чтобы он шептал: я люблю тебя, а я могла промолчать, но так чтобы он понял, что я тоже люблю его».

«Я никогда ему не говорила, что люблю, но хотела слышать эти слова. Я эгоистка», — подумала она и вспомнила, как уже взрослым Марат написал краской на асфальте под ее окнами «Я люблю тебя». На сердце потеплело — сумасшедший. И разлилось теплом — любимый мой.

И вновь она ничего не сказала в ответ, но промолчала так, что у него не осталось сомнений.

Ей стало легче. Камень вины свалился с души, уступив место профессиональным заботам.

— Что ты узнал? — спросила она, выбираясь из-под одеяла.

— Ты даже не раздевалась, — укоризненно покачал головой Марат, заметив, что она спала в верхней одежде. И сказал, как отрезал: — Ничего не скажу, пока не приведешь себя в порядок и не позавтракаешь.

Бодаться характерами не было ни сил, ни желания. Елена покорно поплелась в ванную, сбросила одежду и встала под душ. Вода унесла усталость, вернула свежесть и веру в себя. Ей стало легче.

После душа, обмотав голову полотенцем, она вошла на кухню. Стол ломился от тарелочек и пакетиков с едой.

— Откуда? — удивилась Елена.

— Заехал по пути в ресторан. Время уже обеденное, взял все, что было.

— И не притронулся?

— Ну, понимаешь, — Марат мялся и голодными глазами смотрел на стол. — Ты говорила про семейные ценности. Еда сближает, и все такое.