Анатолий Борзов - О чём молчал Будда [СИ]

— Так и будешь сидеть?

— Что?

— Пара подбрось, — сказала фетровая шляпа.

Я подбросил и вновь забрался на самый верх парилки. Еще минута и я расплавлюсь.

— Дурь выходит, — шляпа принялась яростно себя истязать. Волны раскаленного пара следовали одна за другой. Странное создание человек. Почему, чтобы ощутить вкус жизни, нужно подойти к краю? Заглянуть в пропасть и только потом осознать, как хороша жизнь. Мужчина лупил себя без пощады, лупил так, что мне стало его жаль. Дай ему в руки железную цепь, чтобы пошла кровь, и тело превратилось в кусок красной говядины… что они делали в моей квартире? Будда — ты все знаешь. Ты сидишь уже который век, не открывая глаз. Что ты там увидел? И тут я последовал его примеру — закрыл глаза.

Темнота. Обыкновенная темнота — я ее призвал на помощь. Я не просил открыть мне смысл жизни, не просил наставить меня на путь истинный, простить мои грехи или стать мудрей. Я спрашивал — какого хрена они делали в моей квартире! Дима гол, как сокол! К нему в гости прекратили ходить даже тараканы…

Будда молчал — он всегда молчит. Он дружит со всей вселенной. Дима Скворцов — пылинка в мироздании. И свершилось чудо. Будда открыл сначала один глаз, затем другой и сказал. Ноги затекли, — сказал он, — а встать нельзя. Народ не поймет. Ты о чем-то спрашивал? Ах, да… за чем они приходили? Если у тебя нечего взять, значит… Тут он вновь глаза закрыл и провалился в нирвану.

— Вышла дурь? — гаркнула фетровая шляпа. На, держи, — и мне сунули веник, — потом отдашь.

Я сидел в предбаннике и приходил в чувство. Будда остался верен себе — ничего толком не сказал. Что мне остается? Последовать его примеру — залезть на скамью, поджав ноги, и ждать ответа?

— Скворцов, какого черта? Ты где?

По голосу в трубке я понял, что Элла Сергеевна в дурном расположении. Пропал не только водитель, пропал и автомобиль.

— Мы сломались, — нагло соврал я. — Еще час. Механик сказал, ничего серьезного. Заводской брак, все устранят по гарантии. Мне еще повезло — взяли без очереди. Элла Сергеевна, и вам повезло — случись поломка, за рулем вы и одна.

— Что именно сломалось?

— Пустяк, но требует времени.

— А что там за голоса?

— Мы в ремонтной зоне, здесь всегда шумно. Элла Сергеевна, я подарил мастеру горилки — типа презента, знак внимания. Вы не против?

Врать нужно с умом. Большого греха я здесь не вижу. Главное, перехватить инициативу, ложь должна быть максимально бытовой, чем проще, тем лучше.

— Она же новая! — все еще упиралась Элла Сергеевна. — Дима, скажи правду — ничего серьезного?

Ну вот, что и требовалось доказать. Теперь уже я успокаивал Эллу Сергеевну. Времени у меня вагон, можно не спешить — даже чая заказать. Не забыть только заляпать капот автомобиля — типа механик не совсем аккуратный попался. Комар носа не подточит. Из бани я вышел в довольном неплохом расположении духа. Даже обратил внимание, что небо высокое и облака перистые — со школы помню, когда облака перистые, дождя бояться нечего. Тут я заметил, что машина Эллы Сергеевны куда-то исчезла.

Разбор полетов — крылатая фраза или, как говорила моя бывшая супруга, идиоматическое выражение — снискало большую популярность и с некоторых пор, не имело отношения к авиации. Не собираюсь рассказывать, как я метался и какие меры предпринимал — желтый цыпленок пропал. И вот я сижу на комиссии по разборам полетов. Председатель — все тот же Григорий Аркадьевич. Сопредседатель — Элла Сергеевна. Прошел час времени, я написал множество бумаг. Сколько я дал чистосердечных признаний — не вспомнить.

— Дима, знаешь, сколько стоит машина? — строгим голосом говорит Григорий Аркадьевич. Элла Сергеевна не говорит — перечитывает мои показания.

— Как ты мог так поступить? Ответственный, серьезный человек и такое разгильдяйство. Что прикажешь с тобой делать? Выгнать? Обязательно выгоним. Продашь квартиру и возместишь ущерб.

— Она не приватизирована.

— Приватизируешь, мы тебе поможем. Возьмешь ссуду в банке. Эллочка — не переживай. Пусть переживает он. А какая наглость! Среди рабочего дня уйти в баню! Он у тебя отпросился?

— Да, — говорит Элла Сергеевна, не поднимая глаз.

Я ничего не понимал! Лишь открыл рот.

— Дима позвонил и попросил час времени, — после некоторой паузы продолжает Элла Сергеевна. — Он не сказал, что направляется в баню — это его личное дело.

— И все равно! Пусть ты его отпустила. Садись на автобус, зачем брать чужую машину?

Вновь спектакль. Какое там у нас по счету действие? Если кто и расстроен — так Элла Сергеевна. Григорий Аркадьевич артист далеко не выдающийся. А что за слова? Разгильдяйство… возместишь ущерб. Кто писал сценарий? Григорий Аркадьевич даже не удосужился внести изменения — слишком спешил. И машину угнали с его подачи. Вот только зачем ему это нужно?

Будда молчит — он обо мне забыл. Наблюдает, как «инь» переходит в «янь». Будда размышляет, почему его учение потерпело крах в Индии, но обрело силу в Китае. Спокойствие и самообладание — еще не счастье, но гораздо полезней, нежели скорбь и тревоги. Истина — заблуждение, но стремление к ней — уже огромный шаг человечества в самопознании. Это я запомнил навсегда — спокойствие и самообладание. Мой крохотный Будда всего лишь копия большого благословения.

— Будем искать, — говорю я, — желтый цвет редкость. В конце концов попрошу помощи у своих бывших коллег.

— Сколько? Сколько ты будешь искать? — Григорий Аркадьевич, похоже, собой доволен, — Две недели. А потом за дело беремся мы.

Вот тебе и новый день… новые возможности, новые долги и обязательства. Я был подавлен — какое, к черту, самообладание! В самый раз плеснуть от души в стакан и загнать в угол время. Двадцать тысяч — не меньше. Таков был мой нынешний долг. Сколько потребуется лет, чтобы его отработать? Все — Григорий Аркадьевич посадил меня в долговую яму. Но Элла Сергеевна! В женщинах я не научился разбираться — к чему она солгала? Почему не выцарапала мне глаза? Бросить все и уехать далеко-далеко, сбежать на край земли куда-нибудь в Сибирь или еще дальше на Дальний Восток. Валить лес или пасти скот, а по вечерам сидеть рядом с Буддой.

— Здорово.

Голос мужской и незнакомый — видно, ошиблись номером.

— Ну, здорово, — ответил я.

— Хреново?

— Есть немного.

— Штука баксов.

Они что — считать не умеют? Почему штука? И почему баксов?

— А немного ли? — спрашиваю я. Смотрю на крохотную фигурку — Будда продолжает молчать.

— Ты чего! Много? Штука баксов для тебя много? Через час спускаешься вниз и бросаешь в мусорный бак — понял?

— И что? Бросил, что дальше?

— Мы считаем деньги и говорим адрес.

— Адрес? Какой адрес? — растерялся я.