Анатолий Борзов - О чём молчал Будда [СИ]

Пуля — дура. Она пролетит мимо. Оторвет клок с моей головы и уткнется в стену. Вдох — выдох. Мир — фальшивые декорации. Я принимаюсь вращаться. Одна нога согнутая, вторая прямая. Блеклый фонарь просыпается — озаряет светом мрачное помещение. Удивленное лицо Григория Аркадьевича. Тимур мне не подмигивает. Он выхватывает пистолет, который тут же взмывает вверх. Сейчас пистолет выстрелит! Я уже видел, как он стреляет.

Время — не секунды и минуты. Вижу мать. Она улыбается и протягивает руку. Вижу отца — мужская сдержанность тает у меня на глазах. И в этот момент свинец входит мне в голову. Растет дырка — как точка на экране телевизора — я его выключил. Сколько раз я видел эту точку — оказывается, не видел. Все! Я мертвец. Дима Скворцов понимает — он мертвец…

— Соловьев! Опять он курит? Господи, дал бог работника. Сколько можно терпеть? У нас что — нет других грузчиков?

Выходит Элла Сергеевна — кошмарная баба со склада. Грудь у нее кругом. С какой стороны не посмотришь — сплошная грудь. Элла Сергеевна об этом своем уникальном качестве, вероятно, знает. Разговор начинает с того, что припирает своей могучей грудью всякого к стенке.

— Соловьев! — ревет она морским котиком, — ты уволен!

День был поганым с утра. Пять минут я выслушивал по телефону ругань сумасшедшей тетки, которая настоятельно требовала соединить ее с каким-то Григорием Аркадьевичем. Тетка обещала его убить. Затем у меня лопнула резинка на трусах. На Филиппинах упал и разбился самолет. Кажется, экипаж и пассажиры погибли. Упал и рубль, а вместе с ним доллар. Известный астролог обещал через месяц Апокалипсис. В завершении позвонила моя бывшая.

— Я приду, чтобы забрать машинку. Она где-то на антресолях в коробке из-под обуви. Помнишь, я купила тебе ботинки? Желтые, импортные. Не помнишь? Ты, Соловьев, ничего не помнишь. Соловьев, ты прилетел с другой планеты — здесь тебе не место.

— Меня убили, — сказал я.

— Что? Убили? Плохо тебя убили. Нужно было убить как следует. Соловьев, ты опять пьян?

— В финале меня убивают. Пуля входит мне в голову, и я вспоминаю детство, родителей вспоминаю…

— Вчера у них была, — сообщила моя бывшая жена. — Тебе не стыдно? Трава по пояс!

Григорий Аркадьевич скалит зубы — вылитый вампир. Тимур испугано таращит глаза и ищет пистолет. Он здесь, — мрачная тень протягивает руку — какая длинная рука!

Костя! Вот он мой спаситель! Ну где ты был все это время? Терпеливо стоял за кулисами и ждал своей минуты? Она наступила — твоя минута…

— Не зашибли, Дима? Кровь на лице. Возьми платок — утрись.

Зло обречено. У зла нет шансов. Причин множество. Во-первых, потому что оно зло. Во-вторых, потому что зло есть зло. И в-третьих, и в-четвертых, и в-пятых, — у зла нет шансов. Костя мой преданный товарищ. Как я мог о нем забыть? Глотаю слезы и медленно поднимаюсь с пола — подсечку на этот раз я выполнил паршиво — выбил у Тимура пистолет, но и сам упал. Я знал, я верил, я читал и видел в кино, наконец, мне говорила мама. Папа ничего не говорил. Так вот, мама говорила: Дима, на свете много добрых и хороших людей. Выключи свет! — орал из другой комнаты папа, — мне на работу в шесть утра вставать. Папу я уважал. Прежде чем говорить о смысле жизни, о хороших или плохих людях, он рвал мне уши.

Ветер рвет облака. Дима Соловьев написал заявление — пожалуй, единственный мужественный поступок. Элла Сергеевна — крашенная блондинка со склада готовой продукции — положила свою грудь на стол — она читает.

— Дима, — говорит она, — куда ты пойдешь?

Не знаю. Честное слово, не знаю, куда пойдет Дима Соловьев. Может быть, на улицу?

Шесть вечера и меня уже нет. Элла Сергеевна покинула здание редакции в плохом настроении. Дима — не проблема. Замену найдет в ближайшее время. Красный Гольф терпеливо ждал на стоянке. Пора искать и ему замену, Элле Сергеевне нравится Пежо, лучше желтый.

— Володя? Привет. Ужасно тяжелый день. Даже пришлось одного уволить. Мальчишка. Наивный романтик. Оказывается, он пишет роман. Что? Вот пускай и пишет — никто не мешает, не отвлекает. Все! Я о нем забыла. Как ты?

Элла Сергеевна берет телефон в другую руку и щелкает зажигалкой.

— Прекрати! Опять за свое? Гонки хочешь? Юноша, у тебя никаких шансов! Ты уверен? Ах, ты уверен! Хорошо, уговорил. Встретимся на прежнем месте.

Красный Гольф сорвался с места, пролетел под аркой, притормозил перед светофором, пропустив спешащих пешеходов. Выскочил на проспект, где, почувствовав свободу, тут же набрал скорость.

Ветер не рвал облака — их не было. Не было ночного неба, тусклого фонаря и часов на стене — они остановились. Костя спустил курок и выстрелил Диме Скворцову в голову. Ковер! — крикнул Григорий Аркадьевич, — срочно закатайте его в ковер.

Диму Скворцова с тех пор никто не видел. Говорили, он, якобы уехал то ли в Сибирь, то ли еще куда-то — на Дальний Восток. Продал Мини Купер и уехал. Спустя неделю его бывшая жена Маша Гончарова получила перевод на десять долларов. Она долго сидела на кухне и молчала. Кроме Маши молчала и крохотная фигурка Будды.

У Эллы Сергеевны случился сердечный приступ. Прямо среди ночи. И если бы не Григорий Аркадьевич, все закончилось бы печально. Как переживал старик! Поднял на ноги лучших специалистов. Личный доктор господин Фенгольд примчался вовремя, а сам Григорий Аркадьевич не отходил от женщины ни на минуту.

Кристина вышла замуж и уволилась. Магазин проработал еще некоторое время и закрылся. В опустевшей витрине висело объявление «помещение сдается в аренду». Затем появилась бригада мастеров, и закипела работа.

Константин переехал в новую квартиру — настоящий особняк. Руководить бригадой грузчиков, что привезли мебель, согласился Тимур. Костя решал в это время какие-то проблемы — на горизонте появился выгодный заказ, который никак нельзя было упускать.

Григорий Аркадьевич стал сентиментальным и неожиданно для многих сделал крупное пожертвование. Поговаривали, он может отойди от дел. Ошиблись, Григорий Аркадьевич на время уехал в санаторий. Кажется, в Чехию.

Николай Васильевич продолжает ходить в баню. Рука у него зажила, остался небольшой рубец. Парится он по четвергам — все та же фетровая шляпа, два березовых веника и шлепанцы. В перерыве Николай Васильевич пьет горячий чай из термоса и ругает на чем свет стоит городские бани.

Михаил Петрович долго не мог найти работу. Сначала он торговал газетами, потом ходил по квартирам и предлагал лекарства. Затем в парадной его избили какие-то подонки, и он окончательно исчез. Подонков не нашли, но задержали Лелика — он выхватил у старушки сумку.

Чтобы стать буддистом, человеку ничего не нужно делать. Требуется лишь публично заявить о своей вере и повторить слова Утешения: «Я нахожу свое утешение в Будде; я нахожу свое утешение в Учении; я нахожу свое утешение в Братстве».