Андрей Лушников - Красная Луна [СИ]

Стрельцов в ужасе попятился назад. Синие губы пассажира сильно бросались в глаза и не добавляли радости. Олег глотнул побольше воздуха и, немигающим взглядом глядя на окаменевшее лицо, крикнул, что есть мочи:

— Андрей!.. Андрей!!!

От крика сидящие рядом люди всполошились, послышались вздохи ужаса, тихие вскрики.

— Андрей! — ещё громче крикнул Стрельцов. Он едва держался на ногах, на лбу появились капельки пота.

Подбежавший напарник перевёл дух, бросил на мужчину изумлённый взгляд, и его нервы тоже не выдержали.

— Врача! Быстрее врача! — крикнул он.

Но все старания были напрасны. Сергей Николаевич Коротков был мертв.

Когда я ворвался в здание ГУВД, было уже пять минут десятого. На всякий случай, показав удостоверение дежурному, я помчался было дальше, однако вдруг остановился, осознав, что совершенно не знаю куда дальше идти. Вернувшись к дежурному, я спросил:

— Вы случайно не знаете, где здесь кабинет Совкова? — Совков был начальником моего отдела, и в его кабинете должно было состояться совещание по поводу появления новых сотрудников.

Дежурный широко улыбнулся.

— Я здесь работаю уже десять лет, и успел запомнить, кто, где работает. Кабинет Совкова на втором этаже, первая дверь от лестницы.

Я кивнул и побежал на второй этаж. Так, первая дверь от лестницы. Интересно, первая справа или слева? Попробуем левую. Закрыто. Значит, правая. Правая тоже закрыта. Так… Интересненько.

Может они уже закончили совещание, и разошлись по делам? Вряд ли. Совков так быстро не наговорится.

Я присел на корточки, и в это время дверь находящаяся напротив меня открылась. Вышедший оттуда человек с интересом на меня посмотрел. И не он один. Через дверной проём за мной наблюдали, по меньшей мере, восемь человек: Совков, несколько «оперов», и три молодых человека, по-видимому, тоже стажера.

— Давно сидишь? — спросил вышедший из двери человек и сразу продолжил: — Проходи не стесняйся.

В кабинете послышался сдержанный смех. Я, ощущая сильно покрасневшие уши, прошел внутрь и сел на свободное место. Если не везёт, то не везёт во всём.

Совков продолжил свою скучную речь о возрастающей преступности, опасности террористов и о надежде на новое поколение, то бишь на нас. Я слышал эти лекции, наверное, раз двадцать, и утруждать себя в двадцать первый раз не стал, занявшись пока осмотром присутствующих. Так, Совкова я видел и раньше потому и узнал. И из оперов знаю двоих. Один, капитан Фонаренко Ильдар Григорьевич, был интересен мне не только тем, что носил мусульманское имя, украинскую фамилию и русское отчество. Дело в том, что этот сыщик и должен стать моим покровителем на время стажировки. Говорят, что он очень опытный и хороший сыскарь, но не с приветливым характером. Это подтверждало и то, что когда я с гордостью говорил, что мой будущий наставник — Ильдар Григорьевич, мне чаще всего приносили соболезнования.

Вторым знакомым оперативником был Сергей Иванович Митько, тоже человек известный. Несколько лет назад, у него по одному интересненькому делу проходил сынок какой-то «шишки». Митько, по-видимому, не послушал ни просьб начальства, ни угроз «шишки», и отпускать сыночка не стал. Поступок был, конечно, волевой, но в то же время глупый: сыночка отпустили через месяц, а Митько с тех пор на всю жизнь остался лейтенантом. Я не знал, насколько правдива эта история, но одно знал точно — уважают Сергея Ивановича побольше Фонаренко.

Два других опера мне были незнакомы, а вот в рядах стажёров я всё-таки обнаружил «родимое» лицо. Филипп Шариков, то есть Гавриков, смотрел в данную секунду на меня и глупо улыбался. Ему, наверное, понравилось, как меня обсмеяли пару минут назад.

Дело в том, что, не увидев здесь Гаврикова, я бы не расстроился. Хотя мы и учились на одном курсе, и жили на одном этаже в общежитии, дружбы или хотя бы приятельства у нас не получилось. Во-первых, потому что он любил одну музыку, а я другую. Во-вторых, потому что он любил смеяться над людьми, а я, иногда, умел сочувствовать. А ещё, его постоянно бесил мой прекрасный талант не нарываться на неприятности. Гавриков из той многочисленной породы людей, которые считают себя достойнейшими, хотя сами не стоят и маленького кусочка дерьма.

— Чернов, вы слушаете? — раздался вдруг громкий голос Совкова. Я оторвался от воспоминаний. Так, сейчас узнаем, кто здесь Чернов. Воцарилось долгое молчание, после которого я, заметив, что все уставились в мою сторону, недоуменно нахмурил брови и спросил:

— Это вы мне?

— Да, — Совков тоже нахмурился.

— Я — Белов, — даже немного жестко поправил я начальника. — И я вас слушаю.

— Ну, ну, — процедил Совков и продолжил речь.

Я покраснел ещё больше. День начинался как нельзя «лучше».

— … надеемся, что вы будете достойными представителями правоохранительных органов, — продолжал Совков. — И что именно благодаря вам преступников в нашем городе станет меньше…

По пионерно всегда готовому лицу Гаврикова, я понял, что именно так оно и будет.

— Ну вот и всё. Теперь вы можете приступить к своим прямым обязанностям.

Это были самые приятные слова, услышанные мною за весь день. Я встал, разминая сильно затекшие ноги, и направился было к Фонаренко, который к моему большому удивлению похлопал Гаврикова по спине и вышел с ним в коридор.

Я ошалело застыл, и стоял не двигаясь, пока не услышал рядом тихий голос:

— Пойдем, Белов.

Я повернулся и увидел перед собой Сергея Митько.

— А разве вы? — начал было я, но лейтенант меня перебил:

— Я, я… Пошли.

Кабинет Митько находился за одной из тех дверей, в которые я ломился по подсказке дежурного. Апартаменты Сергея Ивановича не отличались особой шикарностью, однако легко вмещали два стола, старенький диванчик, поржавевший сейф в углу, большой шкаф и стулья.

— Заходи, не стесняйся, — Митько повторил фразу, произнесённую пару минут назад его коллегой, и, ухмыльнувшись, поинтересовался:

— Ты что, правда, не решался зайти в кабинет Совкова?

— Нет, — ответил я, садясь за стол, который от моего прикосновения неодобрительно заскрипел. — Мне дежурный сказал, что кабинет Совкова — первый от лестницы. Все двери, подходящие под эту характеристику, были закрыты. Вот я и присел, чтобы подумать, а тут…

— Понятно, — вновь перебил меня Митько. — Ты там приберись немного на рабочем месте.

Я кивнул и открыл верхний ящик стола. Боже! Чего тут только не было. От кожуры семечек и пустых пачек «Примы» до презервативов, слава Богу, неиспользованных. Хорошо, хоть нужду сюда не справляли. Хотя всё ещё может быть, это только первый ящик. Тяжело вздохнув, я принялся за грязную работу.