Тана Френч - Тень за спиной

Она заставила его думать, будто это его идея , — сказала Люси. Ашлин прекрасно справилась.

— А потом я подумал: а почему бы мне не стать тем мужчиной? Почему нет? Нам хорошо друг с другом, мы не могли наговориться, между нами проскакивали искры. Ее глаза, ее дыхание, когда мы нечаянно соприкасались. — Еще один быстрый взгляд в нашу сторону. Горячечный румянец разгорался все яростнее. — Вам, наверное, все это кажется глупым. Старый дурак запал на молоденькую. Самая древняя история в мире. Но вас там не было.

Раньше или позже, но мы слышим это от каждого убийцы: вас там не было, вы не понимаете.

Я спросила:

— Все получилось настолько легко? Ты сказал: «Эй, а давай…» — и Ашлин ответила: «Ну конечно. Почему бы и нет?»

Маккэнн тяжело покачал головой:

— Я не знаю, как мне это удалось. Вы двое можете продолжать твердить, будто это она загнала меня в силки. Но чушь это, Ашлин не была разлучницей. Мне потребовалось немало времени убедить ее, что она не сможет разрушить то, что и так разрушено уже много лет. И когда в конце концов мы… Тогда-то я и понял, что небезразличен ей. Что она… — Он замолчал, пытаясь справиться с дыханием. — У меня крышу снесло. Просто снесло крышу.

В голосе слышалось удивление. Так говорит подросток, которого переполняют радость и восторг, такой хрупкий с виду — одно неосторожное движение, и ты разобьешь его. Меня не уставало поражать, как люди выкладывают то, что должно храниться запертым глубоко-глубоко внутри их жизни; их отчаянная потребность выпустить на волю чувства, которым тесно внутри них, и пусть начнут жизнь на воле.

— Все было по-настоящему. Вся та грязь, что вы накопали, не имеет значения. Однажды я перелезал через ограду и сильно поцарапал ногу, и Ашлин опустилась передо мной на колени и так нежно-нежно обработала рану. Думаете, она стала бы это делать, если бы люто ненавидела меня? Может, иногда и ненавидела, но и любила тоже. Люди очень сложные создания, и она была куда сложнее, чем я думал.

Маккэнн замолчал и с вызовом обвел взглядом меня и Стива. Все это чистейшая фантазия, но разрушать ее не хотелось. Мы так отчаянно старались выскоблить правду из всех углов, что забыли: ложь бывает порой сильнее правды.

Шеф кивнул:

— Я был готов поставить все деньги, что у тебя это серьезно. Приятно сознавать, что не растерял хватки. — Он поудобнее уселся в своем кресле, ослабил ремень. — Теперь вот что нужно выяснить… Давай поговорим о субботнем вечере.

Маккэнн уже открыл рот, но О’Келли поднял руку.

— Нет. Погоди. Бреслин сказал этой парочке, что ты нашел Ашлин мертвой. А мне он сказал, что ты, то есть его друг, даже не проверил у нее пульс. Так чему верить?

Голова Маккэнна закачалась, удрученно. Не этого он ожидал. Да и я тоже. Теперь я сомневалась, а есть ли у меня хотя бы смутное представление о том, что затеял шеф.

— Бреслин пытался уверить меня, что его друг — человек гражданский. Вот и сказал, что друг испугался и убежал. Да, не полицейский так и поступил бы. Но детектив — никогда. — О’Келли смотрел на Маккэнна из-под сдвинутых бровей: — Ты доволен этим?

Маккэнн скривился в болезненной улыбке:

— Да чем мне быть довольным?

— Понимаю тебя. Ты позволил Бреслину выставить тебя штатским, чтобы избежать порки, которую уж наверняка я бы обеспечил тебе. А это тебе как?

— Тоже не особо.

— Хорошо, потому что и мне это не особо. — О’Келли секунду помолчал, но Маккэнн не отреагировал. — Несколько минут назад ты сказал, что с Ашлин чувствовал примерно то же, что чувствовал в прошлом, когда расследовал важное дело: будто можешь что-то изменить в мире.

Кивок.

— Ты сказал — в прошлом. То есть теперь ты так себя не чувствуешь.

Глаза Маккэнна смотрели в пол.

— И давно?

— Не знаю. Уже пару лет как.

— Что же случилось?

Положив локти на стол, О’Келли подался к Маккэнну. Мы со Стивом замерли. Нас больше не было в комнате. Это разговор только между О’Келли и Маккэнном.

— Это не из-за работы. Это из-за меня. В какой-то момент я понял, что лишь повторяю то, что делал много-много раз. Посреди важного допроса вдруг возникало ощущение, что губы мои шевелятся сами по себе, словно я зачитываю сценарий. Я вдруг понял, что неважно, кто сидит в моем кресле и задает вопросы. Будь на моем месте Винтерс, О’Горман или еще кто другой, ничего бы не изменилось. Я чувствовал, что растворяюсь. Я не перестал быть детективом. Я просто перестал быть.

— Я должен был заметить, — мрачно сказал О’Келли.

— Это никогда не мешало работе, я никогда не распускался, выкладывался на все сто.

— Знаю. — О’Келли откинулся в кресле, мазнул ладонью по губам. — И что ты собирался сделать? Перейти в другой отдел? Дождаться выслуги и уйти на пенсию?

Маккэнн запрокинул лицо, точно ребенок, умоляющий о прощении.

— Нет, шеф, нет. Я думал, это кризис среднего возраста, я его переживу и успокоюсь. Я никуда не собирался уходить. Я здесь, покуда меня отсюда не вынесут.

О’Келли сказал, почти мягко:

— Это время настало.

Маккэнн закусил губу.

— Я не могу оставить тебя в отделе.

Долгая-долгая пауза — и слабая тень кивка.

— И другому отделу я, находясь в здравом уме, тоже не могу тебя подсунуть.

Снова слабый кивок.

— Так или иначе, но эта история выплывет наружу. Подруга Ашлин. На какое-то время, может, мы ее и успокоим, но раньше ли, позже она сообразит, что расследование заглохло, и выйдет на какого-нибудь журналиста.

На нас со Стивом шеф не смотрел, говорил так, будто и не подозревает о нашем присутствии в кабинете.

— И отдел внутренних расследований заявится по наши души. Разбирательств будет как минимум два. Одно наше, внутреннее, второе — их. Тогда и Бреслин положит голову на плаху.

Маккэнн судорожно вздохнул, голова дернулась, словно ему влепили пощечину.

— А чего ты ждал? Сокрытие улик и телефонный звонок в Стонибаттер — более чем достаточно. Еще легко отделается, если против него не выдвинут обвинений.

— Шеф! — Отчаянная мольба в голосе, я не могла смотреть на Маккэнна. — Бреслин ни в чем не виноват. Он всего лишь поддержал меня. Пожалуйста.

— Я не смогу ему помочь, Маккэнн, просто потому, что моя голова к тому времени тоже окажется на плахе. — В голосе О’Келли не было и намека на жалость к себе. Простая констатация факта — как результаты дактилоскопии или проверка алиби. — Если только я не подам в отставку до того, как расследование завершится. Но и в этом случае я помочь даже Бреслину не смогу.

— Господи, — прошептал Маккэнн, — о господи, я так сожалею.

— Нет. Нечего тут мне раскисать. Дело уже сделано.

Лицо О’Келли было словно кусок камня, бугры и впадины, которые кто-то высек столетия назад, — непостижимое послание, адресованное мне.