Тана Френч - Тень за спиной

— Только что ушел, — ответила Софи. Она внимательно оглядела своих подчиненных. — Сказал, что эта женщина мертва, — на тот случай, если мы не обратили внимания. Поскольку она лежит рядом с обогревателем, то температура тела мало что нам даст. Время смерти установлено крайне приблизительно. Что-то между шестью и одиннадцатью часами вечера.

Стив кивнул на нетронутый стол.

— Я думаю, это произошло до девяти — половины девятого. Если бы это случилось позже, они бы уже начали есть.

— А если один из них работал допоздна? — возразила я.

Стив занес это в свой блокнот. Пусть выясняют прикомандированные умники, после того как мы узнаем, кого здесь ждали.

— Причиной звонка указана травма при падении. Купер проверил, соответствуют ли раны случайному происшествию?

Софи фыркнула:

— Ага, как же. Это такое специальное случайное падение. Ей затылок разнесло вдребезги, а рана точно соответствует углу каминной ступеньки. Вообще-то Купер уверен, что это ее и убило. Но точно он скажет только после экспертизы. А то вдруг она умерла от отравленных стрел перуанских индейцев? Вдобавок у нее обширная гематома на левой скуле, пара выбитых зубов и, вероятно, сломана челюсть. Но этого нам Купер не сообщит, пока она не окажется у него на столе. Чтобы случайно получить такие травмы, нужно падать на камин лицом и затылком одновременно.

— Значит, кто-то ударил ее по лицу, она упала и ударилась головой о камин.

— Расследованием занимаетесь вы, но по мне, именно так оно все и было.

Ногти женщины выкрашены синим лаком — в тон платью. Маникюр идеален, ни царапинки. Ни один ноготь не сломан. Аккуратный ряд фотоальбомов на кофейном столике. Ваза с аккуратно расставленными пурпурными цветами и какая-то замысловатая статуэтка на каминной полке. Никакой борьбы здесь не происходило. У жертвы не было ни единого шанса дать сдачи.

— У Купера есть какие-то идеи, чем был нанесен удар?

— Судя по синякам — кулаком, — сказала Софи, — и, таким образом, он правша.

Кулак — это значит никакого орудия убийства, с которого можно было бы снять отпечатки пальцев и привязать к подозреваемому.

Подал голос Стив:

— После удара такой силы у него должны остаться ссадины на костяшках. Это не спрячешь. А если нам немного улыбнется удача, то он оставил у нее на лице свою ДНК.

— Это если он ударил ее голой рукой, — сказала я.

— А в такую холодину, как вчера вечером, он вполне мог надеть перчатки. А может, он оставил свою ДНК в ней?

— О чем ты говоришь. — Я кивнула в сторону стола: — Они даже вино не открыли.

— Ну, — бодро воскликнул Стив, — по крайней мере, это убийство! А ты боялась, что нас опять послали расследовать смерть старушки, которая споткнулась о любимого кота.

— Замечательно, но можно мы отложим праздничную вечеринку? Что еще Купер сказал?

— Травмы, характерные при сопротивлении, отсутствуют, — ответила Софи. — Одежда не повреждена. Никаких признаков недавних половых контактов. Следов семени не обнаружено. Короче говоря, о преступлении на сексуальной почве речь не идет.

Стив возразил:

— А может, наш ухажер попытался с места в карьер заняться делом, она ответила отказом, ну он и врезал ей, чтобы не воображала о себе слишком много. Потом понял, что натворил, испугался — и деру.

— Все может быть. Если я скажу, что завершенного акта сексуального насилия не произошло, так будет ясней?

До этого Софи только один раз видела Стива и еще не решила, нравится он ей или нет.

— Да и на попытку изнасилования это не тянет, — добавила я. — Он что, зашел и с порога полез ей под юбку? Так ему приспичило, что даже не выпил с ней по бокалу вина? Может, после этого никакое насилие не понадобилось бы.

Стив пожал плечами:

— Может, я и не прав.

Он говорил искренне. Стив, в отличие от подавляющего большинства детективов, не дуется, если напарник начинает возражать, особенно в присутствии такой женщины, как Софи. Это вовсе не значит, что Стив начисто лишен честолюбия. С детективами такого не бывает. Просто Стив не считает, что все время обязан быть мистером Крутым. Из-за этого с ним хорошо работается, это во-первых, а во-вторых, эта черта располагает к нему людей, что бывает очень полезно и чего я иногда опасаюсь.

— Вы нашли ее телефон? — спросила я.

— Да. Вон там, на столе, — Софи указала карандашом, — мы уже сняли с него отпечатки. Так что если хочешь поиграть с ним — вперед.

Перед тем как продолжить осмотр, я опустилась на корточки рядом с телом и осторожно, одним пальцем, убрала волосы с лица. Стив присел рядом. Детективы из Убийств всегда так делают. Бросают долгий взгляд в лицо жертве. В этом нет никакой логики. Во всяком случае, для штатских.

Если бы нам требовалось, чтобы вид жертвы напоминал, ради чего мы работаем, любая фотография, сделанная смартфоном, справилась бы с этим гораздо лучше. Если бы требовалось, чтобы наши сердца пылали гневом, нам следовало бы смотреть на раны, а не на лицо. Но мы всегда смотрим в лицо погибшим, даже если от лица мало что осталось. Даже если это полуразложившееся на летней жаре тело, даже если это утопленник, который неделю пробыл в воде, всегда одно и то же — взгляд в лицо. Самые отъявленные козлы из нашего отдела, те, что, глядя на остывающий труп убитой женщины, оценивают ее сиськи по десятибалльной шкале, даже они глянут ей в лицо, отдадут ей эту последнюю почесть.

Где-то под тридцать. Она была хорошенькой до того, как кто-то превратил ее челюсть в сплошной синяк. Не писаная красавица, но очень привлекательная. И видно, что приложила для этого немало усилий — на лице целый вагон косметики, но нанесенной очень профессионально. Подбородок и носик милой девочки, но такие милые очертания приобретаются только ценой изнурительной диеты. В полуоткрытом рту белоснежные зубы, губы пухлые и мягкие. Сейчас этот полуоткрытый рот искажен гримасой, но еще вчера вечером наверняка выглядел призывно и соблазнительно. Глаза, искусно подведенные, открыты, взгляд устремлен в потолок.

— Я уже где-то ее видела.

Стив поднял голову:

— Да? Где?

— Не помню.

Память у меня в порядке. Стив зовет ее фотографической, я — нет, потому что это звучит так, будто я робокоп, но если я один раз кого-то увижу, то запомню, — и эту женщину я определенно где-то видела. Правда, тогда она выглядела совсем иначе. Моложе и куда более пухленькой — не толстой, нет, а именно пухленькой, — и макияж был скромнее: немного тонального крема чуть темнее ее кожи, тушь и все. И она тогда была шатенкой с вьющимися волосами, собранными в узел. Юбка цвета морской волны, тесноватая, высокие каблуки, на которых она чуть пошатывалась, — впечатление такое, будто ребенок влез во взрослую одежду. Но лицо — чуть вздернутый нос и мягкие, нежные губы — определенно то же.